История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв

В последние годы жизни Тиберия у него в полную силу проявился еще одни порок — безумная страсть к юным мальчикам и девочкам и желание наблюдать откровенный разврат. Если не все, то, вероятно, многое из того, что рассказывают древние авторы, близко к действи­тельности. Светоний, в частности сообщает: «Но на Капри, оказав­шись в уединении, он дошел до того, что завел особые постельные комнаты, гнезда потаенного разврата. Собранные толпами отовсюду девки и мальчишки — среди них были те изобретатели чудовищных сладострастий, которых он называл спинтриями — наперебой сово­куплялись перед ним по трое, возбуждая этим зрелищем его угасаю­щую похоть. Спальни, расположенные тут и там, он украсил картина­ми и статуями самого непристойного свойства и разложил в них кни­ги Элефантиды, чтобы всякий в своих трудах имел под рукой предпи­санные образец. Даже в лесах и рощах он повсюду устроил Венерины местечки, где в гротах и между скал молодые люди обоего пола предо всеми изображали фавнов и нимф. За это его уже везде и открыто стали называть козлищем, переиначивая название острова. Но он пылал еще более гнусным и постыдным пороком: об этом греш­но даже слушать и говорить, но еще труднее этому поверить. Он завел мальчиков самого нежного возраста, которых называл своими рыбками и с которыми он забавлялся в постели. К похоти такого рода он был склонен и от природы, и от старости» (Тиберий, 43—44).

Калигула

Гай Цезарь Август Германик, в просторечии Калигула[389], вступил на пре­стол при самых благоприятных предзнаменованиях. От него, как от сына Германика и Агриппины, ждали смягчения жесткого режима Тиберия. И действительно, в первые месяцы правления Калигула оправдал эти ожида­ния. Он демонстративно подчеркивал свое уважение к сенату и народу и даже вновь вернул комициям право выбора магистратов. Преторианцы по­лучили богатые награды, народу были устроены великолепные цирковые представления и травли зверей. Своего двоюродного брата Тиберия Гемелла Калигула усыновил. Изгнанники были возвращены, а лица, запят­навшие себя доносами при Тиберии, наказаны.

Однако очень скоро с императором произошла резкая перемена. Он был сравнительно молод (25 лет), вырос на Капри, где Тиберий неотступ­но держал его при себе, вдали от государственных дел, в обстановке при­дворного раболепия. От своей матери Агриппины Калигула унаследовал неукротимый нрав, который у него выродился в психическую неуравнове­шенность. Через несколько месяцев после воцарения он приказал убить Гемелла и Макрона даже без видимости какого-нибудь судебного разбира­тельства. Легкомысленная трата запасов, накопленных Тиберием, приве­ла Калигулу к повышению налогов и к конфискациям как средству попол­нения государственной казны. В 39 г. он предпринял декоративный поход в Германию и в Северную Галлию, не давший никаких результатов. Зато по возвращении в Рим император устроил для себя грандиозный триумф, стоивший огромных денег (40 г.).

Правление Калигулы явилось важным этапом перерождения принци­пата в монархию. Императорский двор получил при нем стройную орга­низацию, в которой большую роль начали играть вольноотпущенники. Бла­годаря неуравновешенности императора, требования поклонения его осо­бе приобретали подчас самые нелепые формы (например, Калигула требовал себе божеских почестей, сравнивая себя с Юпитером, хотел сде­лать консулом своего любимого коня Инцитата и пр.), но исторически этот процесс был совершенно закономерен. Здесь сказывалось также влияние эллинистических монархий, где обожествление личности царя началось с Александра Македонского.

Террористический режим вызвал в 39 г. организацию заговора против Калигулы. Во главе его стоял начальник верхнегерманских легионов Гней Лентул Гетулик. В заговоре был замешан Марк Эмилий Лепид, муж Друзиллы, одной из сестер Калигулы[390]. Возможно, что его предполагали воз­вести на трон после убийства императора. Заговор был раскрыт[391], что по­служило поводом к новому взрыву террора. Сестры Калигулы Агриппина и Юлия, заподозренные в соучастии, подверглись изгнанию.

После возвращения императора из Галлии в 40 г. был организован вто­рой заговор с участием преторианских командиров (трибун Кассий Херея). 24 января 41 г. Калигула пал под кинжалами заговорщиков.

