Морские тайны древних славян - Сергей Дмитренко

Слово „венет“ означает понятие „восточный“ (в отличие от „германец“ — „западный“ [48]). Этим словом современные авторы называют древних западных славян и балтов — пруссов, латышей и литовцев. Однако тот факт, что на территории, описываемой Цезарем, „после падения Римской империи морская торговля на севере Европы перешла в руки фризов“ (народности, заселявшей земли нынешних Нидерландов, Германии и Дании до образования этих государств), заставляет предположить, что под названием „венет“ у Цезаря фигурировали предки фризов. „Фризы поддерживали торговые отношения с Италией, куда вывозили рейнские и мозельские вина с верховья Рейна, пестрые шерстяные ткани — с низовья. Местом перевалки товаров с морских на речные суда стал порт Дармштадт в устье Рейна… Свыше пятисот лет, вплоть до десятого века, фризы считались лучшими мореплавателями Северной Европы, а Северное море называлось Фризским. Сохранилось очень мало сведений о военных кораблях фризов… Зато их торговые суда — коги — неоднократно упоминаются в письменных источниках с X в. Слово „ког“, очевидно, происходит от древнегерманского („выпуклый“).

Действительно, торговые суда фризов имели выпуклые борта. Осадка их была невелика, днище почти плоское, что позволяло плавать у мелководных берегов Северного моря“ [45].

Фризские коги очень напоминают суда венетов, описываемые Цезарем: такие же пузатые, высокобортные, плоскодонные и чисто парусные. И в то же время размерения фризских когов и очертания их корпусов сходны с тем, что мы имеем у „ладей“ с мыса Токмак. Поэтому логично предположить, что суда, на которых плавали создатели „ладей“, были когами или судами, похожими на них. Именно такого типа суда строились в Рижском заливе, там, где археологом Моором были найдены захоронения, сходные с каспийскими. Например, так называемый „Рижский корабль“. Оно было найдено в 1939 г. в Риге при земляных работах. Судно хорошо сохранилось, и поэтому удалось восстановить его внешний вид и определить способ постройки. „Рижский корабль“, построенный в XII–XIII вв. латышами или литовцами, имеет, кроме прочего, сходство с ладьями с мыса Токмак: в носу и корме две полупалубы, которые как бы делили судно на три части.

Сходство „Рижского корабля“ с каспийскими ладьями перекликается с вопросом близости балтских языков с санскритом — языком, на котором говорили древние жители Персии и Индии. Это сходство поражало ученых с XVIII в. „Сходство древнеиндийского языка со многими европейскими языками было просто разительным. Возьмем для примера такой территориально удаленный от санскрита язык, как литовский. Можно составить большой список слов, совпадающих (частично или полностью) в двух этих языках — как по звучанию, так и по значению:

Этот список можно было бы продолжать и далее. Мало того, можно подобрать целые предложения (пусть несложные), которые будут звучать почти одинаково по-древнеиндийски (по-индоирански) и по-литовски. Например, вопрос: „Кто твой сын?“ —

кас тбва су: нэс? (древнеиндийский);

кас тбво су: нэс? (литовский).

Не менее яркие совпадения у этих языков можно обнаружить и в грамматике… Строй этого языка настолько архаичен, что болгарский академик В. Георгиев высказал по этому поводу, казалось бы, совершенно парадоксальную мысль: поскольку мы не располагаем непосредственными данными праславянского языка, их место в исследованиях в отдельных случаях могут заменить данные… литовского языка. Естественно возникает вопрос: кто же чей сын? Является ли язык, из которого возник литовский, потомком или предком древнеиндийского (древнеиндоиранского)? Пришли ли в глубокой древности носители одного из этих языков с берегов Немана в долину Ганга или наоборот?“ [47].

Все эти сходства судов и языков позволяют нам предположить, что народы, жившие на берегах Каспия (древние персы (?), говорившие на санскрите) и Балтики (древние балты), имели общее происхождение.

Однако тот факт, что на Востоке, в частности в Иране, в античные времена уровень культурно-экономического развития общества был значительно выше, чем в тот же период на севере Европы (где местные племена почти до первых веков нашей эры не знали ни паруса, ни земледелия), заставляет нас предположить, что находки на мысе Токмак являются следами торговой или торгово-колонистской экспансии на Балтику жителей Каспийского побережья, судоходство и судостроение которых уже в эпоху императорского Рима насчитывало не одно столетие, а может, и тысячелетие. По-видимому, гирканцев — жителей маленькой окраинной провинции древнего Ирана на южном берегу Каспийского моря. Там, где течет река Горган. Эти жители проявляли в древности настолько сильную торгово-мореплавательскую активность, что само море было названо греками Гирканским.

