Игра в Иную Реальность. Книга Знаний - Александра Крючкова

Все расселись. И я… я уже знала, что сейчас будут делать, прежде чем прочитаю стихи. Я должна сделать это Здесь и Сейчас, потому что иначе… я… возможно, уже не сделаю этого никогда. А мне это очень нужно… Очень…

Я решила вскрыть свой Чёрный Ящик. В этом Зале, где находились люди, которые сами прошли через многое, и у каждого из них — своя боль. И мне не было страшно.

Я должна вспомнить всю свою жизнь. Вслух. Всю. Промотать её с начала до того момента, в котором я находилась Здесь и Сейчас. Я должна осознать, что ещё не отпущено мной до конца, где я споткнусь в своём рассказе.

И вот я начинаю вспоминать. Вслух. Шаг за шагом. Год за годом. Кадр за кадром. Я сознательно вызываю у себя абреакцию.

* * *

Декабрь. Падает снег. Внезапно на небе появляется молния. И гремит гром…

Я вдруг понимаю, что это значит. Я плачу. А они смотрят и ничего не понимают. Мне двенадцать. У нас — только что начался первый урок. Учительница математики смотрит на меня поверх очков.

— Мама… Мама умерла… Только что… — тихо произношу я ей.

Она думает, что я сошла с ума…

Второго урока у нас в тот день не было. Я могла бы пойти домой, но мне страшно туда идти. Мы бредём с подружкой к метро — гуляем до третьего урока. Навстречу идёт мамина сестра. Я знаю, что она сейчас должна быть на работе, но…

Мы останавливаемся и смотрим друг на друга. Молча.

Она ничего не скажет. Я всё понимаю…

И мы идём с подругой к метро. Декабрь. Падает снег.

После уроков я возвращаюсь домой. Подхожу к подъезду. Соседи стоят у лавочки и при виде меня замолкают. Кто-то плачет. Я не останавливаюсь и молча захожу в подъезд. Нажимаю на кнопку лифта. Вхожу в него. Лифт поднимается на шестой этаж. Я боюсь выходить. Я почему-то думаю, что там уже должна стоять та самая крышка…

Заставляю себя сделать шаг из лифта на лестничную клетку. Поворачиваюсь направо к квартире с закрытыми глазами. Заставляю себя открыть глаза. Крышки нет.

Вздыхаю и думаю, что мне всё показалось. Звоню в дверь.

Открывает бабушка. Она — вся в чёрном. В доме много каких-то людей. Они все что-то говорят. Кто-то произносит: «Девочка пришла».

Я молчу. Все стоят в коридоре и смотрят на меня. Молча.

Я хочу войти в комнату, где мама. Но бабушка встаёт прямо перед дверью, держит её закрытой и произносит:

— Помой руки…

Я ещё отказываюсь верить в то, что…

Открываю дверь в ванну и вижу завешанное полотенцем зеркало…

Я тут же выхожу обратно. Они все смотрят на меня.

Я медленно спускаюсь по стене вниз:

— МА — МААААААА!!!

Декабрь. На улице падает снег. Мне хочется выть…

* * *

После смерти мамы в этой большой квартире я ни с кем не говорю. Я ушла в себя. Здесь каждый — сам по себе. Каждый — в своей комнате. Каждый — внутри себя. А в школе я тоже всегда молчу. Они ничего не поймут из того, что я могу им сказать.

Здесь, дома, меня мучают кошмары. И наяву, и во сне. Дверь в мою комнату постоянно открывается настежь, даже когда закрыты все форточки и остальные двери. Я слышу шаги в квартире, скрип половиц, дыхание за своей спиной. Я вижу Человека в Чёрном, стоящего у окна в моей комнате. Иконы падают со стен, хотя они и прибиты гвоздями. Никакие булавки в моей одежде и иголки, воткнутые в раму двери, не помогают. Ночами я боюсь засыпать, потому что мне снятся страшные сны, большинство из них сбывается. Мне снятся люди, которые скоро умрут. Мне снится мама. Она говорит, что это бабушка всех убивает. Бабушка по утрам говорит мне, что мама приходила душить её ночью. Бабушка зловеще хихикает и спрашивает, что я вижу.

Она знает, что я — вижу.

Я встаю на подоконник распахнутого настежь окна своей комнаты. Я изучила все способы уйти отсюда. Я уйду так. Мне не хочется жить. Я не знаю, зачем мне жить. Не знаю, как мне жить. Мне некуда пойти. У меня никого нет. Вообще никого. И ничего. Я не знаю, почему я всё-таки тогда не умерла. Зачем они вытащили меня Оттуда?

Музыка звучит всё громче. Я смотрю в Небо. Через пару минут я шагну в него. К маме. Внезапно чувствую, как открывается дверь в комнату за моей спиной. Оборачиваясь, я поскальзываюсь на заснеженном подоконнике, и моя правая рука стремительно летит вниз по раме. Там висит градусник, которым измеряют температуру на улице. На какое-то мгновение он задерживает моё падение и как будто отталкивает меня назад в комнату, а сам падает вниз. Вместо меня.

