Разочарованные (СИ) - "WeiBe_Lilie"

Она постучалась в массивную дверь.

– Да? – раздалось по ту сторону. – Входите. Мисс Грейнджер? Присаживайтесь. Что привело вас ко мне в столь поздний час? Что-то случилось на дежурстве? – обеспокоено спросила профессор Макгонагалл.

– Нет-нет, все в порядке, – поспешила заверить Гермиона. Но все было не в порядке. Она присела на указанный стул и сцепила руки в замок.

– Итак? – Напомнила Макгонагалл о себе.

– Да, прошу прощения, – опомнилась Гермиона. Все-таки уже было поздно. – Я хочу вам сказать, что Драко Малфой… – она запнулась. – Драко Малфой… – снова пауза.

– Что он?

– Он… Он… – Гермиона чуть не плакала. Слово “изнасиловал” упорно не желало произноситься.

– Да, мисс Грейнджер? – пожилая женщина начинала уже терять терпение.

– Изнасиловал, он меня изнасиловал, – пыталась сказать Гермиона, но вслух не могла. Нет. Ей было не стыдно. Она давно должна была это сделать. Она буквально не могла это сказать. Голос сразу пропадал.

– Мисс Грейнджер, все хорошо? – обеспокоено спросила декан. – Может, водички?

– Да, пожалуйста, – взмахом руки преподаватель приманила стакан и кувшин. Гермиона сделала пару глотков, прочистила горло и вновь попыталась рассказать об изнасиловании. Ничего.

– Вам плохо?

Очень. Вы даже не представляете как, профессор.

– А можно мне перо и пергамент? – попросила студентка. Старушка взмахнула рукой, и перед девушкой возникло все необходимое.

Гермиона старательно вывела на пергаменте: “Драко Малфой…”, а дальше рука зависла. Замерла. Не двигалась.

– Ничего не выходит, – Гермиона была готова расплакаться от проделок Малфоя. Она не могла ни рассказать, ни написать о своем унижении.

– Мисс Грейнджер, – позвала профессор. – Вы можете все мне рассказать, – мягко сказала она.

Не все.

– Драко Малфой – Пожиратель смерти, – она сама удивилась, но она это сказала.

– Вы ошибаетесь, мисс Грейнджер, – мягко сказала профессор.

– Я уверена.

– Мисс Грейнджер, Драко Малфоя проверили на наличие черной метки. При визуальном контакте ее не обнаружили. Также были применены несколько диагностических заклинаний, но и они тоже не дали результатов.

– Он нашел способ ее скрыть, – заявила девушка.

– Вы можете это доказать?

– Пока нет, но обязательно докажу, – клятвенно отвечает девушка.

– А до тех пор будьте осторожны, – советует Макгонагалл.

– Теодор Нотт знает, что Малфой – Пожиратель.

– Нам такой информации он не говорил, мисс Грейнджер.

– Но…

– Я очень рада, что у вас с мистером Ноттом такие дружественные отношения, но, мисс Грейнджер, – старушка тепло смотрит на девушку, – Гермиона, – улыбается, – будь аккуратна. Ради себя и ради мистера Нотта, следи за тем, что говоришь.

Гермиона призадумалась. А ведь профессор права.

– Я воспользуюсь вашим советом, – кивает Гермиона.

– Это все, мисс Грейнджер?

Нет, конечно. Самое важное осталось невысказанным.

Но Гермиона медлила. Хотелось еще рассказать о родителях, чтобы провели расследование или что принято в магическом мире, но Гермиона не хотела подставлять Теодора.

– Нет, профессор, ничего, – улыбнулась Гермиона. – Спасибо, что уделили мне время. – Она встала со стула, а профессор встала за ней. – Доброй ночи.

– Гермиона, – окликнула преподаватель Гермиону в дверях. – Я попрошу преподавателей присмотреться к Драко Малфою.

– Спасибо.

– Будь осторожна, – напоследок просит Макгонагалл. Кивнув, Гермиона скрылась за дверью.

Оказавшись по ту сторону двери, Грейнджер побежала. Побежала так быстро, как только могла. Слезы стали застилать глаза. Она надеялась, что сегодняшняя ночь была последней, но Гермиона предчувствовала. Она предчувствовала боль. И никому не могла об этом рассказать.

Она остановилась прямо посреди коридора. Она не смогла рассказать об этом своему декану, но с Забини и Ноттом таких проблем не было.

Теперь она жила ради встречи с Забини.

