Холодный дом - Чарльз Диккенс

– Мисс Саммерсон и джентльмены, это мой старый товарищ Мэтью Бегнет. А это его жена миссис Бегнет.

Мистер Бегнет сдержанно поклонился нам по-военному, а миссис Бегнет присела.

– Они – мои истинные друзья, – сказал мистер Джордж. – Меня забрали из их дома.

– Подержанная виолончель, – вставил мистер Бегнет, сердито дергая головой. – С хорошим звуком. Для приятеля. Дело не в деньгах.

– Мэт, – сказал мистер Джордж, – ты слышал почти все, что я говорил этой леди и джентльменам! Ты, конечно, согласен со мной?

Мистер Бегнет, подумав, предоставил своей жене ответить на этот вопрос.

– Старуха, – проговорил он. – Скажи ему. Согласен я. Или нет…

– Ну, Джордж, – воскликнула миссис Бегнет, распаковывая свою корзинку, в которой лежали кусок холодной соленой свинины, пачка чаю, сахар и хлеб из непросеянной муки, – надо бы вам знать, что он никак с вами не согласен. Надо бы вам знать, что, послушавши вас, можно с ума спятить. Как же вас вызволить, если вы этого не хотите, того не желаете?.. Что это вам вздумалось так придираться да разбираться? Все это вздор и чепуха, Джордж.

– Не будьте строги ко мне в моих горестях, миссис Бегнет, – шутливо проговорил кавалерист.

– К черту ваши горести, если вы от них не умнеете! – вскричала миссис Бегнет. – Никогда в жизни не было мне так стыдно слушать дурацкую болтовню, как было стыдно за вас, когда вы тут всякий вздор городили. Адвокаты? А что, кроме вашей дурацкой придирчивости, мешает вам нанять хоть дюжину адвокатов, если этот джентльмен порекомендует их вам?

– Вот разумная женщина, – сказал опекун. – Надеюсь, вы уговорите его, миссис Бегнет.

– Уговорить его, сэр? – отозвалась она. – Бог с вами! Да вы не знаете Джорджа. Вот, глядите, – миссис Бегнет бросила корзинку и показала на мистера Джорджа своими смуглыми руками, не знавшими перчаток, – вот он какой! До чего он своевольный, до чего упрямый малый, – хоть кого выведет из терпения. Вы скорей вскинете на плечо сорокавосьмифунтовую пушку, чем разубедите этого человека, когда он забрал себе что-нибудь в голову и уперся на своем. Э, да неужто я его не знаю! – вскричала миссис Бегнет. – Неужто я вас не знаю, Джордж? Или вы после стольких лет вздумали корчить из себя неизвестно кого и втирать очки мне?

Дружеское негодование женщины сильно действовало на ее супруга, который несколько раз покачал головой, глядя на кавалериста и как бы убеждая его пойти на уступки. Время от времени миссис Бегнет бросала взгляд на меня, и по выражению ее глаз я поняла, что ей чего-то от меня хочется, но чего именно – я не могла догадаться.

– Вот уж много лет, как я перестала вас уговаривать, старина, – сказала миссис Бегнет, сдув пылинку со свинины и снова бросив на меня взгляд, – и когда леди и джентльмены узнают вас не хуже, чем знаю я, они тоже перестанут вас уговаривать. Если вы не слишком упрямы, чтобы принять кое-какие гостинцы, вот они!

– Принимаю с великой благодарностью. – отозвался кавалерист.

– В самом деле? – проговорила миссис Бегнет ворчливым, но довольно добродушным тоном. – Очень этому удивляюсь. Странно, что вы не хотите уморить себя голодом, лишь бы поставить на своем. Вот было бы похоже на вас! Может, вы теперь и до этого додумаетесь?

Тут она опять взглянула на меня; и теперь я поняла, что, глядя попеременно то на меня, то на дверь, она давала мне понять, что нам следует уйти и подождать ее за оградой тюрьмы. Передав это тем же способом опекуну и мистеру Вудкорту, я встала.

– Мы надеемся, что вы передумаете, мистер Джордж, – сказала я, – и когда снова придем повидаться с вами, найдем вас более благоразумным.

– Более благодарным вы меня не найдете, мисс Саммерсон, – отозвался он.

– Но надеюсь – более сговорчивым, – сказала я. – И прошу вас подумать о том, что необходимо раскрыть тайну и обнаружить преступника, – это дело первостепенной важности не только для вас, но, может быть, и для других лиц.

Он выслушал меня почтительно, но не обратил большого внимания на мои слова, которые я произнесла, слегка отвернувшись от него, – уже на пути к выходу. Он всматривался (как мне после сказали) в мое лицо и фигуру, которые почему-то вдруг привлекли его внимание.

– Любопытно, – проговорил он. – И ведь в тот раз я тоже так подумал!

Опекун спросил, что́ он имеет в виду.

