Сборник "Приграничье" - Павел Корнев

И ведь надавить на этих гавриков никак нельзя. Броню включат и тупить будут. А, учитывая слухи, что луковская братва за последнее время нехило поднялась, жить мне в Форте потом станет весьма некомфортно. Точнее, жить будет нормально, только умереть придется по весьма ускоренному сценарию. Некоторые люди категорически не понимают, когда на них давят. Они почему-то считают это неуважением. А в определенных кругах никто не может позволить себе оставить неуважение безнаказанным. Потеря лица и все такое…

Выйдя на Южный бульвар, я несколько минут постоял перед витриной ювелирного салона «Золото Вселенной», размышляя, куда податься дальше. Золотые и серебряные вещицы сбивали с мысли, и ничего путевого мне в голову так и не пришло, к тому же на меня обратил внимание один из прогуливавшихся по салону охранников.

Смотри, шкура, смотри… Ну не похож я на денежного покупателя и что? Полюбоваться на витрину нельзя, что ли?

Я отошел от магазина и остановился, пропуская нахлестывавшего лошадей извозчика. Сзади звякнул колокольчик двери.

— Привет.

От неожиданности я чуть не свалился под копыта лошади. Потом глубоко вздохнул, мысленно перекрестился и медленно обернулся.

— Здравствуй, — удалось выдавить мне из себя, посмотрев в зеленые глаза Кати. Правду говорят: мир тесен. — Прекрасно выглядишь.

— Твоими устами… Да шучу я, щучу, — рассмеялась моя бывшая подружка. — Я, честно говоря, боялась, что ты за нож схватишься.

— Я? Как ты могла такое подумать? — Беззаботный тон дался мне совсем нелегко — в первый момент рука действительно дернулась, только не за ножом, а за пистолетом.

— Чем занимаешься? — Разглядывая меня, Катя прищурилась, отчего на переносице и в уголках глаз залегли знакомые морщинки.

Время никого не красит, да и возраст у нас уже не тот, чтобы с каждым прожитым годом хорошеть, но мне она показалась посвежевшей и отдохнувшей. И ничуть не менее привлекательной, чем прежде. Сшитая из лоскутов серой кожи короткая курточка и узкие джинсы облегали ее как вторая кожа. Кроме тоненьких полосок золотых серег, украшений больше не было.

Тут она поправила выбившуюся прядь волос, и в солнечных лучах на безымянном пальце правой руки вспыхнул крупный брильянт, вправленный в кольцо белого золота. Вот оно как…

— На вольных хлебах, — по вполне понятным причинам не стал откровенничать я.

— Все строишь из себя одинокого волка?

— Скорее кота, который гуляет сам по себе, — рассмеялся я, с радостью приняв предложенные правила игры. Делаем вид, что ничего не произошло? Вот и замечательно. Она меня не предавала, я не выбрасывал ее из окна. Пустяки, дело житейское. В конце концов мы взрослые люди и должны уже научиться прощать чужие ошибки. Пусть так. Пусть…

— А я, знаешь ли, замуж вышла, — не меняя тона, заявила Катя и достала сигареты из сумочки, висевшей на плече.

— Поздравляю, — несколько заторможенно среагировал я.

— Спасибо. Между прочим, это ты нас познакомил.

— Как это? — обалдел я. Хоть убейте, не помню, чтобы знакомил ее с кем-либо даже близко подходящим на роль жениха.

На душе тоскливо заскреблись кошки. Все, хватит. Прошлого не вернуть. Да и сосуд любви, после того, как мы на нем нехило потоптались, восстановлению уже не подлежит.

— Витя — ассистент профессора Долгоносова. Очень многообещающий молодой специалист.

— Вот как… — промямлил я и поспешил уйти от скользкой темы. — А как сестры к этому отнеслись?

— Теперь на это смотрят проще. Правда, ни к чему серьезному все равно не допускают. — Катя вовсе не казалась расстроенной по этому поводу. — Я в нашем представительстве при Городском совете теперь состою.

— Рад за тебя.

— Правда рад? — задумчиво улыбнулась девушка.

— А то! — совершенно искренне ответил я. Если у человека все хорошо, есть шанс, что он не начнет ворошить прошлое. А там много всего неприглядного осталось.

— Катерина! — Рядом с нами остановился запряженный двумя вороными жеребцами экипаж и из него на тротуар выпрыгнул молодой парень в белых пиджаке и брюках а-ля мечта Остапа Бендера.

— Пока, — бросила мне девушка и, проходя мимо, тихонько добавила: — А тебе идет.

Экипаж уехал, я стоял и смотрел ему вслед, совсем не сразу сообразив, что она имела в виду. Потом погладил ладонью лысину и перебежал через бульвар. Нечего раскисать. Все когда-нибудь заканчивается. Наши отношения, если разобраться, закончились не так уж и плохо. Все могло быть намного хуже, пусть и не так цинично. Только на душе все равно тоска. А желания напиться нет. Это плохо. Так бы было гораздо проще.

Ладно, пойду еще одного человечка найду, потом заскочу в «Цаплю» и уже в «Гавань». Заброшу на сегодня записи кондуктора куда-нибудь подальше и спать завалюсь. Давно заметил — после сна жизнь как-то веселее кажется.

Замявшись перед «Толедо», я все же решил туда не заходить — денег нет, только еще больше настроение себе испорчу, — и пошел по бульвару в сторону Красного проспекта. Пройдя два квартала, свернул во дворы. Надеюсь, одна весьма интересная лавчонка еще работает.

Я успел к самому закрытию — худощавый светловолосый парнишка уже заканчивал опускать закрывающие витрину жалюзи.

— Привет, — остановился я рядом с Виктором Цаплиным — хозяином небольшой лавки, торговавшей всякой мелочевкой. Мы с ним общались всего один раз, когда хорошие знакомые попросили меня разыскать нехороших людей, выхлопнувших их квартиру. Тогда-то Ворон и посоветовал обратиться к Цаплину, который время от времени за бесценок скупал краденые вещи. Толком поговорить с ним не получилось, и тех самых нехороших людей отыскали по другим каналам.

— Привет, — не узнал меня Виктор. — Мы закрылись.

— Я много времени не отниму.

— О'кей, что за вопрос?

— Я Ворона ищу. — Едва открыв рот, я понял, что допустил серьезный просчет. Нельзя было так сразу в лоб вопросы задавать. Ворона ищут не первый день, и наверняка этот контакт дружинники уже отработали.

— Зоомагазин дальше по улице, — совершенно серьезно отвел Цаплин.

— Мне просто надо с ним поговорить.

— Говорящий ворон? Попробуй в шапито поспрашивать.

— Слушай, просто скажи, где его можно найти, и разойдемся по-хорошему. — Усталость, отвратительное настроение и появившаяся после обеда изжога сделали меня слишком раздражительным, но пока удалось сдержаться. С трудом, но удалось.

— Да иди ты, — без затей послал меня Виктор куда подальше.

— А вот хамить не надо, — спокойно оглядевшись по сторонам — поблизости никого, я вытащил пистолет, но направлять его на скупщика краденого пока не стал. — Я тебе вот что скажу: к Ворону у меня есть очень серьезный разговор. И чтобы убедиться, что ты не знаешь, где его можно найти, я тебе что-нибудь прострелю. Думаю, коленная чашечка будет в самый раз.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});