Море серебряного света - Тед Уильямс

Жонглер долго молчал.

— Ты знаешь, что такое ушабти? — наконец сказал он.

Пол, сбитый с толка, покачал головой.

— Никогда не слышал такого слова.

— Не имеет значения, — сказал Жонглер. — Весь этот разговор не имеет смысла. Мы оба вскоре умрем. Система остановится, и все, кто находится здесь, умрут.

— Тогда, если это не имеет значения, можешь сказать мне правду. — Пол наклонился вперед. — Ты собирался убить меня, не так ли? Ава была права — ты собирался прихлопнуть меня, как муху. Скажешь нет?

Феликс Жонглер глядел на него долгую секунду, потом опустил глаза на огонь.

— Да.

Пол уселся поудобнее, с чувством маленькой победу.

— Почему?

Жонглер тряхнул головой.

— Это был ошибка — плохая идея. Неудавшийся проект. Все ради ушабти. Это слово означает крошечные статуи, ставившиеся на египетских усыпальницах, статуи тех, кто должен был работать на мертвого фараона после жизни.

— Ничего не понял. Ты хотел, чтобы я работал на тебя после смерти?

Жонглер холодно улыбнулся.

— Не ты. Ты считаешь себя слишком важным, мистер Джонас. Общая беда людей с твоего маленького острова.

Пол проглотил оскорбление. В древности французы так оскорбляли британцев — простим ему. Он никогда не думал, что ему представится возможность поговорить с этим человеком с глазу на глаз. Разве он мог упустить такую возможность?

— Тогда кто? Или что?

— Я начал проект Ушабти несколько лет назад, в то время, когда был уверен, что проект Грааль зашел в тупик. Первые результаты работы с таламическим разделителем совсем не радовали, а операционная система сети Грааля — Иной, как кто-то назвал ее — была крайне нестабильной. — Жонглер нахмурился. — Я был уже очень стар. Если бы проект Грааль не достиг цели, я бы умер. Но я не хотел умирать.

— А кто хочет?

— Мало у кого есть мои возможности. Мало у кого есть мужество сразиться с трусливой капитуляцией перед лицом смерти.

Пол сдержал свое нетерпение.

— И ты… начал этот… проект Ушакти?

— Ушабти. Да. Если бы я не смог увековечить мое «я», я бы сделал кое-то другое. Как и фараоны, я мог бы сохранить мою династию. Свою священную кровь. Я мог бы сделать это, создав версию самого себя, которая пережила бы мою физическую смерть.

— Но ты сам сказал, что эта технология не работает…

— Не работала. И я выбрал лучшую из возможных альтернатив. Поскольку я не мог убежать от смерти, то я создал клона.

В голове Пола засуетились ужасные мысли.

— Но это… не имеет смысла. Клон не ты, это только твои гены. Он вырастет, и станет совершенно другой личностью, потому что его опыт… будет совсем другим…

— Я вижу, что ты начал понимать. Да, клон не я. Но если я дам ему то же воспитание, какое получил сам, он будет достаточно похож на меня. Вполне достаточно, чтобы оценить результат. И, возможно, настолько достаточно, что сможет воскресить меня из уже сделанных копий Грааля, хотя бы и дефектных. — Жонглер прикрыл глаза, вспоминая. — И все было готово. Если бы он достиг зрелости и сказал моей системе свое настоящее имя — Горсаисет, Гор Младший — то узнал бы все мои секреты. Потому что он — настоящий Гор египетской мифологии, Гор, рожденный от мертвого тела Осириса. — Он нахмурился. — Как жаль, что я придумал проект Ушабти после проекта Грааль. Иначе я никогда бы не дал имя «Гор», как кодовое слово, этому слабоумному Якубиану…

— Погоди. Ты… ты собирался использовать клон, чтобы воссоздать свое собственное детство? — Пола до глубины души потрясло чудовищное сумасшествие этого человека. — На вершине небоскреба? — Мысль ударила, как камень. — Боже мой, Ава? Она должна была стать?..

— Матерью. Моей матерью — или, по меньшей мере, матерью моего ушабти. Сосудом для сохранения крови.

— Иисус Христос, ты действительно сумасшедший. Где ты взял бедную девочку? Неужели ты нанял актрису, которая должна была сыграть роль девы Марии? Она не могла быть твоей настоящей дочкой, если, конечно, ты не вырастил ее в генетической лаборатории. — И тут его опять ударило, выдавливая силы из тела и замораживая кости. — Или…или… ты сделал ее?

Женглера, похоже, немного позабавило удивление Пола.