– Видите ли, сэр, – ответил он, – когда в ночь преступления моя злосчастная судьба привела меня в дом убитого, по лестнице мимо меня прошла женщина, и хоть было темно, она показалась мне до того похожей на мисс Саммерсон, что я даже чуть было не заговорил с нею.

Я содрогнулась; такого ужаса я ни до, ни после этого не испытывала и, надеюсь, не испытаю и впредь.

– Она спускалась по лестнице, а я поднимался, – сказал кавалерист, – и когда она прошла мимо окошка, – в ту ночь светила луна, – я заметил, что на плечи у нее накинута широкая черная мантилья с длинной бахромой. Впрочем, это совершенно не относится к нашему делу, но сейчас мисс Саммерсон показалась мне до того похожей на ту женщину, что я сразу о ней вспомнил.

Я не могу определить и отделить одно от другого все те чувства, какие я испытала после его слов. Достаточно сказать, что если с самого начала мною владело смутное убеждение, что долг требует от меня наблюдать за ходом следствия по этому делу, – хоть я и не смела задавать себе никаких вопросов, – то сейчас это убеждение стало твердым; однако я с возмущением говорила себе, что у меня нет ни малейших оснований чего-то опасаться.

Мы втроем вышли из тюрьмы и стали прохаживаться неподалеку от ворот, расположенных в уединенном месте. Долго ждать нам не пришлось, – мистер и миссис Бегнет тоже вышли из ворот и быстро подошли к нам.

На глазах у миссис Бегнет выступили слезы, ее пылающее лицо было взволнованно.

– Вы знаете, мисс, я и виду не показала Джорджу, какого я мнения о его деле, – призналась она, как только подошла к нам, – но он попал в скверную историю, бедняга!

– Нет, не думаю, если о нем позаботиться, если действовать осторожно и оказать ему помощь, – сказал опекун.

– Такому джентльмену, как вы, лучше знать, сэр, – заметила миссис Бегнет, поспешно вытирая глаза краем серой накидки, – но я за него беспокоюсь. Очень уж он неосторожный – говорил много такого, чего у него и на уме не было. Джентльмены присяжные, может, и не поймут его так, как понимаем мы с Дубом. К тому же собрали столько улик и столько свидетелей будут показывать против него, а Баккет такой хитрый.

– Подержанная виолончель. Говорил, что играл на флейте. В детстве, – добавил мистер Бегнет очень многозначительным тоном.

– Теперь вот что я вам скажу, мисс, – начала миссис Бегнет, – а когда я говорю «мисс», я говорю «все вы». Пойдемте-ка вон туда в уголок у стены, и я вам кое-что скажу.

И миссис Бегнет торопливо потащила нас в еще более уединенное место, но она так тяжело дышала от волнения, что сначала не могла вымолвить ни слова, и мистеру Бегнету пришлось понукать ее:

– Скажи им, старуха!

– Так вот, мисс, – проговорила «старуха», развязывая ленты своей шляпы, чтобы свободнее было дышать, – легче сдвинуть с места Дуврский замок, чем сдвинуть Джорджа, когда он упрется на своем, если только не удастся найти какую-то новую силу, которая его сдвинет. И я эту силу нашла!

– Вы прямо сокровище, а не женщина! – сказал опекун. – Рассказывайте!

– Так вот что я вам скажу, мисс, – торопливо продолжала она, волнуясь и то и дело всплескивая руками. – Хоть он и говорит, что у него нет родных, но это сущая чепуха. Они ничего про него не знают, но зато он знает о них. Он кое-когда рассказывал мне о себе и – гораздо больше, чем другим, и не зря он как-то раз говорил моему Вулиджу, как это, мол, хорошо, если у матери не прибавилось ни одной морщинки, ни одного седого волоса по вине сына. Бьюсь об заклад на пятьдесят фунтов, что в тот день Джордж увидел свою мать. Она жива, и ее нужно привезти прямо сюда!

Тут миссис Бегнет, немедленно взяв в рот несколько булавок, принялась подкалывать подолы своих юбок, так чтобы они стали чуть короче серой накидки, и сделала она это изумительно быстро и ловко.

– Дуб, – сказала миссис Бегнет, – приглядывай за детьми, старик, и подай мне зонт! Я еду в Линкольншир, чтобы доставить сюда старушку!

– Что она выдумала, эта женщина! – воскликнул опекун, сунув руку в карман. – Как же она поедет? Да хватит ли у нее денег?

Миссис Бегнет снова повозилась со своими юбками, вытащила кожаный кошелек, торопливо пересчитала лежавшие в нем несколько шиллингов, потом закрыла его с чувством полного удовлетворения.

– Не беспокойтесь обо мне, мисс. Я жена солдата и привыкла путешествовать одна. Ну, Дуб, – и миссис Бегнет расцеловалась с мужем, – один поцелуй тебе, старик, три детям. А теперь я отправилась в Линкольншир за матушкой Джорджа!

И она действительно уже тронулась в путь, в то время как мы трое только переглядывались, не помня себя от удивления. Она зашагала прочь твердым шагом, завернула за угол, и ее серая накидка скрылась из виду.