Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся. - Эрнст Шумахер

Образование бесполезно, если оно не формирует „целостного человека“. По-настоящему образованный человек — не тот, кто имеет представление обо всем понемногу, и даже не тот, кто досконально знает все предметы (даже если бы это было возможно). На самом деле „целостный человек“ может и не обладать детальным знанием фактов и теорий („к чему мне забивать голову всякой чепухой, когда на это есть Британская энциклопедия!“), но он находится в неразрывном контакте с центром. Такой человек не сомневается в своих базовых убеждениях, в своем взгляде на смысл и цель жизни. Возможно, он не сможет объяснить это словами, но в его поведении и образе жизни будет чувствоваться определенная уверенность в себе и твердость духа, исходящие от внутреннего ясного понимания мира и своего места в нем.

Попытаюсь немного подробнее объяснить значение слова „центр“. Любой человек стремится к добру. Это звучит банально, но наводит на правильный вопрос: „Добру для кого?“ Добру для самого человека. Но если он не разобрался со своими многочисленными желаниями и порывами и не упорядочил их, его устремления, скорее всего, будут запутанными, противоречивыми, нереалистичными, а то и очень разрушительными. „Центр“ — это место для создания упорядоченной системы представлений о себе и о мире. Только выстроив свою систему ценностей, человек может упорядочить и сонаправить свои стремления. Если он никогда об этом не задумывался (ввиду „нехватки времени“ или гордо считая себя „скромным агностиком“), центр не станет пустовать: его заполнят идеи, которые тем или иным способом пробрались в ум человека в детстве и юности еще до того, как он начал самостоятельно мыслить. Я обрисовал идеи, которые, скорее всего, там окажутся: полное отрицание смысла и цели человеческого существования на земле, ведущее к глубокому отчаянию всякого, кто в них по-настоящему верит. К счастью, как я уже говорил, сердце разбирается в подобных вещах лучше ума, и отказывается принимать эти идеи слишком „близко к сердцу“. Тогда человек избегает отчаяния, но оказывается в замешательстве. Его базовые убеждения спутаны, поэтому его действия также запутанны и робки. Но стоит ему направить луч сознания на центр и задаться вопросами своих базовых убеждений, и он сможет навести порядок там, где сейчас царит неразбериха. Это „образует“ его и выведет из мрака метафизического замешательства.

Между тем, его усилия вряд ли увенчаются успехом, если он совершенно осознанно не примет — пусть даже на время — некоторые метафизические идеи, идущие вразрез с представлениями (из девятнадцатого века), укрепившимися в его уме. Приведу три примера.

Идеи девятнадцатого века полностью отрицают существование иерархии во вселенной, но понятие иерархического порядка — необходимый инструмент понимания. Без признания „Уровней Бытия“[20] или „Степеней значимости“[21] мы не сможем понять мир и определить место человека в устройстве вселенной. Мир — это лестница, и человек находится на одной из ступеней. Имея такое представление о мире, мы можем понять предназначение человека на земле. Может, задача человека, или, если хотите, просто счастье человека, заключается в максимальной реализации своего потенциала, в достижении более высокого уровня бытия или „степени значимости“, чем те, которыми он наделен при рождении. Но если существование „вертикального измерения“ полностью отрицается, то как человеку тянуться вверх? Пока мы смотрим на мир сквозь фундаментальные идеи девятнадцатого века, различия в уровнях бытия для нас не существуют; мы их не видим, ибо нас ослепили.

Между тем, стоит нам допустить существование „уровней бытия“, и сразу становится ясно, почему, к примеру, методы физики неприменимы к политологии или экономической теории, или почему достижения физики не имеют никакого философского значения — о чем, кстати, говорил и Эйнштейн.

Если, следуя Аристотелю, разделить метафизику на онтологию [22] и эпистемологию[23], то понятие уровней бытия будет относиться к онтологии. Важно добавить одно эпистемологическое положение: природа нашего мышления такова, что мы мыслим противоположностями.

Нам всю жизнь приходится примирять логически непримиримые противоположности. На привычном нам уровне бытия типичные жизненные проблемы не имеют решения. Возьмем пример с воспитанием детей. Как примирить потребность в свободе и в дисциплине? На самом деле многие мамы и учителя успешно это делают, но вряд ли кто-нибудь из них смог бы написать формулу успеха. Они успешно решают эту проблему при помощи силы, принадлежащей более высокому уровню бытия и стоящей над противоположностями, — силы любви.

