Собрание сочинений в 2-х томах. Т.II: Повести и рассказы. Мемуары. - Арсений Несмелов

— Ну, что еще такое? Откуда ты?

— Из кружка, — ответила дочь. — Сегодня молодые поэты и поэтессы читали стихи.

— Ну? Почему же на тебе лица нет?

Доставая из сумки сложенный лист газеты, Верочка плаксивым тоном, каким она обычно говорила дома в случае предъявления каких-либо требований, заявила мамаше:

— Мама, я тоже хочу писать стихи!

— Ну что же, пиши. Другие же пишут. Теперь это модно.

— Но я не умею, мама! — продолжала плаксиво тянуть дочь. — Я уже пробовала. У меня не выходит.

— Тогда не пиши.

— Вот ты всегда так! — захныкала дочь. — От тебя никогда никакой помощи! Разве ты мать!..

— Опять фокусы? — начала сердиться Ольга Васильевна. — То ей пальто не пальто, то шляпа не шляпа, то стихи писать… Что я тебе, Пушкин, что ли?

— Да, Пушкин! — собираясь заплакать, хныкала дочь. — Тебе что!.. А вот Тата Курносова пишет стихи, и про нее даже в газетах печатают. Могу я это терпеть? Какая-то Татка, дура, над которой все в гимназии смеялись! А теперь она — талантливая поэтесса, ют прочитай, — и Верочка протянула мамаше газету. — Я нарочно принесла.

Верочка надавила матери на больное место: с семьей Курносовых Колобовы враждовали и конкурировали.

— Не может быть! Татка Курносова, та идиотка? — И мадам Колобова вырвала газету из рук дочери. — Ну, что такое, где? Ах, вот! «Наша талантливая молодая поэтесса Татьяна Курносова вчера прочла свое новое стихотворение… Собравшиеся наградили даровитого автора — подумаешь! — долго не смолкавшими аплодисментами». Ну уж да!.. Папа, папочка, Иван Иванович!

— Что такое?.. — откликнулся из кабинета муж.

— Иди сюда, скорее, говорят тебе! — энергично потребовала Ольга Васильевна и, когда облаченный в теплый халат супруг появился в гостиной, вся горя возмущением и негодованием, продолжала. — Новость, сенсация!.. Эта кретинка, набитая дура, Татка Курносова стала известной поэтессой. Она стихи пишет!

— Ну и черт с ней, пусть пишет, — зевнул Иван Иванович. — Тебе-то что? Ты мне работать мешаешь — у меня срочная работа.

— Ты слышишь, Верочка? — возмутилась барыня. — Мы ему работать мешаем! Каково! И это отец!

— Уж папа всегда так! — поддержала Верочка мамашу. — Ему никогда нет времени до меня, ему бы лишь проекты составлять.

— Да в чем же дело, наконец? — стал злиться отец. — Говорите толком или отпустите меня в мою комнату.

— А разве я не говорю тебе толком? Наша Верочка тоже хочет писать стихи. Она не хуже какой-то косопырой Татки, этой соплячки!

— Ну и прекрасно, пусть пишет.

— Но она не умеет!

— Я не умею, папа! У меня не выходит. А ты… словно я тебе не дочь!

— Действительно! — поддакнула мать. — Ты, Ваня, иногда меня прямо поражаешь своим полным равнодушием к собственному ребенку. Какая-то дура Курносова пишет, про нее печатают в газетах, а наша Верочка что же, по-твоему, должна хлопать глазами? Я понимаю теперь, почему Курносиха вчера у Чурина задрала передо мной нос и едва поклонилась. Нет, этого я так не оставлю: Верочка должна писать стихи!

— И ты тоже хороша! — вдруг набросилась она на дочь. — Чему только тебя не учили: и на коньках кататься, и музыке, и английскому, а каких-то стихов ты написать не можешь. Вообще я скоро на тот свет от вас всех отправлюсь. И так уж ни одно платье на мне не держится!

— Да у меня не выходит, мама! — простонала Верочка, размазывая слезы по розовым щечкам. — Я начала было писать стихотворение про зиму и даже написала две рифмы, а дальше не выходит… Я же не виновата!

— Зима — это хорошо! — зевнул Иван Иванович, намереваясь улизнуть в кабинет. — Зима, это… конец строительного сезона!

— Идиот! — возмутилась мать. — Конец строительного сезона! Что Верочка, десятник, что ли? Уж молчал бы! Ну, Верочка, какие ты написала рифмы, говори. Я тебе помогу.

— Я, мама, так написала: пришла красавица зима, она уже свела с ума.

— Кого свела с ума?

— Я не знаю, — чистосердечно призналась дочь. — У меня не выходит.

— Ну, погоди, сейчас. Пришла красавица зима… пришла зима— зима… пима… И я надела два пима.

— Фи, пимы! — возмутилась Верочка. — Надо сапожки или хотя бы боты.

— Да, про пимы не годится. Ты не дворник. Лучше так: пришла красавица зима, и от зимы я без ума. Иван Иванович, что же ты стоишь столбом? Где он? Он уже ушел. Вот всегда так! Чуть только дело коснется семьи, так он…

— Можно, например, так, — отозвался Колобов из своего кабинета. — Пришла красавица зима, мы будем строить терема. Впрочем, зимой ничего не строят — строительный сезон к ноябрю заканчивается. Не мешайте мне, пожалуйста, работать!

— Но должна же ваша дочь писать стихи, если даже тупоголовая Татка их пишет! Или вы не отец вашей дочери?

— Она их будет писать, даю вам слово! — уже свирепо зарычал Иван Иванович. — Я завтра поручу это дело Анису. Не мешайте мне работать!

На этом разговор закончился, не дойдя до семейной сцены. На другой же день произошло следующее…

II

Тихона Криволапова, человека уже пожилого и необычайно вежливого, в конторе Ивана Ивановича прозвали Анисом. Это прозвище за ним укрепилось в силу того, что его учтивость не позволяла ему говорить «она» или «он», а всегда об отсутствующих выражаться во множественном числе — они. И при этом с прибавлением галантного «с», так что выходило «анис» да «анис». Был у него и смехотворный чин — чиновник для приключений, так как при деле Ивана Ивановича он состоял на ролях исполнителя самых трудных и замысловатых поручений хозяина, обычно связанных и с различного рода приключениями.

Этому-то Анису Иван Иванович и отдал приказ во что бы то ни стало к концу рабочего дня найти для его Верочки человека, который бы срочно научил ее писать стихи.

Анис отбыл и в тот же день, уже перед закрытием конторы, явился к хозяину с докладом.

— Всех знаменитых поэтов обошел, — начал он рапортовать. — Они-с все на это дело вполне согласные, но условия выставляют разные. У первого был у господина Крамкова, они-с при бюро работают.

— При бюро?

— Так точно. При бюро похоронных процессий и погребений. Они-с на покойников эти, как их, эпиграммы, что ли, составляют. Человек они-с не первой молодости, вполне солидный, в катанках. Они-с говорят, что в месяц сумеют обучить барышню составлению эпиграмм на покойников.

— Чепуха! — зевнул Колобов, уставший за рабочий день. — Ты подумай, Анис: зачем Верочке эпиграммы на покойников? Ей, знаешь, этакое надо, веселенькое, ну, про цветочек там, про птичку.

— Это я им доложил. Они-с говорят, что поэзии без эпиграмм на покойников не бывает. Например, говорят, умрет их папаша или мамаша, а они-с сейчас же на них собственноручно эпиграммочку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});