В пользу этого предположения свидетельствуют следующие факты. С одной стороны: „Еще перед Первой мировой войной немецкий археолог А. Бенценберг опубликовал работу, в которой отмечал, что Восточная Пруссия получала металл в эпоху бронзы с Кавказа“ [13].

Карта Эратосфена (III в. до н. э.). Так себе представляли античные авторы путь „жителей Индии“ в Европу

С другой стороны: „Из подробностей описания (Цезаря) выясняется такое совершенство судостроения и судоходства венетов, что недаром римляне ставили их в этом отношении выше всех известных северных народов — галлов, германцев и британцев“ [75]. А такое бывает, как правило, тогда, когда среди местных племен (стоящих на низком уровне развития) поселяется народ со своей уже сложившейся судостроительной и мореходной практикой.

А о том, что в античные времена отмечалось проникновение восточных купцов в Балтику, имеются упоминания у римских авторов. Например у Марка Теренция Варрона (116—27 гг. до н. э.), — „ученейшего из римлян“, как его часто называли современники. „Это у Варрона был помещен рассказ писателя I в. до н. э. Корнелия Непота об индийцах, которых будто бы пронесло мимо Каспийского залива и прибило к берегам Германии“ [27]. Это же сообщение повторил римский историк Мела: „Описывая северные и восточные берега Азии, Мела со слов Непота сообщает о нескольких „жителях Индии“, отброшенных бурей от родных берегов и долго блуждавших вдоль северного побережья Азии, пока наконец они не высадились в Германии“ [27].

Отсюда следует, что римляне не знали о существовании Волги. В их представлении Каспий являлся… заливом Северного, или Скифского, океана, который с одной стороны омывал Европу, а с другой — Индию (рис. на с. 116). По этой причине они давали такое странное, на наш взгляд, описание путешествия „жителей Индии“. Однако местоположение „каменных ладей“ с мыса Токмак заставляет нас предположить, что античные географы в чем-то все-таки были правы, и Волги действительно не существовало, а вместо нее был длинный и узкий залив Каспия. Дело в том, что „каменные ладьи“ найдены на краю высокого берегового обрыва. В статье Л. Л. Галкина читаем: „Далеко внизу бьются о меловые скалы неспокойные волны“. И если отбросить версию о том, что древние мореплаватели были, кроме всего прочего, еще и альпинистами, то нам ничего другого не остается, как сделать вывод о том, что во времена, когда эти ладьи плавали, уровень воды в Каспии был значительно (до сотни метров) выше нынешнего. А это может служить подтверждением гипотезы некоторых ученых (в том числе и С. А. Ковалевского) о том, что Каспий в античности был соединен с Азовским морем. „Уровень Каспия в ту эпоху был намного выше, чем ныне, и Волга сообщалась с бассейном Балтийского моря, а потому было возможно, как утверждают античные предания и мифы, плавание вокруг Европы — из Балтики в Каспий, из Каспия в Азовское море и далее в море Средиземное и Атлантический океан. О том, что уровень Каспия был выше, говорят и указания Плиния и Птолемея, согласно которым река Араке впадала в Каспийское море, соединяясь к тому же с Курой“ [35]. Поэтому вполне возможно, что путь „жителей Индии“ с Каспийского побережья Ирана до Балтики пролегал по длинным и довольно узким проливам, соединявшим (вместо Волги) эти два моря.

Естественно, возникает вопрос — что же могло побудить мореходов с Каспия (гирканцев) двинуться в далекий, долгий и тяжелый путь на север в „свинцовую Балтику“? Можно предположить следующее: мореходы Каспия, так же как „жители Индии“, плыли на север за драгоценным янтарем. Изделия из него были широко распространены в античности по всей ойкумене: — от Рима и Египта — на западе, до Индии, Китая и Тибета — на востоке. Однако никто из античных авторов не знал те места, откуда его привозили. Наверное, знали это гирканцы? И не только знали, но и вели интенсивную торговлю, проникая на Балтийское побережье? Не по этой ли причине язык бал-тов так похож на язык древних индоиранцев? И не тысячелетний ли опыт торговли гирканских купцов и их балтийских потомков стал основой процветания и могущества легендарной средневековой Ганзы? Вот вопросы, которые возникают в связи с находками археологов на пустынном берегу мыса Токмак. Может быть, ответы на них помогут нам со временем разрешить и вопрос, поставленный в заголовке.