Хозяин города - Владимир Колычев

– Я тебя понял, Илья… Нет, я правда тебя понял. Лучше так зарабатывать, чем с хозяйской руки кормиться. Если вдруг у тебя проблемы возникнут, ты звони мне, я тебе всегда помогу. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Так что, если что, обращайся ко мне… Только сам я в эти игры не играю. Может, потом, когда жена появится, дети…

– Все ясно, Богдан. Я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал.

– Не слышал. Но на меня можешь рассчитывать всегда.

– Спасибо, братишка!

Ревякин потянулся за чаем, но зацепил локтем свою папку, и та упала. На пол вывалились субъективные портреты подозреваемых, и среди них Богдан увидел знакомое лицо.

– А этот жук что здесь делает? – спросил он, щелкнув пальцем по рисованному носу Радилова.

Это был он. Или человек, очень-очень похожий на него.

– Ты его знаешь?

– Так это тот самый тренер, о котором я говорю. Радилов его фамилия. Он у тебя по какому делу проходит?

– Я же говорил тебе про бабу, которая из окна вывалилась. Соседка видела, как мужики к ней приходили… Этот, кстати, приходил к ней в тот день, когда все случилось. А как выходил, не видела.

– Я все понял, Илья. Мой Улехов у этой проститутки прятался. Может, сам с ней знаком был, может, Радилов подсказал, где спрятаться… Говорили мне, что он мог к тренеру пойти. Ну не к нему, а в спортзал… Вот он и пошел. А Радилов его к этой проститутке сплавил… У тебя ее фото есть?

– Ну да. Зачем тебе?

– Там по убийству не только Улехов проходил. Его дружок еще сидит. Он тоже из этой секции. Надо бы ему это фото показать, может, узнает. Может, он видел ее с Радиловым.

– А если видел, то что? Ясно же, что этот Радилов был с ней… Соседка его часто видела… Перед смертью у Янцовой был половой контакт, причем без презерватива. Следы застолья. Отпечатки пальцев. И личность Радилова установили… Надо брать засранца, колоть.

– А что ему предъявить можно?

– Если отпечатки пальцев его, то предъявим… Там такое дело: в носоглотке у Янцовой обнаружен фрагмент гусиного пуха. И еще есть подозрение, что Янцова уже мертвая из окна вывалилась… Ну ты помнишь, как в случае с Ковалем. Там Шурин ему сердце ударом остановил, а тут, возможно, смерть от удушения. Возможно, ее подушкой задушили… Пока официального заключения на этот счет нет, но все к этому идет.

– Так в чем дело? Бери Радилова за жабры – и на кукан.

– Адрес его дашь?

– Улица Полевая, дом семнадцать. Там подвал, вход со стороны первого подъезда. Хочешь, вместе съездим…

– А в подвале спортзал?

– Ну да.

– Что там, кикбоксинг?.. А если команда правда боевая?

– Так стволы у нас.

– А если у них тоже стволы?.. Может, там гнойный нарыв?.. Надо бы людей побольше взять. И постановление на арест… А мы это дело на суицид хотели списать, – вслух рассуждал Ревякин. – Ну да ладно, копать так копать… Так, я сейчас еду к себе, решаю с прокуратурой, беру своих, заезжаю за тобой, а ты показываешь нам, где этот спортзал.

– Договорились.

– Ты кому-то фотографию Янцовой собирался показать.

– Есть человек.

– Может, сейчас к нему и съездишь? Больше информации, крепче разговор.

Богдан кивнул. Ревякин дал ему две фотографии погибшей проститутки – одну до, другую после гибели. С этим он и отправился в следственный изолятор. Есть у него там знакомые, они должны организовать встречу с Полосовым без проволочек.

* * *

Порыв ветра ударил в жестянку подоконника, и Никита испуганно дернулся. И невольно бросил взгляд за плечо. Похоже, он решил, что к нему кто-то подкрадывается со спины.

– Ты чего такой дерганый? – проницательно посмотрел на него Богдан.

Осунулся Полосов за последнее время, щеки впали, в глазах беспокойство и непроходящая усталость. Но неволя – это не курорт, здоровья она не прибавляет, как раз наоборот.

– Да так, показалось…

Никита попытался выдавить улыбку, но вышла какая-то жалкая гримаса. Да еще и щека дернулась.

– Что тебе показалось?

– Да так…

– Что, в камере не заладилось?

– Я бы не сказал…

– А ты скажи. Может, я тебя пойму. Может, помогу выбраться отсюда.

– Да нет, нормально все…

– Что нормально? Тебя устраивает такая жизнь?.. Если нравится, оставайся здесь.

– Лаврика поймали?

– А следователь тебе ничего не говорил? Был он у тебя сегодня?

– Нет.

– Значит, не знаешь… Убили твоего Лаврика.

– Как убили?

– Да так и убили… Дружки его убили… – Богдан вспомнил имена ребят, у которых они с Шумовым искали Лавра. – Юра Шведов, Айдар Курдюмов…

– Да ладно!

– Не ладно. – Богдан открыл папку и достал из нее несколько фотографий покойного Улехова.

