Холодный почерк души - Александра Верёвкина

Для простоты ответа он слишком резко для человеческого зрения подошел к съежившейся на краю кровати девушке, а затем почти вплотную приблизил свое лицо к ее, обжигая кожу частым и неровным дыханием.

— Похож? — нетерпеливо переспросил мужчина, уставший ждать вердикта явно заторможенной барышни.

— Да, и даже очень, — не слишком-то уверенно пробормотала она, старательно отводя глаза в сторону. — Только голос вроде…

— Сам знаю, — рявкнул он, вновь отодвигаясь на несколько метров назад. Близко находиться рядом с ней было физически невозможно, потому как нестерпимо чесались руки кого-нибудь задушить. И ее голос: тоненький, звонкий, меланхоличный, он просто сводил с ума! Кажется, одной смертью дело не обойдется. — Расскажи мне об этой итальянке, — с неожиданной нежностью и даже некоторым подобием вежливости попросил Сальваторе, спокойно опускаясь в придвинутое к распахнутому окну кресло с видом крайне заинтересованного слушателя.

И в сотый раз ему пришлось лично убедиться в том, что с этой бессмертной дамочкой стоит познакомиться еще до того, как удастся вдоволь насладиться умопомрачительным планом мести. Живая, яркая, эмоциональная, безрассудная, разумеется, красивая — она могла стать той, о ком приятно будет вспоминать и через двести лет.

Когда довольно скудный рассказ Кэтти подошел к концу, а сама девочка крепко заснула прямо в одежде, свернувшись калачиком на середине не разобранной кровати, мужчина вышел за дверь, предусмотрительно заперев ее снаружи. Почему-то сегодня отчаянно не хотелось творить столь милые душе пакости (а убийство с особой жестокостью он считал чем-то подобным). Вместо этого он заперся в их с Кэролайн комнате, зарылся носом в ее подушку и почти тут же уснул, не забыв напоследок мысленно пожелать стервозной девчонке спокойной ночи.

Дамон крепко прижал к стене медленно съезжающую вниз девицу, горячими ладонями стирая с ее щек не слишком-то приятные соленые дрожки слез. Елена вздрогнула всем телом от его легкого прикосновения и прошептала нечто неразборчивое, но явно очень забавное, судя по той реакции, на которую сподобился вампир. Он залился громким и одновременно с тем зловещим хохотом, эхом разнесшимся по небольшой комнате, со всех сторон окутанной мраком. Единственным источником света в помещении был и оставался чудовищный блеск яростных черных глаз, которые никогда еще до этого момента не смотрели на нее с такой искренней ненавистью.

— Хватит? — давясь смехом после каждого звука, надменно переспросил их обладатель, заботливо отлепляя от липкого от пота лба прядки золотистых волос. Ему нужно было видеть каждую ее эмоцию, с калейдоскопической скоростью скользящие по искаженному страхом, вернее даже ужасом, лицу. — Нет, моя принцесса. Ты же взрослая девочка и должна понимать, что нужно вампиру вроде меня и когда именно станет достаточно.

— Дамон, — сквозь новый виток жалобных стонов по крупицам выдавила из себя девушка, ребра которой до боли сжимали поразительно сильные руки, лишая ее последних остатков кислорода, с таким трудом проникающего в легкие. — Опомнись, пожалуйста. Ты делаешь мне больно.

— А вот тут ты не права, — пуще прежнего развеселился мужчина, едва уловимым движением руки смахивая с рядом стоящего письменного стола канцелярские принадлежности и кипы беспорядочно разбросанных бумаг. Затем подхватил истерично всхлипывающую блондинку на руки и точно бесполезную вещь водрузил по центру столешницы, мимоходом закидывая тоненькие, словно тряпичные, ручки себе на плечи. И только потом удосужился объяснить Елене, в чем именно она ошибается. — Я еще не делал тебе больно, что очень скоро исправлю. Ты думала, я так легко прощу тебе все, что случилось в Италии? Забуду твой сладкий поцелуйчик со Стефиком? А может, ты считаешь меня идиотом, поверившим в трудносочиненную байку о девушке, выполнявшей приказы под действием Силы? — явно издевательски протянул Сальваторе, бережно убирая столь мешающие в этот момент длинные волосы за спину, чтобы получить самый выгодный доступ к манящему своим сладким запахом горлу.

— При чем тут Италия? — перешла она на надсадный крик, в совершенно несвойственной себе манере впиваясь ногтями в податливую кожу на затылке мужчины, в надежде образумить его прежде, чем удастся пожалеть о собственном бездействии. — Что с тобой происходит, любимый мой?

Наверное, ей было бы гораздо легче разобраться в случившемся, получи она хоть на мгновение возможность увидеть перекошенное злобой лицо, но в непроницаемой тьме, царившей в помещении, сие действо казалось невыполнимой задачей.

— Ничего, дорогая, — язвительно ответил Дамон на идиотский по своей содержательности вопрос, подушечками пальцев отыскивая призывно пульсирующую жилку на хрупкой и одновременно с тем такой невыносимо аппетитной шее с шелковой кожей. Он уже наклонился ближе, предвосхищая утробный рев сидящего не так уж и глубоко внутри лютого зверя, когда раздумал заканчивать свое веселье так скоро. — Я просто устал быть тем, кого хочешь видеть ты, Елена. И в кои-то веки веду себя так, как подобает бессмертному аристократу. Ты всего лишь человек, слабая девчонка, возомнившая, будто весь мир обязан выполнять твои капризы. Но это не так, сладкая, — ласково пропел юноша, неторопливо вытягивая из петель пуговицы на ее блузке. Конечно, момент разрывания одежды в порыве страсти казался более изящным со стороны, однако мужчина очень быстро выбросил эту идею из головы, зарекаясь идти на поводу у эмоций.

— Я никогда не просила тебя меняться ради чего бы то ни было, — с нажимом на личное местоимение произнесла блондинка, старательно пытавшаяся выпутаться из крепких мужских объятий. Ей до безумия было страшно от того, насколько циничным и полным холодной ярости становился тон вампира с каждым произнесенным им предложением.

— Не упрямься, моя девочка, — мгновенно отдернул он ее руки, в совершенно бесплодном желании упершиеся в твердую грудь. Видимо, эти тщетные попытки оттолкнуть или же отодвинуться она предпринимала, привычно руководствуясь удушающим запасом собственной глупости. — Лучше заткнись и спокойно наслаждайся тем, что я собираюсь тебе подарить перед смертью. Хотя нет, — засомневался он. — Слишком грубо звучит для столь нежных ушек. Пойдем по порядку.

С этими словами он стянул с хрупких плеч тоненькую блузу, жестом фокусника отшвыривая ее за спину, и принялся покрывать чувственными поцелуями фарфорово-бледную кожу на груди застывшей в оцепенении особы. Определенно, ей не слишком-то пришлись по вкусу слова о смерти, столь необдуманно высказанные им в порыве чертовой откровенности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});