– А я думал, что ты не придешь, – заявил Драко, сидя на диване в их общей гостиной. Он встал и уже хотел было пойти ей навстречу, но Гермиона была на нервах и первый раз грязно выругалась:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Пошел на хер, – он замер. Вот такая Грейнджер очень интересна. Но и опасна. Он удивленно посмотрел на нее. – Поставь твою сраную мазь на раковину и не трогай меня сегодня. Ты понял?

Он был в таком шоке, что и слова не мог сказать, поэтому просто кивнул.

– Я не слышу, – повысила она голос.

– Да.

– Отлично, – она скрылась в ванной.

Драко сделал так, как она хотела – поставил емкость с мазью на раковину и скрылся в своей комнате – от греха подальше.

В отличии от Драко, Гермиона не смогла быстро провалиться в сон, ей физически было больно находится в этой комнате. Поэтому она села прямо на полу, прислонившись к двери. Мазь, безусловно, залечит телесные раны, но как быть с душой? За один день свалилось слишком много информации, и Гермиона не могла с ней справиться. Это было тяжело. Это было не по плечам семнадцатилетней девушке. Она вертела в руках зеркало, что принесло ей столько бед, и никак не понимала, почему из всех студентов, оно досталось именно ей. Но тем не менее, она никому бы не пожелала такого. Появился легкий мандраж от встречи с Забини.

– Как хорошо было быть маленькой, – шепчет Гермиона. – Не было никаких проблем, – слезы снова стали собираться в уголках глаз. – А может я их не замечала.

Она посидела немного, тупо пялясь перед собой. А потом ее накрыло тоской.

– Мама, мамочка, – заплакала Гермиона. – Мне так больно, мама, – она уткнулась лицом в колени. – Мне так больно, а тебя нет. Где же ты? Ты ведь обещала быть всегда рядом, мама.

Гермиона была готова каждый день проходить через то, что пережила за вечер, лишь бы родители были рядом. Они были далеко, они были в безопасности, и это самое главное.

Но Гермиона не знала, что они ее больше не помнили.

Когда тоска по дому стала затихать, Гермиона вернулась к насущной проблеме – с Малфоем надо что-то делать, и желательно, как можно скорее.

Она сказала вслух:

– Драко Малфой меня насилует, – получилось.

– Драко Малфой меня изнасиловал, – снова получилось.

А в кабинете у Макгонагалл не получилось. Это было интересно.

Гермиона потерла переносицу. Для начала она докажет всем, что Драко Малфой – Пожиратель смерти. Затем она расскажет о том, через какие унижения прошла. Если она не сможет рассказать или написать, она покажет воспоминания или изобразит, как в игре “Крокодил”. Эта сволочь ответит за все. Гермиона была уверена, что она не первая, кто пострадала от него. А затем она обелит имя Теодора, если его успеют вымарать в грязи. Они оба заслуживают счастья. Вот только ей нужно было чудо.

– Мерлин, дай мне знак, – прошептала Гермиона. – Намек. Что-нибудь.

Она вздрогнула, когда услышала резкий звук – с полки упала книга, которую Джинни подарила ей.

– Целый день через жопу, – бормочет Гермиона себе под нос. Было лень, но она все же встала, чтобы поднять книжку. Книги – это святое. Гермиона нагнулась за книгой и замерла в такой позе. Она прочитала вслух, чтобы убедится, что получила нужный знак. – Маскирующие заклинания и косметика, – она не верила в удачу, но все же поблагодарила высшие силы за это.

Прилив сил. Она справится. Она сможет. Она должна. Если начистоту – у нее просто нет выхода.

Добрую половину ночи она изучала материал. Ближе к утру девушка перешла на практику. Все сошлось. Она поняла. Она завела будильник и уснула с улыбкой на измученном лице. Она заставит его ползать и умолять. Настала его очередь просить, а она будет смеяться ему в ответ и смотреть, как его надменное выражение лица сходит на нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Весь следующий день Гермиона была до неприличия счастливой. Малфой даже потер глаза, надеясь, что ему это привиделось. Но нет, она не просто была счастлива, она всем улыбалась и даже заигрывала с некоторыми парнями.

Но больше всего его злило то, что Грейнджер была идеальной. Ее кожа была идеальной. Не было и следа вчерашнего наказания. Он пытался отменить ее магию, посылая невербальные заклинания, но это не принесло успеха. Он даже начал сомневаться в себе, поэтому в следующий раз колдовал с палочкой в руке, пока она не видела. Но и после этого ее кожа осталась идеально белой.