Власть книжного червя. Том 1 (ЛП) - Kazuki Miya

На следующий день мы должны были пойти в храм. Мои родители надели свой единственный красивый комплект одежды, я же нарядилась в одежду ученика магазина Бенно, и мы все втроем отправились к храму.

— Берегите меня, — сказала я отцу.

Увидев, как делают солдаты у ворот, я сжала кулак, затем согнула локоть, как будто бы старалась напрячь бицепс. Мой отец в изумлении посмотрел на меня сверху вниз, наблюдая, как я повторяю движение солдат, когда они желают друг другу победной битвы, и ухмыльнулся. Он сжал кулак и согнул локоть, а затем ударил мой кулак своим.

— Положись на меня, — ответил он.

Кажется, что людям у ворот храма заранее сказали ждать нас, потому что священники в серых рясах уже стояли там, чтобы провести нас через храм в комнату главы храма. Мы прошли зал богослужений и ту часть храма, где жили простолюдины, отправившись прямо к тому месту, которое было предназначено дворянам.

Коридоры вокруг нас постепенно стали более величественными. Мой отец был полон решимости, его виски пульсировали, а кулаки были плотно сжаты. Моя мама, нервно поглядывала на выражение моего отца, побледнев от напряжения. Я же смотрела на руку, которой она держала мою, и видела, что все мышцы на ней дрожали.

— Отец Бёзеванц, — произнес священник в сером одеянии, — девушка Мэйн и ее родители пришли к вам.

Священник открыл нам дверь. Внутри нас ждали глава храма и главный священник, сидящие за столом. Кроме них, за столом стояли четыре священника в серых мантиях.

На днях я еще не знала, что они были сиротами, но даже зная это, я не могу про них так сказать, ведь они на столько хорошо выглядели. Интересно, если они лечатся прямо тут, то у них ведь не все так плохо? Либо по этой причине, либо просто люди, служащие дворянам, должны иметь аккуратный внешний вид.

— Доброе утро, Отец, — сказала я храмовому учителю.

— Ах, Мэйн, — поприветствовал он меня.

Как я и запомнила, он выглядел добрым стариком, когда приветствовал меня. Однако, как только он посмотрел на родителей, его глаза расширились. Он посмотрел на них с недоверием, а его кулаки задрожали.

— А это… Ваши родители, если я не ошибаюсь? — произнес он.

— Да, это действительно они.

— А какие у них могут быть профессии?

— Мой отец — солдат, а мама — красильщик.

Когда я ответила ему, то стал изучать их на столько внимательно, что это выглядело довольно невежливо. Затем он пренебрежительно фыркнул. Хотя он ничего не произнес, я могу сразу сказать, что он видел в них лишь только простолюдинов.

Я поморгала, потрясенная тем, как быстро его поведение изменилось.

В выражении лица этого человека не осталось и следа от того доброго старика, которого я только что видела с минуту назад, он вдруг стал насмехаться над нами. Я вдруг столкнулась с реальностью, ведь насколько широка была пропасть между нашими социальными статусами, и полностью поняла, что вся причина, по которой он был так добр ко мне, была лишь из-за моих денег.

— Хорошо, давайте быстро с этим покончим.

Не поприветствовав, не пригласив нас к столу, а ведь только мы все еще стояли в комнате, он решил перейти сразу к делу. Интересно, может быть, это обычная вещь в этих краях, но сравнив такое поведение с тем, какое было у храмового учителя, которого я знала до сих пор, я не смогла не нахмуриться.

Главный священник, сидевший рядом с главой храма, имел нейтральное выражение лица, поэтому я не увидела такого же презрения в его глазах. Тем не менее, он, похоже, не был склонен останавливать главу храма и просто смотрел за ним, без какого-либо выражения. Глава храма прочистил горло, поднял брови в своей манере и открыл рот, чтобы начать говорить.

— Я знаю, что Мэйн была заинтересована в том, чтобы стать сестрой в обучении, но, похоже, что у вас есть какие-то возражения.

— Совершенно верно, сэр — ответил мой отец. — У меня нет намерений оставлять свою любимую дочь в такие же условия, как и сирот.

