История Русской Церкви. В двух томах - Михаил Владимирович Толстой

в Истории Малороссии, I, прим. 119).

2 Так было в Белоруссии и на Волыни во все времена царствования Сигизмунда. По словам современника, «в Луцке храмы Божии обращены в питейные дома… В Вильне церкви стали кабаками и гостиницами. Невинных людей выгоняли из магистратов и цехов и сажали в подземелья… В Минске церковную землю отдали на построение мечети. В Полоцке принуждали к унии кандалами и несогласных выгоняли из города. В Турове насилием отбирали храмы с утварью и выгнали благочестивого епископа. В Орше, Могилеве, Мстиславе даже в шалашах запрещено было молиться… В Бельске составлено было определение: если кто из мещан не пойдет за крестным ходом в костел, казнить смертию» (Лифостратон або камень, Киев. 1642).

3 Канцлер Литовский, Лев Сапега, усердный униат, которого нельзя заподозрить в пристрастии к Православию, писал Кунцевичу: «Бесспорно, что я сам хлопотал об унии и покинуть ее было бы неблагоразумно; но мне никогда на мысль не приходило, чтобы вы решились приводить к ней такими насильственными средствами. Уличают вас жалобы, поданные на вас в Польше и Литве. Разве не известен вам ропот глупого народа, его речи, что он хочет лучше быть в турецком подданстве, нежели терпеть такое притеснение своей веры? Поступки ваши, проистекающие более из тщеславия и частной ненависти, нежели из любви к ближнему, обнаруженные в противность священной воле и даже запрещению республики, произвели те опасные искры, которые угрожают всем нам или очень опасным, или даже всеистребительным пожаром. Что касается до опасности жизни вашей, то каждый сам причиной беды своей: надобно пользоваться обстоятельствами, а не предаваться безрассудно своему стремлению. Говорите, что вольно вам не униатов топить, рубить; нет, заповедь Господня всем мстителям строго сделала запрещение, которое и нас касается. Когда насилуете совести людские, когда запираете церкви, чтобы люди без благочестия, без христианских обрядов, без священных треб пропадали, как неверные, когда своевольно злоупотребляете милостями и преимуществами, от короля полученными, то дело обходится и без нас; когда же по поводу этих беспутств в народе волнение, которое надобно усмирять, тогда нами дыры затыкать хотите! Печатать и запирать церкви и ругаться над кем-либо ведет только к пагубному разрушению братского единомыслия и взаимного согласия. Покажите, кого вы приобрели, кого вы уловили вашей суровостью, строгими мерами, печатанием и запиранием церквей? Вместо того откроется, что вы потеряли и тех, которые в Полоцке у вас в послушании были. Из овец сделали вы их козлищами, навели опасность государству, а может быть, и гибель всем нам, католикам. Вот плоды вашей хваленой унии, ибо если отечество потрясется, то не знаю, что в то время с вашею униею будет!» (История России Соловьева, т. Х, с. 85–88).

4 Имя этого Иосафата папа Пий IX недавно вписал в число римских святых, как бы имя мученика. Какое доказательство канонической «непогрешимости» мнимого наместника Христова, торжественно провозглашенной (в 1870 году) на Ватиканском лжевселенском Соборе, перед уничтожением светской власти папы!

5 Не дивно, что при продолжительном кровожадном преследовании почти половина православных жителей Литвы и Белоруссии обращена к унии или к латинству. Не столько успели на Волыни, еще менее в Червонной Руси. А в Малороссии народ отдал жизнь злобе фанатиков, но не изменял вере отцов своих.

6 Маститый поборник веры и просвещения христианского князь Константин Константинович Острожский скончался в 1608 году 18 февраля, на 82-м году жизни; погребен в Остроге, в замковой Богоявленской церкви, возле своего меньшого и любимого сына Александра, который умер, к неутешной скорби отца и всех православных, в 1603 году. Оба сына князя Александра – Константин и Иван, несмотря на то, что мачеха их княгиня Анна была ревностной католичкой и орудием иезуитов, жили и умерли православными. Когда дядя их Януш, не имевший сыновей, назначил в наследники своих племянников под условием быть католиками, то оба они отказались от богатого наследства. А сестра и наследница их княжна Гальшка (Анна) Острожская в 1636 году, в Великую субботу, велела раскопать могилу достославного деда своего князя Константина, вынула кости и, обмыв их, отослала к матери своей для передачи иезуитам. Этот святотатственный поступок описан у М.А. Максимовича подлинными словами современной Львовской летописи (Письма о князьях Острожских. Киев, 1866).

7 Владение Острожское состояло тогда в 25 городах, 10 местечках и 670 селениях, кроме приписанных к разным монастырям и церквам. Сверх того, князьям Янушу и Александру Острожским принадлежало еще владение Тарновское, оставшееся от матери их, княгини Софии, дочери графа Станислава Тарновского. Были у них еще и литовские поместья, купленные отцом их. Недаром была пословица: «Богатый, як Острожский».

8 Эта книга, приписываемая Христофору Бронскому, была напечатана в Вильне в 1597 году как на польском, так и на литовско-русском языке; сочинение, превосходное по основательности мыслей и любопытное по множеству исторических документов, на которых основана мысли автора. Киевская Духовная Академия к 50-летнему своему юбилею (в 1869 г.) изготовила новое издание Апокризиса.

9 Без сомнения, и прежде существовали школы в Киеве, но о них не сохранилось достоверных сведений. Предание о том, будто бы цареградский Патриарх Иеремия, бывший в России в 1589 году, дал благословение на основание Богоявленского братства, не подтверждено документами. Об этом не упоминается ни в одном из начальных и вполне достоверных актов киевского братства, начиная с 1615 года, между тем как в актах тех братств, которые несомненно получили начальное благословение от Иеремии и других Восточных Патриархов, ясно упоминается об этом благословении. Наконец, самые выражения записи Анны Гулевичевны 1615 года и братского «уписа» начала 1616 года ведут к прямому заключению, что братство со школой только теперь начиналось. Анна Гулевичевна говорит, что дает двор с землею «на монастырь ставропигии патриаршей и школу», т. е. на будущий монастырь, будущую ставропигию, будущую школу, иначе она назвала бы этот монастырь, упомянула бы об учреждении ставропигии; далее она выражается, что только вводит монашествующих и школу в жертвуемый ею для них двор с землею. А члены «уписа» говорят еще прямее: «начинаем» сей душеспасительный, дружелюбный союз братства церковного, «начинаем» по благословению святейшего вселенского Патриарха господина Феофана и прочих святейших патриархов и согласно с уставами, которые даны от святейших патриархов братствам городов Львова, Вильны, Могилева и церквам других городов. (Памятники киевской комиссии т. II, отд. I, с. 17, 37–38.)

10 Наконец Сигизмунд послал в Грецию удостовериться, точно ли Феофан был Патриарх Иерусалимский. Утвердительное показание посла заставило короля признать напрасным гонение, воздвигнутое им на новопосвященных епископов.

11 См. мое первое письмо из Киева, Душеполезное Чтение 1869 г., ч. III, отд.