Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

труднее появиться эгоисту.

Пусть читатель на мгновение «закроет глаза» и пофантазирунет: вообразит такое, что посмертное существование «духов» – это истинная правда, которая уже доказана современной наукой. Вопрос: остался бы, в таком случае, наш человеческий мир прежним? Вряд ли. Подавляющее большинство людей уже во время своей молодости нет-нет, да и задумается о своей будущей пенсии. А здесь – речь о том, что гораздо важнее не только «пенсии», но и всей нашей земной жизни. Наш век – это 100 лет, а там – тысячелетия, потому что «время разное». И тогда евангельский «скрежет зубов» – станет той правдой и тем «страхом», с которым придется считаться каждому. Ведь это – то же самое, когда тебя приговорили к казни на гильотине, и ты ждешь, когда этот неотвратимый миг наступит… А что, если вдруг Христос не врет? Радости мало. Но только для тех, кто негодяй и подлец. Пусть даже убийца сам себя считает «хорошим». Поэтому в обществе необходима смертная казнь, которую будет выносить Цзюнь цзы. Чтобы приблизить «долгожданный миг» для такого человека.

Цзюнь цзы работает не на себя, а на других, и иначе – не может. Таков Конфуций – подлинный Цзюнь цзы, и в этом суждении под словом «некто» (ю) он подразумевает именно себя самого, потому что других не знает. Таких как он – подлинных Цзюнь цзы, – в Китае больше не было. А как этот Цзюнь цзы может повлиять на несправедливые действия государства? – Только через Ли. Но так, как понимает этот термин сам Конфуций. Ли – это, в первую очередь, реальное обладание Дэ, т. е. это, в том числе, и традиционная «добродетель», и «духовная сила»; но также – и вэй и, когда того требуют обстоятельства. Такой «духовный обмен» происходит, как правило и чаще всего, во время жертвоприношения, в котором принимают участие «верхи» и сам правитель княжества, и конечно Цзюнь цзы. И это – огромное внутреннее напряжение и большая ответственность для самого Цзюнь цзы; это – подлинный жертвенный подвиг такого человека-одиночки, отдающего себя обществу. Такой человек, как мифический Атлант, держит на своих плечах всю Поднебесную, со всеми ее «китайскими» грехами.

И эта сторона Учения Конфуция по праву может и должна быть названа «социальной». Но дело в том, что Китай увидел в Учении Конфуция только «вершину айсберга» – только эти социальные черты, – а главный массив всего Учения – его «подводную часть» – не увидел, да и не смог бы, даже если бы захотел. Та катастрофа, которая произошла с Китаем во время эпохи Воюющих царств, и еще бо́льшая – во время правления Цинь Шихуана – оставила от всей духовной идеологии Западного Чжоу буквально «выжженную степь». В эпоху Хань Китай проснулся совершенно другим, – новым, освеженным, и уже полностью ориентированным на мир внешний, земной. А то, что когда-то было в Чжоу, уже никто не знал и не имел об этом ни малейшего представления, потому что духовный опыт Чжоу – даже в виде более позднего Учения Конфуция – прервался окончательно, и не осталось никого во всей Поднебесной, кто мог бы его возродить.

Сегодня такое «возрождение» стало возможным по той причине, что для этого созрели внешние условия, причем, не только в самом Китае, но и во всем мире. Это началось с разрушения базовых нравственных основ христианства во время Первой и Второй мировых войн. Привычный для человека вековечный порядок стал стремительно деформироваться, и как бы мы этому не противились, – именно сегодня, на наших глазах, рушатся устоявшиеся тысячелетние традиции европейской цивилизации, стремительно обесценивается значение мировых религий, на которых прежде держалась нравственность и порядок в обществе.

Человек стал практичнее и требовательнее ко всем предлагаемым ему объяснениям «смысла жизни». Атеистическое мировоззрение в просвещенном мире возобладало. Мир уже никогда не вернется к тому состоянию, которое было даже 50 лет назад. Старое стремительно уходит – приходит что-то новое, которого мы еще не знаем, хотя и бессознательно ждем появления этого нового. Мудрый человек прекрасно понимает: такое новое не может быть ничем иным, кроме как правильно понятым Старым. Необходима бескомпромиссная ревизия всего того, что накопило человечество за все века и тысячелетия. Новое – это очищенное от «ханьской шелухи» подлинное Учение Конфуция; новое – это подлинное Учение Христа о «Царстве Небесном», а не Послания апостола Павла, в которых «Царство» Христа превратилось в обычный для всех древних религий «Рай»; и, наконец, новое – это Учение индийских Упанишад – безо всяких «Комментариев» великого Шанкары, возвращающих подлинный высший духовный опыт Бра́хмана в лоно «райского» Шивы. Новый мир всего человечества будет стоять на этих «трех китах» обновленного Духа. Альтернатива – ядерная катастрофа в нашем животном мире.

В традиционных переводах этого суждения идет речь о возможности «управлять государством с помощью уступчивости». Однако в суждении отсутствует иероглиф, который можно было бы перевести словом «управлять». Да и в таком переводе трудно усмотреть здравую логику. Словом «уступчивость» здесь переведен иероглиф жан, который впоследствии приобрел значение «уступать дорогу», «вежливый». Этот иероглиф имеет ключ янь – «говорить», и естественно то, что в данном случае предпочтительны его древние значения (БКРС № 9775): «*порицать», «*укорять», «*осуждать» или «*отвергать», «*устранять». В древности этот иероглиф означал также «рит. *жертвоприношение духам гор и рек».

Скорее всего, именно такой род жертвоприношений требовал, по ритуалу, особых поклонов со сложением рук, а также произнесения «укоряющих речей», чтобы эти духи «хорошо себя вели» и не досаждали людям своими разливами рек или землетрясениями. Отсюда – еще одно древнее значение: «*совершать поклон сложением рук». И как естественное следствие этого – более поздние «вежливость», «уступчивость». Но вряд ли во время Конфуция все эти значения иероглифа уже имели место.

Суждение 4.14

4.14. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «Не (бу) переживай (хуань, т.ж. «болеть», «страдать», «мучиться»), [что] еще не (у, т.ж. «не иметь», «не быть») занимаешь должность (вэй, т.ж. «*занимать свое место», «*пост», «*звание») [в управлении, а] переживай (хуань) о том, что (со) из-за (и, т.ж. «посредством», «при помощи») [такой должности] ты [можешь] остановиться (ли, т.ж. «стоять», «неподвижный») [на своем Пути]. Не (бу) переживай (хуань), [что] никто (мо) тебя (цзи) не знает (чжи), а стремись к (цю, т.ж. «искать», «домогаться», «добиваться», «*высшая точка», «*совершенство») [тому, чтобы] быть (вэй, т.ж. «стать», «*намереваться») соответствующим (кэ, т.ж. «подходить», «годиться», «удовлетворять») знанию (чжи)».

Слова перевода, заключенные в квадратные скобки – [такой должности], – которые отсутствуют в подлиннике, поставлены здесь по правилам грамматики древних текстов (после служебного слова и), о чем было сказано ранее. Как