Г. Н. М. Тирелл разделил все проблемы на „расходящиеся“ и „сходящиеся“[24]. Первые отличаются от вторых тем, что не могут быть решены при помощи логики. Расходящиеся проблемы — двигатель жизни, их нужно „прожить“, а решение таких проблем приходит только со смертью. Сходящиеся же проблемы — полезное изобретение человека. Они не существуют в реальности, но создаются посредством абстрагирования. Когда они решены, решение можно записать и передать другим людям, которые могут его использовать, не воспроизводя умственные усилия, что были необходимы для нахождения решения. Если бы человеческие отношения в личной жизни, в экономике, политике, образовании и т. д. подпадали под этот тип проблем, тогда — ну, я даже не знаю, как закончить предложение. Тогда бы мы имели дело не с человеческими отношениями, а лишь с механическими реакциями; жизнь была бы живой смертью. Расходящиеся же проблемы заставляют человека стремиться превзойти себя. Они требуют и тем самым обеспечивают наличие сил более высокого уровня и привносят в наши жизни любовь, красоту, доброту и истину. В жизненных ситуациях противоположности примиримы только с помощью этих высших сил.

Физические науки и математика занимаются только сходящимися проблемами. Именно поэтому эти науки развиваются кумулятивно, и каждое новое поколение ученых начинает прямо с того места, где остановились предшественники. Но за это приходится платить высокую цену. Занятие исключительно сходящимися проблемами не наполняет жизнь, а опустошает ее.

До тридцати, а, может, и более лет [писал в своей автобиографии Чарльз Дарвин], я получал огромное удовольствие от поэзии. Еще в школе я был в восторге от Шекспира, особенно его исторических пьес. Я уже упоминал, что раньше очень любил живопись, и музыка доставляла мне огромное наслаждение. Но вот уже много лет я не выношу стихов: недавно попробовал почитать Шекспира, и он мне показался настолько невыносимо скучным, что меня чуть не стошнило… Кажется, мой ум превратился в особую машину по выделению общих законов из большого количества фактов, но я ума не приложу, почему это повлекло атрофию части мозга, от которой зависят высшие ощущения… Потеря этих ощущений ведет к потере счастья, возможно, разрушительно скажется и на интеллекте, и уж точно — на морали, ослабляя чувственную часть человеческой натуры[25].

Это оскудение, столь трогательно описанное Дарвином, захватит всю нашу цивилизацию, если мы не перестанем, по словам Гилсона, „распространять действие позитивных наук на социальные факты“. Все расходящиеся проблемы можно свести к сходящимся через процесс „редукции“. Однако в результате теряются все высшие силы, облагораживающие человеческую жизнь, и деградирует не только чувственная сторона нашей натуры, но и, как почувствовал Дарвин, разум и мораль. Современный мир полон проявлений этой болезни.

Истинные проблемы жизни — в политике, экономике, образовании, семье, и т. д. — всегда связаны с преодолением или примирением противоположностей. Такие расходящиеся проблемы не имеют решения в обычном смысле этого слова. Они требуют от человека полной отдачи, а не просто мыслительных способностей. Естественно, постоянно появляются внешне верные, но на поверку ложные умные решения-формулы, но они никогда долго не работают, ибо неизменно упускают из вида одну из противоположностей, а вместе с ней и самую суть человеческой жизни. В экономической теории предлагаются решения, обеспечивающие свободу, но не возможность планирования, и наоборот. В управлении компаниями появляются решения, обеспечивающие дисциплину, но не участие работников в управлении компанией, и наоборот. В политике — обеспечивают сильную власть без демократии или же демократию без сильной власти.

Решение расходящихся проблем — обычно тяжелое, беспокойное, изматывающее занятие. Поэтому люди, елико возможно, их избегают. Занятой бизнесмен, весь день решавший расходящиеся проблемы, по дороге домой читает детектив или решает кроссворд. Он и так весь день напрягал мозги, неужто ему мало? Но в том-то и дело, что детектив и кроссворд представляют собой сходящиеся проблемы, и это — настоящий отдых. Для их решения необходимо пошевелить мозгам (причем порой довольно интенсивно), но они не требуют напряжения всех сил для достижения более высокого уровня, что является характерным вызовом расходящихся проблем, проблем, в которых требуется примирить непримиримые противоположности. А только такие проблемы и составляют настоящую материю жизни.