Римляне радостно восприняли приход к власти сына Германика Гая Калигулы. Однако уже совсем скоро стало ясно, что сын — прямая противоположность отцу. Болезнь усугубила пороки Калигулы. Все­го за три года он сумел своими выходками настроить против себя почти все римское общество. Окончательный смертный приговор он подписал себе тогда, когда посягнул на устои рабовладения. По край­ней мере, так считает Иосиф Флавий: «Гай позволил рабам высту­пать с какими угодно обвинениями против своих хозяев... Дело до­шло даже до того, что некий раб Полидевк решился выступить с об­винением против Клавдия, и Гай не постеснялся явиться послушать судебное разбирательство по делу своего родственника; он питал даже надежду найти теперь предлог избавиться от Клавдия. Однако это дело у него не выгорело, ибо он преисполнил все свое государство наветами и злом, а так как он сильно восстановил рабов против гос­под, то теперь во множестве стали возникать против него заговоры, при чем одни участвовали в них, желая отомстить за испытанные бедствия, другие же считали нужным избавиться от этого человека раньше, чем он вверг бы их в большие бедствия» (Иудейская древ­няя история, XIX, 26, пер. Г. Г. Генкеля).

Удачливее других оказался Кассий Херея, составивший очеред­ной заговор против Калигулы. Вот как рассказывает об этом Иосиф Флавий: «Между тем слух о заговоре распространился среди мно­гих, и все эти люди — сенаторы, всадники и простые воины — вооружились; не было вообще никого, кто бы не считал умерщв­ление Гая великим счастьем. Вследствие этого все, кто как мог, старались не только не отставать друг от друга в доблести, но по силе возможности от всего сердца словом и делом способство­вать убиению тирана. Даже Каллист принадлежал к числу заго­ворщиков. Это был вольноотпущенник Гая, человек, достигший величайшей власти, почти такой же, как сам тиран, потому что все его боялись, между прочим за его огромное богатство... Он знал, что имеет много разнообразных причин бояться за свою лич­ную безопасность; особенно тут играло роль его несметное бо­гатство. Поэтому он сблизился с Клавдием и тайно примкнул к нему в надежде, что после смерти Гая власть должна же будет перейти к Клавдию, и что он тогда благодаря своему влиянию до­стигнет у него подобного почетного положения, особенно отто­го, что заранее успеет доказать ему свою благодарность и распо­ложение» (там же, XIX, 10). Заговор Кассия увенчался успехом, и Каллист не прогадал, сделав ставку на Клавдия.

Клавдий

Преемника убитому императору намечено не было. Прошло два дня междуцарствия, в течение которых сенат совещался об упразднении прин­ципата и восстановлении республики. Когда же, по общему мнению, это оказалось невозможным, стали подыскивать императора из сенаторской среды. Но в это самое время вопрос был уже решен за стенами курии.

После убийства Калигулы преторианцы случайно нашли во дворце спря­тавшегося дядю убитого императора, брата Германика Клавдия. О нем все забыли, так как по своим качествам он, казалось, меньше всего подходил к роли императора. Но тут вспомнили, что Клавдий — брат Германика. Этого было достаточно, чтобы преторианцы отнесли его в свою казарму и там провозгласили императором. Сенат был поставлен перед совершившимся фактом и поднес Клавдию все ставшие уже обычными полномочия и титу­лы принцепса.

Тиберии Клавдий Нерон Друз Германик, как гласит его полное имя1, вступил на престол, имея более 50 лет от роду. При дворе Калигулы он служил вечной мишенью насмешек и издевательств. Неуклюжий, со смеш­ной походкой, Клавдий был невероятно забывчив и рассеян. Всякий дол­гий труд его утомлял, так что он иногда засыпал во время судебного раз­бирательства или должен был делать перерыв, чтобы вздремнуть. Одна­ко ему нельзя отказать в наличии здравого смысла. Многие его слова и поступки поражают умом, хотя, наряду с этим, он часто высказывал совершенно вздорные идеи. Август и Тиберий считали его совершенно непригодным к практической деятельности и держали вдали от дел. На досуге Клавдий предавался историко-антикварным изысканиям. Он написал «Автобиографию», «Историю Этрурии», «Историю Карфаге­на», занимался реформой латинского алфавита, введя в него три новые буквы, и т. п.

В первое время после своего воцарения Клавдий горячо было взялся за дела, но с возрастом его недостатки начали выступать все сильнее; поэто­му фактически править империей стали за него другие. Бесспорной заслу­гой императора было то, что он подобрал себе способных помощников и не мешал им. Этими помощниками были вольноотпущенники Каллист, вы­двинувшийся еще при Калигуле, Нарцисс, Паллас и Полибий.