Офицерский гамбит - Валентин Бадрак

На самом деле всяческих, мудреных и простых, схем было в десятки раз больше, и Артеменко не только потерял им счет, но даже перестал отслеживать истоки. Отдельные элементы целостной системы влияния одного государства на другое полковник ГРУ порой понимал лишь в ходе их взаимодействия. В какой-то момент стало неважно, ФСБ, СВР или военная разведка ведет то или иное дело. Для Алексея Сергеевича как наблюдателя важен был лишь результат, и его-то он улавливал все чаще. В Киеве, у него, лишенного постоянной информационной подпитки своего ведомства, создалось, может быть, обманчивое впечатление, что задачи и деньги текут единым потоком. А стоило все действо немалых денег, но по тому признаку, что денег уже никто не считал, Алексей Сергеевич понял размах борьбы, ее геополитические ставки. Кремль нацелился в очередной раз перекроить карту Европы; Украине из географического центра Европы и уже признаваемого европейского государства следовало трансформироваться в непредсказуемую страну больших рисков, находящуюся на окраине Европы. И строящую с Европой новые отношения исключительно в паре с Россией. А может быть, и в составе новой России – этого пока никто не знал.

Вполне естественно, что полковник Артеменко рыл землю на отдельном, отмеренном ему участке. Он принимал участие в показательных консилиумах, как в закрытых – для определенных категорий украинцев, – так и в организованных для публичного обсуждения. Он с видом оскорбленного россиянина вопрошал на различных форумах, почему с момента избрания Виктора Ющенко главой государства отношения между двумя братскими странами резко ухудшились. Он добросовестно записывал рекомендации и мнения, прикрывая фальшь и абсурд ведущейся за его спиной войны. Он неутомимо встречался с конкретными людьми, уточнял их позиции, осторожно разъяснял их возможные дивиденды при условии активного сталкивания российского и западного факторов. И ему самому ситуация являлась в виде глупой фантасмагории. Два фантастических животных исполинских размеров, сплетясь могучими рогами и сойдясь широкими лбами в напряженной схватке, не уступали друг другу ни по силе, ни по желанию владеть пространством. Маленькие люди сновали повсюду, дивясь столь грандиозному сражению и не решаясь помочь какому-либо из противников. Но именно от них, от того, чьих сторонников наберется в итоге больше, будет зависеть исход борьбы титанов. И Артеменко с каждым днем видел все возрастающее число тех, что поддерживали колосса с восточной стороны. Но этого было мало – необходимо было добиться их грызни в пыли у копыт вздыбленных борцов, их готовности к самоуничтожению, их ясного, покорного отказа видеть и бороться за какое-либо придуманное ими самими будущее. Их будущее должно на долгие годы, а лучше – на века предопределяться другими. Только тогда возникнет эффект Палладиума, и на эту землю опустится сумрак всеобщего послушания.

Выполнял Артеменко и отдельные, довольно ответственные поручения. Например, лично участвовал в реализации задачи по уничтожению проекта строительства самолета Ан-70 – былую визитную карточку братской дружбы. И тут, как и на всем фронте борьбы, убивать нужно было не физически, не подрывать крылатого гиганта в ходе боевой операции спецназа, но уничтожить его в головах, в представлении людей. Самолет был избран мишенью не напрасно, – о нем знал каждый украинец, его убийство и последующее расчленение симптоматично, понятно даже замшелому обывателю, оно должно пугать неотступностью призрака раздора между народами. Взирая на такие потери, видя угасание нового, богатырски прекрасного самолета, а с ним и неминуемое умирание всей высокотехнологической отрасли, каждый украинец должен был самостоятельно прийти к осознанной мысли: «Да ведь это президент со всей своей командой виноват! Это власть не сумела доказать свою состоятельность, так пусть лучше сгинет она, чем все мы с прикованной к ногам гирей пойдем ко дну!» Мир впечатлений построен на контрастах, он является загадкой лишь для неискушенных. Эти контрасты, опираясь на правдоподобные подробности и яростные эмоции, и создавал полковник Артеменко. Порой делал он это так лихо, как охваченная вдохновением хозяйка готовит свое исключительное блюдо.