Мой отец вернул главе храма пренебрежительный взгляд с такой интенсивностью, как у летят искры от костра, но глава храма, похоже, не обратил на это внимания, проигнорировав отношение моего отца, и лениво погладил свою бороду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Хмм. Это скорее всего случайность, но у Мэйн есть пожиратель. А это значит, что если у нее не будет никаких магических инструментов, то она не проживет долго. В храме же есть магические инструменты. Если у тебя есть хоть капля сострадания, то ты позволишь ей присоединиться к храму.

Это, безусловно, прозвучало как приказ, которого нельзя ослушаться. Его ехидный тон и его грубое поведение очень угнетали меня, и я, не привыкшая к такому социальному расслоению, не смогла не стать раздраженной этим. Я была не единственная, кого раздражало то, как на нас смотрят свысока, потому что мой отец тоже немного дернулся, прежде чем ответить.

— Я должен отказаться. Я не позволю Мэйн жить в таких же условиях, в каких живут сироты.

— Это правильно, — добавила моя мама. — Даже если у нее не было бы пожирателя, то она все еще очень слаба. Она дважды падала в обморок во время своего крещения, после чего несколько дней пролежала с лихорадкой. Она не сможет выжить здесь, в храме.

Руки моей мамы были напряжены, пока она отвечала, защищая меня. Отказ от такой команды, несмотря на огромную разницу в социальном положении, должен был поставить их жизнь под угрозу. Естественно, что храмовый учитель не ожидал, что ему так открыто откажут, не говоря уже о обоих родителях. Он стал ярко-красным от ярости, до самой макушки своей лысой головы.

— Какие дерзкие! Будьте послушны и отдайте свою дочь!

Этот человек вел себя так неприлично, что я даже представить себе не могла, что он вообще может быть священником в какой-то церкви. У меня даже перехватило дыхание. Я знала, что мы простолюдины, и что мы должны делать, когда сталкиваемся с таким дворянином — послушно склонить свои головы, но я действительно не хотела это признавать. Мой отец, кажется, дрожал уже от гнева, но и следа этого не было в его голосе, поскольку он спокойно отказал и во второй раз.

— Я должен отказаться. В храме много сирот. Они усердно трудятся, используются в качестве игрушек и в конечном итоге отбрасываются. Я категорически не позволю, чтобы и мою дочь бросили так же посреди всего этого.

Когда мой отец произнес это, то моя мама слишком сильно сжала мою руку, твердо закивав. Я так была счастлива и горда ими, что не могла не заулыбаться, но похоже, что эти слова только подлили масла в огонь.

— Да как ты смеешь! — закричал глава храма. Он посмотрел через плечо на священников в сером, стоящих позади него. — Схватите этих дерзких родителей и заприте девчонку!

Я не знаю, слишком ли он поторопился или просто больше не думал о самом разговоре, но после того, как он внезапно сам обострил ситуацию, он встал так быстро, что его стул упал позади него.

— Отойдите, — произнес мой отец.

Он шагнул передо мной и моей матерью, когда священники в сером стали приближаться к нам. Благодаря столу между ними и нами, они не могли окружить нас всех сразу, так что они подходили к нам по очереди.

Глава храма смотрел на моего отца, быстро принимавшего боевую стойку, и раздраженно ухмыльнулся. — Если ты посмеешь ударить священника, то будешь казнен во имя богов!

— Если я должен это сделать, чтобы защитить Мэйна, тогда я готов столкнуться с последствиями.

Он запустил свой кулак прямо в живот первого священника, а затем, пока тот согнулся от боли, мой папа поднял резко колено, попав прямо оппоненту в челюсть, немедленно уронив его без сознания. Второй же священник попытался встать позади папы, но он повернулся вокруг себя, встретив священника задней частью кулака, прежде чем тот смог ударить его.

С ударом за ударом, он без колебаний попадал по жизненно важным органам, явно некомпетентные жрецы не соответствовали его плавным, натренированным движениям. Не может быть, чтобы эти священники, которые большую часть времени заботились о дворянах, могли бы сравниться с моим отцом, который тренировался в боях бесчисленное количество часов. Оставшиеся два священника, возможно, не привыкшие к такому насилию, выглядели напуганными моим отцом, отступили от него.