Зрелище, мягко говоря, не из приятных. Неудивительно, что Полосов стал белее снега.

– Что, страшно стало?

– Э-э… Ну-у…

– Это еще не все. – Богдан положил на стол фотографию живой еще Янцовой. – Узнаешь?

– Э-э… Да…

– Где ты ее видел?

– Ну-у…

– А эту девушку ты узнаешь?

Богдан бросил на стол фотографию уже мертвой Янцовой. Глаза широко раскрыты, рот раскрыт, под сплющенным затылком темная лужа. В общем, зрелище не для слабонервных.

– Узнаешь, спрашиваю? – гаркнул на потрясенного Полосова Городовой.

– Д-да.

– Где ты ее видел?

– Она к Радилову приходила.

– Когда?

– С месяц назад…

– Куда приходила?

– В спортзал.

– Что у него с ней было, роман?

– Может быть.

– Лаврик ее знал?

– Да, он тоже видел…

– Он с ней спал?

– Да нет вроде…

– Вроде или нет?

– Не знаю.

– А что ты знаешь? Он тебе что-нибудь про нее говорил?

– Сказал, что классная телочка. Сказал, что вдул бы ей…

– Когда он тебе это сказал?

– Да когда она приходила, тогда и сказал…

– Так, может, вдул?

– Я не знаю.

– Она проституткой была.

– Тогда, может, и вдул… Он мне ничего не говорил. Но он мне не все и рассказывал…

– Расклад такой, Никита. Лаврик прятался у этой, как ты говоришь, классной телочки… Может, Радилов его к ней сосватал. А может, он ничего и не знал… Я так думаю, что не знал. Но узнал, что Лаврик прячется у нее. Она хоть и проститутка, но Радилов мог ее приревновать. Так иногда случается.

– Ну я не знаю.

– Он ее приревновал, вывез Лаврика в лес и задушил. А потом задушил и Янцову. За измену…

Слишком уж нелогично это – убить проститутку за измену. Но, может, Янцова уже завязала со своим ремеслом. Или Радилов был в этом уверен… Он думал, что любимая женщина бросила свое дурное занятие, а тут вдруг выяснилось, что она изменяет ему с Лавриком… Разве такого не могло быть? К тому же такая версия все объясняет.

– В общем, есть основания считать, что Радилов убил и Лаврика, и его подругу… Но тебя, Полосов, не должно это волновать. Тебя должна волновать собственная судьба. Лаврика нет, подтвердить твои показания некому. К тому же экспертиза показала, что под ногтями у покойного Ивченко были фрагменты твоей кожи… На тренировке, говоришь, тебя поцарапали?

– Это случайно вышло. Я просто рядом стоял, – простонал Полосов. – Лаврик его ударил, а этот за меня зацепился, когда падал…

– Не знаю, не видел… В общем, есть два варианта. Первый – ты садишься на десять лет. Второй – мы переводим тебя в разряд свидетелей и выпускаем. Какой вариант лучше?

– Второй!

– Конечно, второй лучше. Но этот вариант ты должен заслужить.

– Как?

– Ты должен стать моим осведомителем.

– Стукачом? – напрягся Полосов.

– В общем, да. Не в твоем положении пугаться таких слов, – усмехнулся Богдан. – Ситуация сзади подпирает, да?

– Не понял.

– Я про ситуацию в камере. Накосячил ты там, да?

– Ну-у…

– Понятно, накосячил. Что, мыло с пола поднял? Или казенным полотенцем вытерся?.. Плохи твои дела, парень. Если ситуация сзади подопрет, Никой станешь…

На вид Полосов не слабый парень – рослый, плечистый. Но черты лица у него гладкие, мягкие, да и кожа нежная, без единого прыщичка. И волосы на лице почти не растут. В определенных тюремных кругах такие ребята пользуются спросом. Может, потому и подвели парня под разводку. А может, уже и опустили…

– Да нет, это вряд ли, – страдальчески скривился Полосов.

– Почему?

– Я им так просто не дамся!

– Кому им?

– Им!

– Вижу, крепко ты влип… Давай так: ты становишься моим стукачом, а я тебя отсюда вытягиваю. Для начала тебя переведут в карцер, чтобы не доставали, а оттуда уже на волю… Ну рассказывай, что произошло с тобой в камере. Кто на тебя наезжает, что тебе предъявляют, кто больше всех тебя достает? В общем, расскажешь все… Договорились?

– И что, я обратно в камеру не вернусь?

– Если все расскажешь.

– Расскажу… Я в камеру позавчера заехал… Нормально все было, место показали, никто не трогал. А потом подошел один; ты, говорит, новичок, накосячить можешь – и давай объяснять, что можно делать, что нельзя. Ну я слушал. Все нормально было. А потом он спросил, как у меня с женой? На свадьбе «горько», спрашивает, кричали? Я говорю, конечно, кричали. И что, спрашивает, в губы ее целовал? А я – ну да, целовал. А он, как ты мог ее целовать, если она… ну, в смысле, минет… Ну, в смысле, у других мужиков…