— Да. Она еще один мой клон — модифицированный, конечно, женский, но отличия не слишком велики. И не гляди как ударенный — египтяне женились на собственных сестрах. И почему я не могу этого сделать для получения потомства? На самом деле я использовал клетки моей собственной матери, как генетический материал Авиаль, но я не выкапывал из земли ее тело. Больше двухсот лет она спокойно спит на кладбище в Лиму. Никто не тревожил ее кости. — Он пренебрежительно махнул рукой. — Но, в любом случае, разницы мало. В конце концов мать не передает ДНК. Она должна была стать сосудом — вынести и родить моего настоящего сына.

— Помоги мне бог — все ужасней и ужасней. Значит Ава была права — она действительно была беременна.

— Очень недолго. Внезапно произошел прорыв в проекте Грааль и я охладел к Ушабти.

— И забрал эмбрион назад. А потом… просто держал Аву в золотой клетке.

На мгновение с Жонглера соскользнула обычная маска холодного презрения.

— Я… я заботился о ней. Мои собственные дети умерли много лет назад, а их детей я почти не знаю.

Пол обхватил голову руками.

— Ты… ты… — Он судорожно вздохнул. — Я должен остановиться, но у меня слишком много вопросов. Причем здесь я? Что ты намеревался делать со мной до того, как Ава разрушила все твои планы, полюбив меня?

Холодная улыбка вернулась.

— Она ничего не разрушила. Я ожидал, что она так и сделает. Моя мать влюбилась в своего учителя. После чего он покончил жизнь самоубийством. От горя она разрешила своим родителям выдать ее замуж за моего отца, но всю жизнь была печальна — те события наложили отпечаток на всю ее жизнь. И, кстати, если бы этого не случилась, она не была той мамой, которую я знал. — Презрение исказило его лицо. — Все из-за этих придурков, Финни и Мадда, он выпустили ситуацию из-под контроля. Они должны были оставить вас обоих наедине до того времени, пока мы не были бы готовы избавиться от тебя. Проект Ушабти я отменил, и кого вообще все это волновало?

— Меня, — зло сказал Пол. — Меня и Аву.

— Больше не говори о ней. Я уже устал от твоей фамильярности.

Пол на мгновение закрыл глаза, сражаясь с гневом, которым заканчивались все вопросы и ответы.

— Тогда скажи мне, почему ты выбрал именно меня из всех бедолаг этого мира? Чисто случайно? Неужели ты просто ткнул пальцем в первого подходящего кандидата, пригодного для этой маленькой… чести? Или во мне есть что-то особое?

Взглянув на старика, он поразился: глаза Жонглера опять стали стеклянными и мертвыми.

— Потому что ты учился в Крэнли.

— Что? — Он ожидал чего угодно, но только не этого. — Ты говоришь о школе — моей старой школе?

Презрительная усмешка Жонглера казалась почти признаком слабости — первым, который Пол видел у него.

— Меня поместили в нее ребенком. Английские мальчики выбрали меня, как иностранца и слабака. Выбрали, чтобы мучить.

— И поэтому ты выбрал меня? Ты собирался убить меня только потому, что я учился в Крэнли? — Пол рассмеялся, против своей воли, болезненная, почти истерическая дрожь в верхушках легких. — Иисус Христос, да я ненавидел это место. Старшие ребята обращались со мной еще хуже, чем с тобой. — «За исключением Найлза»,— вспомнил он, и эта мысль повлекла за собой другую. — А что случилось со мной потом — с настоящим мной? Я мертв, как Ава? Ты убил меня?

Старик потерял весь свой запал.

— Нет. Мы устроили автомобильную аварию, но не с твоим настоящим телом. Оно все еще лежит в одной из лабораторий проекта, и, насколько я знаю, вполне живо. А в Англию послали остатки какого-то бродяги. А британские власти и не подумали идентифицировать тело.

«Но даже если я не совсем мертв, это не надолго,— подумал он.— Найлз не будет переворачивать небо и землю, чтобы найти меня, это точно. Он уже давно говорит что-то вроде „помнишь старину Пола Джонаса?“»

— Как давно? — спросил он.

Жонглер, не понимая, поглядел на него.

— Что?

— Как давно я брожу по твоей чертовой системе? Как давно ты убил свою дочь и почти убил меня?

— Два года.

Пол с трудом встал, хотя ноги подкашивались, колени дрожали. Он больше не мог сидеть рядом с этим убийцей. Два года. Два года, вычеркнутых из его и так разрушенной жизни, ни за что. Из-за неудавшегося безумного проекта. И только потому, что он учился в частной школе для мальчиков. Более мрачной шутки нельзя себе представить. Он захромал от огня, к Колодцу. Он очень хотел заплакать, но не мог.