Малышка Главаря (СИ) - Марр Эмилия

Он прав. Поверив словам Романа и убедив себя в их правильности, открываю дверь машины и сажусь на заднее сиденье рядом с ним. За рулем Илья, Сергей на «штурманском». Оба поворачиваются ко мне и, не сговариваясь, кивают, как будто одобряя мое решение уехать с ними. После Илья заводит машину, и мы трогаемся с места. Уже выезжая из двора, я оборачиваюсь и вижу Алю, с мокрыми волосами, бегущую вслед за нашей машиной и активно размахивающую руками, что-то крича нам вслед.

Прикусываю губу, чтобы не расплакаться.

«Я еще вернусь. Обязательно. Но сейчас тебе рядом со мной небезопасно».

Глава 22

Чувствую себя неловко. То и дело взгляд соскальзывает на Романа. Хочу удостовериться, что с ним теперь все хорошо, что раны зажили. Ведь прекрасно помню, как его избили до неузнаваемости. Теперь же лицо его стало прежним, синяки и отеки прошли. Единственное, появился над бровью новый шрам – недавно зажившее рассечение.

Все это отмечаю, подглядывая за ним из-под опущенных ресниц. Но когда замечаю, что он поворачивает голову ко мне, резко отворачиваюсь к окну и наблюдаю за осенним пейзажем.

Мы едем уже около получаса, и клацанье Романа по экрану планшета становится все более громким. Иной раз я даже поворачиваюсь на шум, а после снова отвожу взгляд.

– Да, блин, – Илья неожиданно резко сворачивает на заправку и, припарковавшись на стоянке, произносит: – Серый, выходи, давай покурим, – и стучится в окно передней двери.

А Сергей оглядывается на нас с Романом, а потом как бы нехотя, но выходит из машины.

Вдруг Молот бросает планшет между нами и, повернувшись ко мне всем корпусом, грозно спрашивает:

– Почему ты сбежала?

Смотрю на него в недоумении, подмечаю, что возле его правой брови тоже есть зашитый порез. Невольно возникает желание прикоснуться, провести вдоль раны пальчиком и хоть немного облегчить его боль.

Стоп! О чем я вообще!

– Еще раз спрашиваю, почему ты сбежала?

Мне кажется, или я слышу в его голосе обиду? В душе возникает какое-то нежное чувство, от понимания того, что он думал обо мне. Хотел, чтобы я была рядом.

Нет, нет! Так нельзя, что это еще за мысли такие! Незаметно щипаю себя за руку, стараясь прийти в себя, это надо пресечь. Мне нельзя к нему привязываться. Собравшись с силами, гордо произношу:

– Ну знаешь ли… – делаю паузу, вбирая побольше воздуха в легкие. – Что ты ожидал? Что я буду ухаживать за тобой до конца дней своих? Я туда не по собственной воле приехала. Поэтому, когда представился случай, я свалила.

Говорю эти обидные слова – а он сжимает свои губы.

«Наверное, надо было подобрать более мягкое оправдание», – стыжу сама себя.

Его напряженный взгляд бегает по моему лицу, и Роман цедит сквозь сжатые губы:

– С тобой плохо обращались?

Прикусываю губу, ведь в самом деле обходились хорошо.

Отрицательно качаю головой.

– Тебя обижали словами? Ограничивали в чем-то еще?

Краснея, опускаю глаза.

– Нет, ничего подобного не было.

– А теперь подумай, почему я тебя забрал с собой? Почему привез в такую даль, под защиту человека, к помощи которого без самой крайней необходимости никогда бы не обратился?

Отвожу взгляд в сторону и пожимаю плечами. Прекрасно понимаю, на что он намекает, и готова провалиться сквозь землю за свой поступок.

А еще больше смущает, что меня отчитывают, как какую-то девчонку малолетнюю!

– А теперь послушай, Люба, внимательно, – и голос его звучит необычайно серьезно. – Та группировка на нас сейчас зла не только потому, что мы убрали их шестерок, больше всего из-за того, что мы сохранили свою власть и территорию. Поэтому они будут искать любые способы, чтобы навредить. Ты слишком молода и импульсивна, не спеши меня поправлять. – Останавливает меня, когда я уже хочу возразить: – Это так, не спорь. Я хочу сказать, что сейчас все действительно серьезно. Они шутить не будут, если ты вдруг попадешься им на пути.

