Конкистадор - Дмитрий Володихин

Штурмовица спиной почувствовала неладное и сказала, все так же, не поворачивая головы:

– Длинная двойная капсула и квадратная пачка. Не прямоугольная, а квадратная. Нашел?

– Да, спасибо.

– Пожалуйста.

Пока он возился, Марго, поразмыслив, соизволила добавить:

– А ты ничего. Молодец.

– Да иди ты… – беззлобно откликнулся Сомов.

Майорша пожала плечами: мол, хрен с тобой.

– Марго, почему местного населения нет? За целый день я никого не видел.

– Вон оно, у твоего правого бока. Смотри, ворочайся поосторожней.

Правый бок и вправду пригревало…

Два глаза, два фиолетовых круга с золотистыми ободками жутко светились в ночи. Виктор вскочил с воплем.

– Что за тварь?!

– Мяу?

– Он спрашивает, чем ты, дурак, недоволен.

– Сама ты дура.

Он скормил коту половину пищевого концентрата. Кот благодарно заурчал. Марго прокомментировала с удовлетворением:

– Как движок артиллерийского бота на малой высоте.

Сомов сцапал кота и посадил себе на ноги. Кот его успокаивал. Впрочем, зверь сидел на сомовских ляжках совсем недолго: встал, сгорбил спину, потянулся, обнажил когти, неопределенно муркнул и отправился искать другой ночлег.

– Виктор, здесь мирное население ученое. Оно заварухи прямой кишкой чует и загодя прячется по норам.

– Ученое?

– Они и без нас тут собачатся круглый год.

Сомов долго катал на языке следующий вопрос. Очень неудобно задавать подобные вопросы. Наконец. решился:

– Марго, каково наше положение? Мы разбиты?

Она фыркнула и все-таки развернулась к нему:

– Да ты, парень, белены объелся! Какое там разбиты! Мы наворочали за целую армию. Ты хоть понимаешь с кем нам пришлось драться?

– Не томи, Марго. Ты как баба.

– Мы планировали столкнуться с тремя тысячами изоляционистов, разоружить их и на том закончить дело. А по наши души явились два армейских корпуса. Аэромобильный и танковый. Плюс поддержки накручено по самое не могу. Осознал?

– Я не видел танков.

– Они были на участках 1-й и 3-й бригад. Шагающие танки «Доместик линкс-21» – старье допотопное, женевской поставки – и немного новейших GMV.

– И..?

– Наши передают, что от всего танкового корпуса осталось не больше батальона. Аэромобильный, который мы весь день пялили, тоже на ладан дышит. Все было бы ничего, просто лучше не придумаешь… если бы не два поганых обстоятельства.

– Арткорректировка… у других… тоже?

– Тоже.

– А второе?

– Еще один танковый корпус будет здесь через несколько часов. Так что давай, выспись как следует, Виктор. Отпустило тебя?

Сомов вслушался в ощущения многострадального своего тела и с удивлением отметил: действительно полегчало.

– Мне лучше, Марго. Но я одной вещи понять не могу…

– Какой?

– Хренозвонской. Сегодня я видел банду из нескольких десятков штурмовиков, которая маненько постреливала, не пойми в кого попадала и потеряла каждого третьего из своих. Эта банда штабом твоим называется, Марго…

– Я поняла, умник.

– Теперь мы сидим невесть где, побитые и размочаленные, никого кругом нет, батальон как корова языком слизала, связи с орбитой нет, а ты мне вкручиваешь, как хороши наши геройские дела… За дурака держишь или за труса?

Майорша тяжело вздохнула.

– Не был бы ты хорошим правильным мужиком, не спасал бы ты нас сегодня огоньком, так и врезала бы тебе промеж глаз… Будь со мной повежливее. Хоть я и не злюсь на тебя.

– Объясни.

– Ты – флотский, летун. И, наверное, там, в своем хозяйстве, ты дока, но в нашей тактике не понимаешь ни рожна. Основной боевой единицей терранских десантно-штурмовых войск считается что? Боец. Не батальон и не бригада, а всего-то один боец. Нас учат драться по одиночке. В батальоне шестнадцать ударных отделений по десять человек. Ни взводов нет, заметь, ни рот. Потому что один боец – сам себе и связь, и огневая мощь, и разведка. Десяток становится отделением тоже только в административных и учебных целях. А в батальон эти шестнадцать отделений собраны потому, что на моем уровне есть дополнительная огневая поддержка – два отделения тяжелого оружия. И еще обеспечение кое-какое. Связь я держу через шлем со всеми командирами отделений, и знаю, кто, где и что…

– И… что?

– Батальон потерял пятнадцать процентов личного состава, в основном убитыми. Он боеспособен и занимает сильную позицию.

