Габриэль Гарсиа Маркес. Биография - Джеральд Мартин

Избранный в мае сорокатрехлетний Гавириа вступил в августе в должность. Он сразу же обратился к Национальному учредительному собранию с инициативой реформировать систему государственного правления: действовавшая тогда конституция Колумбии была принята еще в 1886 г., при единственном президенте-costeño Рафаэле Нуньесе, — и, конечно же, именно этого ждал от Гавириа Гарсиа Маркес, всегда говоривший, что старая конституция — это просто «теория». (4 сентября El País спросила у писателя, является ли он сторонником Гавириа[1203]. Пока нет — был ответ. Но вскоре он им станет.) Новая конституция пересматривала государственное устройство страны и могла бы привести ее к совершенно иному будущему. 27 августа Гарсиа Маркес был выдвинут кандидатом в Учредительное собрание, которому поручили разработать новый документ. Следующие несколько месяцев пресса будет активно обсуждать возможное участие писателя в разработке нового проекта, с огромным удовольствием указывая на такие противоречивые факторы, как то, что Маркес является «другом диктаторов» и ни разу в своей жизни не голосовал на выборах.

Первые шаги Гавириа на посту президента были весьма конструктивными, но наркоторговцы не дали ему расслабиться, возобновив политику террора в тот же месяц, когда состоялась инаугурация. 30 августа гангстеры, работавшие на Пабло Эскобара, похитили журналистку Диану Турбай, дочь экс-президента Хулио Сесара Турбая, и вместе с ней еще пятерых репортеров. 31 августа бандиты попытались похитить работавшего на радио обозревателя Ямида Амата. Эти и другие им подобные события четыре года спустя лягут в основу документального произведения Гарсиа Маркеса «Известие о похищении», хотя в тот момент их смысл не был ясен даже ему. 3 сентября он придумал вторую фразу своего нового лозунга. Первая уже была знакома: «Времена меняются, и мы должны меняться вместе с ними». Вторая, новая, звучала так: «Только Фидель может изменить Кубу. А вот Соединенным Штатам всегда нужен жупел»[1204] Остроумно, но сомнительно, что он советовался с Фиделем по поводу необходимости перемен на Кубе. Разумеется, сам Кастро публично о том никогда не говорил, но вскоре ему придется признать, что без экономической помощи СССР его страна оказалась в тяжелом положении, тем более что США эмбарго по-прежнему не отменяли. На Кубе будет объявлен так называемый особый период строжайшей экономии.

В 1991 г. Гарсиа Маркес укрепил свое положение в Колумбии и подтвердил намерение жить на две страны — Мексику и Колумбию: двоюродную сестру Маргариту Маркес, дочь покойного дяди Хуана де Диоса, он назначил своим секретарем и поселил в просторной квартире в Боготе, которую они с Мерседес приобрели по случаю их несостоявшегося возвращения. Но месяц, на который пришелся последний визит Гарсиа Маркеса на родину, снова выдался зловещим. Была убита пожилая женщина Марина Монтойя, похищенная Эскобаром вместе с другими заложниками. 25 января военные попытались спасти Диану Турбай, но она погибла, пытаясь сбежать от похитителей. Это вынудило Гарсиа Маркеса, обычно неохотно выступавшего в поддержку колумбийского правительства, сделать заявление. 26 января в интервью радио Caracol он сказал, что «Экстрадитаблес»[1205] — те, кто подлежит аресту и высылке в США, — должны «уважать жизнь журналистов»[1206]. 6 февраля была отпущена на свободу заложница Беатрис Вильямисар, но Маруха Пачон и Пачито Сантос, представитель династии El Tiempo (и будущий вицепрезидент страны), оставались в плену. В довершение ко всему в самой Боготе и вокруг нее активизировалась герилья. Тем временем президент Гавириа выступил с заявлением в США, сказав, что по зрелом размышлении он пришел к выводу о необходимости экстрадиции наркоторговцев. Его решение не способствовало ослаблению террора, — напротив, акты насилия участились. Казалось, между наркокартелями и гражданским обществом идет война не на жизнь, а на смерть.

В июле Гарсиа Маркес ненадолго вернулся по делам в Мексику. Но перед его отъездом президент Гавириа, возможно все-таки прислушавшийся к Маркесу, заключил с Эскобаром сделку, которая стала сенсацией и получила неоднозначную оценку общественности. Согласно их договоренности, наркобарон соглашался сдаться властям в обмен на смягчение приговора и комфортабельные условия содержания в тюрьме — причем не в США, чего боялись все наркоторговцы, а неподалеку от его родного города Медельина. Это соглашение, конечно же раскритикованное и колумбийскими правыми, и американцами, Гарсиа Маркес назвал «триумфом разума». Он указал, что США сами зачастую договариваются с гангстерами, если это в интересах государства[1207]. В последующие три года государственная политика будет следовать извилистым путем. Трудно будет поддерживать все ее рискованные повороты и отступления, но Гарсиа Маркес будет всеми силами помогать колумбийскому правительству.

И Гавириа не останется в долгу. В Колумбии у Гарсиа Маркеса появился важный проект, осуществляя который он докажет всем скептикам — а таковых было много, — что он не просто намерен остаться в стране, но и готов принимать участие в ее политической жизни. Он решил стать совладельцем ежевечерней телевизионной информационной передачи под названием «Кью-Эй-Пи» (на жаргоне таксистов «готов, к вашим услугам, выезжаю»). Идея создания этой передачи принадлежала Энрике Сантосу Кальдерону. К работе были привлечены журналисты Мария Эльвира Сампер и Мария Исабель Руэда. Самым крупным акционером являлся владелец журнала Cromos Хулио Андрес Камачо. Маркесу тоже принадлежала немалая доля (хотя позже он будет утверждать, что он просто «святой дух» данного предприятия). Неудивительно, что правительство Гавириа выдало им лицензию на вещание с 1 января 1992 г.

Тем временем Гарсиа Маркес и Мерседес, доказывая, что не блефуют и вернулись в Колумбию надолго, не только купили квартиру в Боготе, но и выбрали место для постройки нового дома в Картахене — участок прямо на набережной у стен Старого города, рядом с заброшенным монастырем Санта-Клара, являющимся одним из самых красивых зданий колониальной эпохи в городе. Проектом будет руководить известный архитектор Рохелио Сальмона (он помогал Гарсиа Маркесу в Париже в 1957 г.). Казалось, Куба для писателя отошла на второй план. Или он хотел, чтоб все думали, будто Куба больше не является для него приоритетом.

В августе 1991 г. Гарсиа Маркесу наконец-то, впервые после 1961 г., выдали обычную американскую визу. Это стало своего рода признаком постепенной адаптации писателя к тому, что капиталистический мир одержал триумфальную победу. В США были приняты новые законы в отношении коммунистов и иммиграции, благодаря чему имя Гарсиа Маркеса вычеркнули из запретного списка. Он тридцать лет ждал этой обычной визы и теперь приехал в США на открытие Нью-Йоркского кинофестиваля, проводившегося с 16 по 30 августа. Запрет на въезд в США вызывал у Гарсиа Маркеса более сильное раздражение, чем он готов был признать. Во-первых, как и многие жители северо-восточного побережья Колумбии, не говоря уже про членов «Барранкильянского общества», он никогда не испытывал непримиримой ненависти к США и надменного презрения к культуре этой страны, что было свойственно латиноамериканским интеллектуалам и, конечно же, многим европейцам, особенно французам. (Как это ни забавно, Фидель Кастро тоже не относился с предубеждением к американцам и их культуре, о чем свидетельствует, например, его любовь к бейсболу.)

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});