Приказы не обсуждаются, как не оцениваются и перспективы триумфального шествия воздушной машины или убытки от ее убийства. Сам гэрэушник отчетливо видел, что до полного низвержения проекта не дойдет – будет показательная порка, замораживание проекта на несколько лет, а потом, после долгих уговоров, с виду неохотный, а на самом деле желаемый возврат к проекту. Просто, если уж нужно доказать, что от движения заблудшей страны на Запад будут ущемлены интересы конкретных украинцев, нужны выпуклые, яркие картины людских страданий. Необходим глас народа, трубный зов, вой. Нужен ропот, мятеж против своих же лидеров. Или хотя бы крупный стресс, ведущий к бунтовским думам. Образ некогда создаваемого совместно самолета как раз достаточно ярок, вполне сочен для проникновения в самое сердце простого обитателя наэлектризованного пространства. И потому Алексей Сергеевич Артеменко по заданию Центра собирал многочисленные аргументы против Ан-70 и в пользу российских самолетов Ту-330 и модернизированного Ил-76. Он неутомимо организовывал тиражирование заявлений ответственных лиц, генералов и конструкторов. Многочисленные провокационные цитаты и обличающие несовершенство изделия технические расчеты шли в массовое употребление, как леденцы. Офицер перебрасывал их партиями упакованных идей от Центра к специальным конструкторским бюро и ответственным лицам в штабе Военно-воздушных сил, а оттуда они, уже персонифицированные, в обрамлении красивых слов, попадали в гигантский конвейер средств массовой информации. Вот решение о переводе серийного производства авиационных двигателей из Украины в Россию, вот заявление о конкретных успехах в организации дублирующих производств на российской территории, вот угрозы бывшим партнерам и заверения, что все у них обрушится и погибнет из-за вопиющего непослушания. Ему пришлось стать специалистом по теневым интерпретациям, влезть в самую суть проекта, овладеть тонкостями представления деталей общественности. Иногда Алексею Сергеевичу приходилось работать со сложными документами и выносить на свет божий именно те нюансы, которые прятались в их глубине, скрытые тиной. Так, изучив только что появившуюся стратегию развития авиационной промышленности России до 2015 года, он увидел, что она не предусматривает программ совместного производства самолетов, разработанных украинским конструкторским бюро Антонова. И именно эту информацию поставил во главу угла, обработал, обрамил и приукрасил другими данными и уж потом через другие руки переправил в одну из популярных украинских редакций с российскими корнями. Эти редакции вовремя внедрили на территорию Украины, и они теперь работали, точно кузни: там все пыхтело, гудело, слышались гулкие удары молотов. На поверхность выползало много светской шелухи, всяческих слухов о бездарностях, которые теперь назывались звездами. Но наряду с радостно потребляемым обывателем информационным мусором Артеменко и подобные ему игроки протаскивали такие многомерные сообщения, которые действовали безотказно, подобно уколу шпагой или смертельному цианистому калию. Прошло совсем немного времени, и механизм заработал сам собой, как будто был вечным двигателем. Правда, сам офицер военной разведки прекрасно понимал, что непосвященными участниками проекта движет примитивный страх: лишиться своей должности и не услужить царю – именно царскую волю они улавливали в немногословном общении с представителями вездесущих и небывало авторитетных спецслужб. Когда один из директоров заводов уже заявил о том, что без сотрудничества с Россией авиационная промышленность Украины не сможет в полном объеме производить самолеты, двигатели и спецтехнику, он понял: началась никому не подконтрольная травля. Другой в своем рвении зашел еще дальше, крича на пресс-конференции, что критическая зависимость Украины от России в поставках различных сплавов – титановых, алюминиевых, легированных сталей, бортовой радиоэлектронной аппаратуры – приведет к разрушению всего самолетостроительного комплекса. Третий по собственной инициативе растиражировал заявление, что от разрушения авиационной отрасли Украина вскоре потеряет не менее 50 тысяч рабочих мест, связанных именно с высокими технологиями. Артеменко, который уже почти не прилагал каких-либо усилий, получил из Центра ясный сигнал: им и его коллегами на этом участке довольны.

Приходилось, правда, и реагировать на ситуации, которым Артеменко не мог дать однозначной оценки. Так, в одну из прохладных мартовских ночей российский десантный корабль «Николай Фильченков» с веселым свистом нарушил государственную границу Украины и в районе города Феодосии высадил разнузданный десант отдельного батальона морской пехоты. Согласно молниеносному распоряжению из Москвы Артеменко подготовил несколько извинительных текстов, часть из них были опубликованы в виде заявлений уполномоченных лиц Черноморского флота России. Но его самого смутил растущий цинизм в поведении руководства. Хотя в некоторых сообщениях и говорилось о халатности командиров на местах, в целом Алексей Сергеевич четко уловил тщательно спланированную акцию. Российская сторона предупреждала о вхождении корабля в украинские территориальные воды, однако, не предоставив информацию о пассажирах и грузе на борту, преспокойно начала десантную операцию в курортной зоне. Затем, извинившись, тихо свернула ее. Он уловил: это тестирование, зондаж возможных боевых действий штурмовых сил. Когда эта мысль сама собой явилась полковнику, он впервые похолодел. Словно очнулся от чумного механического действия, которое выполнял несколько месяцев, мало задумываясь о последствиях. Он, наивный, полагал, что логика непрерывного воздействия состоит в том, чтобы постоянно держать украинскую власть в напряжении. Но никогда не думал, что все может однажды зайти слишком далеко…