Сомов застонал. Тактика штурмовиков не укладывалась у него в голове. Все сказанное Маргаритой можно было резюмировать несколькими фразами: с утра драка начнется с удвоенной силой, и все три терранских десантных бригады продолжат прорыв к офису концессионеров. А регулярные войска будут подтягивать новые корпуса, чтобы цементировать ими фронт на острие терранского прорыва.

Разумеется, они будут отдавать за жизнь одного штурмовика по три, по пять, а может быть, и по десять своих солдат. Но задавить массой, численностью, все-таки могут. Еще шесть дней подобных боев, и батальон Маргариты Бондарь превратится в отрицательную величину… Как флотский, как «летун», Сомов прекрасно представлял себе, что подкреплению требуется совершить прыжок от самой Терры, а на него шести дней никак не хватит. И даже восьми дней. В лучшем случае подмога появится на девятые сутки…

…на этот раз проснулся от холода. Совершенно окоченел. Мышцы – будто деревянные. Кожу стягивала корка засохшей грязи. Сомов приподнялся на локте, огляделся. «Прокопчик» звучно тенькнул о металлическую плашку на литоморфовом блоке, вывороченном из стены.

– Шшш!

– А?

– Ляж, дурень. Тихо.

Виктор постарался слиться со строительным мусором. Раннее утро, по развалинам ползает густой туман, и за ним не видно, кто там шипит и от чего предостерегает.

Послушался отдаленный шум. Клацанье, лязганье, вроде бы человеческие голоса.

– Шлем, дурень!

Сомов ответил почти шепотом:

– У меня нет.

Из тумана выкатилась штурмовая каска, содранная, видимо, с трупа. Сомов надел ее. Оказалось: не по размеру, покойный хозяин шлема был пугающе большеголов… Ладно. Виктор закрепил каску, как умел.

Слева цвиркнул «Прокопчик». Еще раз. Ни воя, ни грохота – сверчок, помноженный на два, только и всего… Сомов уже привык за вчерашний день к этому оружию. И отдачи никакой… Но куда они стреляют, никого ведь не видно… На звук?

Цвирканье доносилось со всех сторон, а он по-прежнему не понимал, где враг, куда стрелять… Как бы не влупить по своим… Потом резче: Баг-ташшш… баг-ташшш… баг-ташшш… Батальонный тепловой излучатель «Алексеев-СВ», не иначе. В гуще тумана Сомов различал только отдаленные вспышки. Совсем рядом защелкала металлическая дробь. Ответный огонь?

И тут прямо перед ним, метрах в пятнадцати, из белесой дымки вышел бронированный великан. Металлическая чушка пятиметровой высоты покачивалась на шести металлических лапах. Верхняя часть ее усажена была порослью антенн. Эти антенны шевелились, раскрывались шире, трансформировались в выпуклые экраны, становились похожими то на тараканьи усы, то на фасеточные глаза стрекоз, то на собачьи уши, жадно ловящие каждый подозрительный звук, поворачиваясь то так, то этак. Все перечисленные метаморфозы происходили с чудовищной быстротой, и на протяжении нескольких секунд Сомов неотрывно смотрел на бронированного монстра, завороженный страхом. Его ужасала неестественная скорость движений стального зверя. Шагающий танк ни секунды не стоял на месте. Прыжок в сторону. Плевок огненной массой. Шаг назад. Еще один плевок. Три шага в сторону. Разворот. Полное изменений конфигурации всех антенн. Ракетный залп. Пять шагов вперед. Поворот…

В мозгу у Виктора тупо билась одна-единственная мысль: «Так это новой или старой модели?»

И тут танк принялся поливать позицию штурмовиков изо всех штатных видов вооружения. Вокруг Сомова все рвалось, горело и визжало. Прямо над ним, кажется, пролетел изувеченный солдат…

Сначала он даже не решался поднять голову. Потом, когда волна огня и разрывов ушла чуть в сторону, он все-таки решил не быть безмозглым расходным материалом и дал несколько очередей в ту сторону где, по его мнению, должны были находиться неприятельские пехотинцы. В ответ на его позицию обрушился град разъяренного свинца. Позднее Сомов не единожды ставил свечки в церквях за чудесное спасение. Истинное чудо, что его тогда не задела ни одна капля горячего металла. Зато каменной крошкой рассекло подбородок…

Танк бил и бил, не переставая, не экономя боезапас. Наконец, на месте антенной поросли выстроился единый шит из четырех выпуклых «тарелок». Огонь утих. Танк теперь напоминал экзотическую ящерицу, раздувшую шейный щит, чтобы напугать врага… Тарелки начали медленное круговое движение, и в десятке метров слева от Сомова кто-то завыл. Сейчас же он сам почувствовал, как впиваются в виски две раскаленных спицы, выронил от боли оружие, сжал зубы, скорчился, задрыгал ногами… Во рту хрустнуло.