Я не робот «Служу себе» - Сергей Валентинович Хабаров

именно из-за них я и занимаюсь магией. Это единственный способ их вернуть.

Венедикт убрал свои руки и печально покачал головой.

— Я не хочу видеть, как ты опускаешься. Прощай, Пол, я надеюсь ты найдёшь свой путь.

Статный гигант развернулся и быстрой походкой зашагал в сторону выхода.

— Я не отпускал тебя.

— А я не спрашивал.

Я рывком бросился в след и пнул его под колено сзади. Гигант рухнул на одно колено, поморщился и попытался продолжить свой путь.

«Упорствуем, значит! Ну, а если так,» — подумал я прежде чем пнуть Венедикта второй раз.

Второе колено я выбил из сустава. Венедикт зарычал от боли. С хрустом он поставил колено обратно и поднялся на ноги. Продолжить путь я ему не дал, пнул под зад так, что он рухнул на пол. Я поставил ему ногу на спину.

— Никуда ты не пойдёшь, Веня. Делай то, что я тебе велю и будешь получать всё, что захочешь. Иначе мы поссоримся.

Молниеносным движением Веня поймал меня за лодыжку. Резко вскочил на ноги с нечеловеческой грацией, причём, не выпуская меня из захвата, мой вес по сравнению с его — это даже не груз — так мелочь из кармана. Он размахнулся и бросил меня в сторону столов с алхимическим оборудованием. Больно, но не смертельно, уже не первый месяц силы хаоса подпитывали мою синтетическую плоть, я и раньше то был опасен, а сейчас я просто ходячая смерть. Подумав, что отделался от меня, Венедикт отвернулся. Но я с бешеной скоростью налетел на него. Нет, я не стал его бить, просто толкнул передавая ему всю свою энергию. Теперь уже Венедикт полетел в столы со стеклом.

— Это бесполезно, Вень, сдавайся.

— Космодесант не сдаётся! — сказал Веня поднимаясь на ноги и выдирая кусок стекла у себя из виска.

— Ну, если ты хочешь по-плохому.

Веня сжал свои здоровые кулаки, готовясь к рукопашному бою. Двадцать минут мы разбирались с ним в стиле бокса, на протяжении всего этого времени я выбивал из него дурь, как из боксёрской груши. Когда он пришёл навестить меня, то был одет по-походному: прочные брюки и куртка, берцы. Сейчас на нём оставались только берцы и трусы. И он не раздевался перед боем, просто от многочисленных ударов вся одежда превратилась в лохмотья и разошлась на лоскуты. Теперь тело Венедикта покрывали синяки, но он всё никак не сдавался. Может мне усилить силу удара, а то я всё его щажу и стараюсь бить в четверть силы. В какой-то момент я хотел предложить ему почётную сдачу, но он, гад, этим воспользовался, поймал меня за голову и стал ломать ей пол.

— Довольно! — рявкнул я, отплёвываясь бетонным перекрытием.

Сломав ему пару пальцев, я вывернулся из захвата, быстро пересчитал ему рёбра и кажется кое-какие из них сломал. А потом толкнул тело так, чтобы он хорошенько приложился об стену и поднялся уже не скоро. Мне показалось этого мало. Совершив прыжок с места, я словно кошка оказался стоя у него на груди. Веня аж фонтанчик крови выплюнул через рот.

— Ну что? Теперь-то понимаешь, что всё это бес толку.

И тогда он плюнул мне в лицо, видимо, давно это хотел сделать. Но вот только это была не слюна, а кислота. Я ощутил ожог на лице и как кожа лоскутами сползает с моих искусственных мышц, оголяя спрятанный под кожей каркас сексбота. Я чувствовал боль, нервные ткани передавали о своей смерти прямо в позитронный мозг. Это очень сильно разозлило меня. Я взмахнул рукой, выпустил когти, намереваясь одним ударом обезглавить Венедикта. Но резко остановился, осознав свои ощущения и посмотрев Вене в глаза. Это же мой друг, один из немногих. Он был удивлён, но не испуган, даже сейчас он меня не боялся, хоть, похоже, до конца и не осознавал что я такое.

Я посмотрел на свою правую руку. Кожа на ней лопнула, оголив другую. Монстрообразная правая рука перекатывалась мышцами, из сасискообразных пальцев торчали длинные острые когти. Я уже видел эту конечность, в тот раз мы с Нэнси угодили в лабиринты Тзинча и там я встретил альтернативного себя. Вот значит, во что я превращаюсь. Потрогал свою оголившуюся от искусственной плоти часть лица, там тоже всё было не так как должно, жёсткая твёрдая кожа, с маленькими чешуйками прикрывала искусственные мышцы сексбота или может уже не сексбота. Месяцами хаос переваривал меня по кусочку, забирая что-то моё и оставляя нечто своё. Сейчас мне больше подходило определение «невиданная хрень», не человек, не машина, не демон. Нечто иное ни на что не похожее.

Я слез с Вени и сел с ним рядом, вся ненависть куда-то ушла.

— Веня, мне кажется я схожу с ума.

— Может, не кажется?

— Может и не кажется. Я боюсь видеть своих близких, мне кажется, я могу навредить им, как тебе сейчас. Только они не такие прочные как ты, могут не пережить.

— Брось свои занятия магией, они вредят тебе.

— Я не могу. Магия — это ключ и способ вернуть мне всех кого я люблю. Я знаю, если продолжу искать ответ, то найду его. Но мне тяжело, только твоё пение удерживает меня от безумия, — я посмотрел великану в глаза.

— Не уходи, Вень, пожалуйста.

Просто по-человечески попросил я его, и на секунду что-то в нём дрогнуло. Наверно, ему стало меня жалко. Сейчас я был отчаявшимся монстрообразным существом мучимым тоской и одиночеством, постоянно пытающимся удержать своё безумие в узде.

— Я спою для тебя, Пол, но в последний раз.

Венедикт откашлялся кровью, прочищая горло, и я снова услышал его божественный голос, озвучивающий строчки грустной песни.

Ты последнюю ставишь точку, выткав сказку при лунном свете.

Ты счастливо ее окончил, чтоб не плакали ночью дети.

Только кто-то свечу уронит и десяток страниц забелит.

Есть такие, кто точно помнит, как все было на самом деле.

И перо возьмут чужие руки, записать себе присвоив право.

В хронику чужой тоски и муки, всыпать правды горькую отраву.

Приоткрыты двери преисподней, ангелы растоптаны конями.

И сюжет известный новогодний переписан серыми тенями.

Ты стоишь на каминной полке, глядя в пол, как в пустой колодец.

Отраженье в стекла осколке — безобразно смешной уродец.

Ты в тени от зеленой ели, ты — орудье людской потехи.

Служишь ты для простейшей цели, чтобы детям колоть орехи.

Ты когда-то был мечтой девичьей, был когда-то ты прекрасным принцем.

Безобразным нынешним обличьем, ты обязан серым злобным крысам.

Проклятый крысиной королевой,