Бабушка неслышно подходит сзади:

— Шестой этаж — слишком низко, дорогая…

Декабрь. Ночь. Падает снег. Горят фонари. Мне хочется выть…

* * *

Декабрь. Ночь. За окном падает снег. Горят фонари.

Он пытается вывести меня из себя. Потому что его раздражает, что я — такая, какая я есть. Он хочет, чтобы я была такой, как все. Чтобы я ничего не рисовала. Ничего не писала. Не работала бы где-то. Варила бы суп. И ела бы его раз в день. Потому что денег в доме нет. И их никогда не будет, если я не буду работать. Я пошла работать, когда стала падать в голодные обмороки на улице.

Он хватает расписанные мной вазы, тарелки и швыряет их в стены. Они разбиваются. Я молчу.

Он берёт мои стихи и в ярости рвёт их на мелкие кусочки. Я молчу.

Он хватает меня и бросает на кафельный пол в коридоре. Топчет меня ногами. Кричит, что хочет, чтобы я умерла. Я молчу.

Я пытаюсь выйти из квартиры, но он не пускает меня.

Я иду в комнату. Ложусь на кровать лицом к стене. Беззвучно плачу.

Он заходит. Берёт подушку. Бросается на меня и душит. Мне нечем дышать. И кажется, что на этот раз не хватит дыхания. Я пытаюсь отвести его железные руки от своего горла. Я задыхаюсь.

В одной из его рук — нож. Лезвие ножа — резко вдоль моего мизинца. Кровь льёт рекой.

Он хватает меня и тащит к балкону. Кричит, что хочет, чтобы я выбросилась из окна. Он говорит, что я никому не нужна. Никому. И что у меня никого нет.

Он закрывает меня на балконе. Босую. В ночнушке. Он уходит из комнаты. И гасит свет.

Я стою на балконе. Горят фонари. Падает Снег. Ночь. Декабрь. Я закрываю глаза. Я беззвучно плачу. Мне не хочется жить. Потому что я не знаю, зачем мне жить. Не знаю, как мне жить. Мне некуда пойти. У меня никого нет. Вообще никого. И ничего. Я не знаю, почему я всё-таки тогда не умерла. Зачем они вытащили меня Оттуда? Я смотрю в Небо. Здесь — всего лишь шестой этаж. Ах, если бы это был хотя бы восьмой… Я опускаюсь на холодный бетонный пол. Босиком. Кровь льёт рекой. Этот шрам вдоль мизинца на правой руке останется навсегда.

Декабрь. Ночь. Снег. Фонари. Балкон. Мне хочется выть…

* * *

Декабрь. Ночь. Снег. Фонари.

Он молчит уже несколько недель. Он похож на сомнамбулу в состоянии глубокого гипнотического транса. Я пытаюсь вывести его, но у меня не получается. Он постоянно молчит. Он не слышит меня.

— Давай уедем… — предлагаю я. — Ты всё забудешь. Пожалуйста.

Он долго молчит, потом кивает головой, смотрит на календарь, молча показывает на следующую неделю.

Учитель приезжает ко мне в пятницу днём. ОН ничего не знает о приезде Учителя. Мы сидим с Учителем в моём бывшем и теперь уже пустом кабинете.

— Алиса, ты не должна никуда ехать. Вы разобьётесь. Не делай этого, слышишь?

Я киваю головой.

Вечером захожу к Нему Он вдруг как-то странно смотрит на меня. Мне кажется, что это — не он. Он произносит НЕ своим голосом:

— Что он сказал тебе?

— Кто?

— Что ОН тебе сказал?

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ты знаешь, о чём я говорю.

Я молчу. Тогда Он хватает меня за плечи, трясёт и кричит:

— ЧТО ОН ТЕБЕ СКАЗАЛ?!!

— Что всё будет хорошо… — спокойно отвечаю я.

Он отпускает меня, снова садится в кресло и уходит в себя.

В выходные мне звонит Гера:

— Я смотрела тебя. Ты не должна никуда ехать. Ты НЕ должна умирать вместе с Ним. Не смей никуда с НИМ ехать! Ты поняла меня?

Я вздыхаю. Я всё равно поеду. Мне всё равно. Будущее — многовариантно. Мне плевать на то, что они видят. Мы должны уехать отсюда. Этот кошмарный сон должен закончиться.

В понедельник вечером мы сидим с Ним молча. Внезапно он произносит отрешённым голосом:

— У меня тормоза сегодня отказали… Надо сдать машину. На ней нельзя больше ездить.

Я выдерживаю паузу и спокойно произношу:

— Значит, мы поедем на моей машине.

Он кивает. И опять уходит в себя.

Во вторник он впервые за последние месяцы наконец-то согласился чуть-чуть походить со мной по городу.

Я знаю, куда мы пойдём. Это — не так далеко отсюда.

Мы идём по улицам молча. Чем ближе мы приближаемся к тому месту, тем чаще он как-то странно смотрит на меня. За несколько домов он останавливается и НЕ своим голосом спрашивает:

— КУДА ТЫ МЕНЯ ВЕДЁШЬ?!

— Я покажу тебе одно место, которое мне очень дорого.