Охота на Крыс - Алексей Андреев

Несмотря на добрую кольчугу и стальные пластины, примотанные к телу, Винт взмокшей спиной чувствовал кинжалы, нацеленные ему между лопатками. Пока мозги стражи из ашурских трущоб отчаянно щелкали, пытаясь понять, что происходит. Они отлично знали, что среди воров квартала Бронзовых Врат безумцев отродясь не бывало. А вот посланец, принесший слово от гильдии Ловкачей…

И впрямь, прежде чем лить кровь, воры всегда присылают вестника. За всю историю Ашура лишь однажды нашелся безумец, поднявший нож на такого посланца. Любил гашиш Рахматулла Бородатый, но конец обкурившегося хозяина больших дорог был весьма печален. Через сутки его нашли повешенным на собственных кишках. И не только его одного, весь десяток его бойцов, видевших кровь ловкача, постигла та же смерть.

С остальными обошлись более милостиво. Отрубленная рука, палец или даже ухо — вот чем заплатили остальные за дерзость своего атамана. Не было с тех пор харчевни или переулка в городе, где на посланца гильдии подняли бы руку. Всегда в полном снаряжении, правда, без маски, с открытым лицом, являлся такой посланец.

И сейчас, пока Винт шел к крыльцу, в смятении косились на его лицо графские дружинники «ножа и топора». Ратибор уже успел подняться по ступенькам, когда перед ним выросла тройка грязных бородачей. Еще десяток грязных оборванцев кучкой стоял за его спиной, переминаясь с ноги на ногу.

На первый взгляд любого постороннего, они ничем не отличались от обычных праздношатающихся по городу попрошаек. Но это только на первый взгляд. А потом прохожий заметил бы руки, крепко сжимающие за пазухой рукояти ножей или другое оружие ночных переулков, готовое в любой момент вонзиться в спину или лихим ударом размозжить череп.

Подобная свора «шакалов» могла смутить любого, но Винт знал, как надо обращаться с такой стаей. Ведьмак улыбнулся, глядя прямо в благоухающие перегаром, запахом чеснока и просто откровенной тухлятины, небритые морды, бывшие когда-то человеческими лицами. Старшим в тройке нищих, преградивших ему путь, был щуплый и костлявый малый с лицом и глазами хорька. Взглянув в его мутные глазки, Винт еще раз ухмыльнулся, про себя отметив, что хорек явно бешеный и больной. Но вслух он сказал нечто другое:

— Ты, что ли, Хорь? Не похож вроде…

— Я, кто ж еще. — Щуплый просто расцвел от слов ловкача, попутно сделав легкий знак ручкой двум громилам рядом с ним, уже шагнувшим к Ратибору. Оба «хорехранителя» послушно отшатнулись, а десяток нищих за спиной вора разом выдохнул, поняв, что кровопускание пока отложено. Ловкач явно был не прост, а такие дела пахан решать должен. Вот пусть и решает, а надо будет, так ловкач-залетка и пикнуть не успеет. А пока и обождать можно. Пусть старший с «гостем» разговор говорить будет.

— Ты отколь такой взялся? Что за дело ко мне, кто послал? — продолжил разговор нищий, почесывая грудь под рубахой. Когда-то рубаха была шелковой и имела цвет. Сейчас цвет она потеряла, но взамен приобрела запах. И, судя по всему, в ней даже ни разу не тонули, не говоря уже о стирке и иных процедурах, которые Хорь считал ненужными.

Винту давно было понятно, что не только внешность дала атаману прозвище. Охранники, стоящие рядом с Хорьком, и те явно на неделе посещали баню. Но сейчас Ратибору никакого дела до чистоты не было. Сверкнув метательной пластиной в левой руке, ловкач на глазах судорожно дернувшихся здоровяков демонстративно засунул ее за пояс, сделав жест атаману пустой ладонью, мол, драка потом, а сейчас мирно говорить будем.

Хорек не удивился такому обороту дела, ухмыльнулся, и от его знака толпу нищих как ветром сдуло. Он и Винт стояли на крыльце вдвоем, и при виде куска воска с оттиском графского перстня нищий, ничуть не удивившись, склонился в низком поклоне. Правда, разговор получился долгий, но, пройдя внутрь дома Константинуса, ведьмак понял, что дело того стоило…

От дальнейших размышлений Ратибора, уже подошедшего вместе с десятком дружинников Черного Леса к дому, куда ведьмак направил хозяина харчевни и его «братьев», отвлек дружинник Олаф, вынырнувший как тень из переулка и тихо сказавший Винту на языке свеев:

— Все спокойно, мой Тан!

Олаф командовал пятеркой варягов, наблюдавших за подходами к дому-ловушке. Он бывал в землях франков и греков, знал их хитрости и уловки, как, впрочем, и его дружинники. Уже семь лет служил бывший наемник в ведьмачьей дружине, женился и думать забыл о возвращении в родные фьорды. Но крепкой оказалась старая привычка называть старшего «мой Тан!».

Конечно, формально командовал дружинниками сотник Неждан, но, когда сегодня вечером Винт предъявил грамоту Филина и ответил на условные слова, вся сотня попала под команду ашурского ловкача. Сотник был удивлен, когда Ратибор велел отрядить в засаду лишь два десятка дружинников и еще один десяток захватил с собой. Немалого труда стоило Винту уломать старого служаку, пылавшего гневом и готового весь город разобрать по камушку. Лишь прямой приказ утихомирил сотника, желавшего лично отомстить за погибших.

И теперь Неждан во главе семи десятков дружинников ждал сигнала о помощи от Ратибора. Но ведьмак планировал, что шума и боя не будет. Про себя, еще днем, Винт пытался решить еще одну загадку: как греческий огонь попал к ашурским слугам «Белого Христа»?

Решал и не мог найти ответа, ведь больше всех своих сокровищ берегли тайну его приготовления лукавые греки. Рабы с отрезанными языками днем и ночью создавали части состава. Каждый из них знал лишь ту тайну, что творил своими руками. Но главной тайной был секрет всей смеси. И никто не знал, кто смешивает состав, где и как. И вот теперь самое страшное оружие греков находится на краю света в дальнем торговом городе Ашур!

Есть отчего схватиться за голову, как поступил сотник Неждан, увидевший устланное обгоревшими костями пепелище и услышавший от Ратибора подробности его разговора с франком, слугой «Белого Христа», хозяином весьма странной харчевни. Там речь шла не об одной или двух бутылях, франк говорил о целом грузе страшного зелья. А такое не под силу маленькой группе фанатиков, будь они хоть трижды божьи слуги. Кто-то весьма сильно захотел прибрать город к рукам, а расправа, вернее сказать бойня, в харчевне, без разбирательства, где ведьмак, а где мирный купец, наводила на весьма странные мысли.

Ведьмак знал, что от ответа на этот вопрос его отделяет не более получаса, франк и его «братья» должны сейчас прийти, ну а под пыткой говорят все. И святые, и мученики. Его десяток замер во дворе дома напротив, а сам ловкач легко залез по стене вверх и оказался на плоской, скошенной на улицу крыше. Поверх деревянных пластин крыша по ашурскому обычаю была залита смоляным варом, и, вонзив в нее крюк с веревкой, Винт расположился весьма комфортно, отлично просматривая узкую улочку в обе стороны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});