Легкий мандраж охватывает все тело, его слова действительно наводят на меня ужас. Он добился того, чего хотел, – теперь я реально боюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Я долго думал, как могу тебя защитить. И единственным выходом считаю только то, что теперь ты будешь жить у меня, – спокойно заканчивает свою речь и пристально смотрит мне в глаза, ища в них противоречие его решению.

А у меня в голове не укладывается то, что он только что озвучил?

– Подожди, я что-то не поняла. Ты хочешь, чтобы я жила у тебя? Не у себя дома, под защитой родителей, а с тобой и твоими головорезами-насильниками? – эмоционально завершаю свою речь.

Я все еще прекрасно помню, как они жаждали зрелищ и поэтому просили меня раздеться перед ними. До сих пор меня кидает в дрожь от одной лишь мысли о том страшном вечере, и я молюсь всем богам, что удалось вырваться оттуда целой и невредимой. Конечно, благодаря Роману.

– Мои парни тебя и пальцем не тронут, я со всеми поговорю. К тому же, если ты попадешь в руки конкурирующей банды…

– Как будто ваши лучше! Они тоже мне угрожали групповушкой, так что я уже пережила это и…

– Люба, – грозно прерывает меня Роман, – слушай внимательно. – Тяжело вздохнув, он продолжает: – Помнишь недавно гремел случай: девчонку-школьницу похитили, а после на камеру снимали с ней каждого, кто заходил?

О, я прекрасно помню этот случай. От одного лишь упоминания об этом меня каждый раз бросает в дрожь, все внутри сжимается тугим узлом, и даже дышать становится больно. Это было действительно страшно. В сеть вылили аудиозаписи с этих видео. Бесчеловечные твари! Но самое ужасное – толком никого не обвинили. Только когда народ встал и потребовал правосудия, нашли двух несовершеннолетних, которые тоже там были, при всех этих зверствах, но им толком ничего вменить не удалось. Еще поговаривали, кого-то на видео признали, так его родители в армию отправили под шумок. Так и вышло, что за всю их жестокость, причиненную этой девочке, никто толком не поплатился. Этот случай гремел на всю нашу область.

– И, что ты хочешь сказать? —подавленно уточняю.

– Я хочу сказать, что это было на их территории и все, кто там был, – это парни из той группировки. Эти нелюди совсем разум потеряли. Держат свой притон, тех, кто не хочет, заставляют с наркотой, тех, кто пишет на них заявление в полицию, наказывают. – Завершает свою речь в бешенстве: – С этого дня ты под моей защитой, поняла?

Глубоко внутри я благодарна ему за эти слова и организацию моей безопасности, это дает мне какое-то успокоение.  Я верю, что он сдержит слово, поэтому благодарно улыбаюсь и киваю ему в ответ.

– Значит, договорились, будешь жить в моем доме, учебу на время придется оставить. Пока не разберемся с ними, мы должны быть постоянно настороже. Договорились? Я невольно втянул тебя в это все, и, наверное, за это мне стоит извиниться. Но если бы не ты, я бы не сидел сейчас здесь. Так что, видимо, все так и должно было быть.

Невольно улыбаюсь, что ценит тот факт, что я сделала ради его спасения. Возможно, он и прав в своих выводах.

И пока он со мной разговаривает нормально, решаюсь спросить:

– Ты правда приставил ко мне Галю, потому что Юра попросил тебя за мной приглядывать?

– Откуда? – он в шоке от моей осведомленности, буквально потерял дар речи, что выглядит довольно смешно, учитывая, кто он такой. – Как ты узнала? Никто из наших не знает этого… и…

– Ты сам мне сказал, – усмехаюсь его ошеломленной рожице. Так интересно выявлять на его лице новые эмоции. – У тебя была высокая температура, и ты мне все рассказал.

В миг он становится серьезным, оглядывается на стоящих на улице парней, а после спрашивает меня чуть тише обычного:

– Что еще я говорил?

Глава 23

Делаю вид, что задумалась, но по факту я знаю, что больше никаких секретов он не открывал, поэтому смеюсь и легонько бью его по плечу.

– Успокойся, ничего больше не говорил. Только про то, что Юрка попросил присмотреть за мной. А уже у матери узнала, что вы с братом друзьями были, оказывается.