Улица Венеалме (СИ) - Иолич Ася

– Конда, а что же насчёт Лойки? – спросила Аяна, поворачиваясь к нему. – Есть какие-то новости?

– Я занимаюсь этим, – улыбнулся Конда. – Занимаюсь. Сейчас пока ещё неясно, но, думаю, однажды я смогу порадовать тебя. Ты хочешь знать подробности?

– Ну вообще, да, – сказала Аяна, поднимая бровь. – Это, как-никак, моя сестра.

– Тебе нравятся туфельки? – спросил Конда, расплываясь вдруг в широкой улыбке. – Тебе необходимо знать в подробностях, как мастер копался в останках, молящих о погребении, чтобы они восстали из мёртвых в новом обличии? Я думал, тебе, несмотря на любознательность, будет приятнее, когда всё немного... похоже на чудо, если ты не участвуешь, а просто наблюдаешь со стороны. Как чудо рождения, например.

Он прикусил губу, глядя на смятение на лице Аяны.

– Всё будет так, как мы хотим, ондео, – сказал он, вставая. – Мечты меняют многое.

Исар сидел, сосредоточенно жуя очередной пирожок с овощной начинкой, и в лавке то и дело звякал колокольчик. Аяна кусала губу, погружённая в мысли о Верделле. Его женили без его ведома. Ох, Верделл...

– И когда же он вернётся? – спросила она, глядя, как Исар обнюхивает начинку.

– Это похоже на мясо по запаху, но тут нет мяса, – сказал он удивлённо. – Везде обман. Думаю, месяца четыре...

– Раньше, – сказал Конда, наливая себе ещё ачте и снова садясь за стол. – Раньше. Я отправил им твоё поручительство и договор о переводе денег. Они добавили своё. Документы уже в пути. Судя по всему, им не терпится избавиться от этого отягощающего обстоятельства. Осталось заплатить за невесту.

– Ты назвал девушку отягощающим обстоятельством? – переспросила Аяна.

– Не девушку, а этот несостоявшийся брачный договор. Он мозолит всем глаза, как чернильное пятно на документе. Такое бывало и раньше. Художника приглашают обычно со стороны жениха, чтобы портрет был нелицеприятным, но бывают такие вот случаи, когда изображение... слегка расходится с самой невестой.

– Бедная девушка, – сказала Аяна. – Жаль её.

– Она свяжет свой род с родом Пай, Атар и Салке, – поднял бровь Исар. – Главное, чтобы в её роду не отказались от развода.

– Не... Что? – переспросила Аяна, распахивая глаза.

– Я так понял, что она... С изъяном, – сказал Исар, запихивая в рот остатки пирожка. – Поэтому муж и отказался от неё.

Аяна в отчаянии обернулась на Конду.

– Мы разберёмся с этим, – сказал он, пожимая плечами. – Не переживай раньше времени.

Дверь во двор тихонько приотворилась.

– Стой! – воскликнула Кидемта с лестницы. – Куда!

Кимат засунул любопытное лицо в дверь, потом открыл её шире и со смехом забежал внутрь, прячась от Кидемты.

– А ну иди сюда!

Кидемта подхватила его, смеющегося, утаскивая во двор, и Аяна встала, оправляя платье.

– Сейчас, – сказала она, вздыхая.

– Это...

Она обернулась на Исара и замерла, потому что он привстал, отодвигая стул, и отчаянно насупил косматые брови, переводя взгляд с Конды на дверь.

– Это... – показал он неуверенно волосатым пальцем. – Это...

Плохо, очень плохо. Исар увидел Кимата, и, конечно же, узнал... Не мог не понять. И теперь всё сильно усложнится. Аяна безнадежно вздохнула и села обратно, отчаянно потирая лицо, но тут же с изумлением заметила, что Конда смеётся.

– Я же сказал, мечты меняют многое, Исар, – сказал он, качая головой.

– Но... Конда... Это?..

– Ты всё правильно понял.

– Это вызовет громадные проблемы. Громадные.

– Я знаю. Надеюсь, у нас будет время подготовиться.

– Клянусь тебе.

Исар прямо посмотрел на Аяну, потом поднял бровь.

– Во что же вы вляпались... Как я сразу-то не сообразил. Думал, показалось. Капойо Аяна... Сколько ему?

– Почти два, – сказал Конда.

– Так вот что за шторм тебя унёс, бродяга, – сказал Исар, тяжело вздыхая. – Теперь понятно, почему они молчат.

– Не хочу говорить об этом.

Конда сжал пальцы и стиснул челюсти.

– Та история закончена. Конец истории, да, любовь моя? – повернулся он к Аяне. – Не хочу даже вспоминать больше.

– Как скажешь. Ладно. Отдохнули и хватит. Я поехал. Держи меня в курсе. Атойо упорно хочет, чтобы я женил Таго на девушке из рода Банур. Мне не нравится эта идея, надо заняться этим вопросом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Таго?

– Да. Чужие дети быстро растут, да, чёрт ты лохматый? – вдруг рассмеялся Исар. – Я себя сейчас дедушкой почувствовал.

14. Клянусь, что не покину тебя

Аяна сидела во дворе, глядя, как Конда помогает Кимату выковыривать многоножек из щелей между камнями, слушая, как наверху кряхтит малыш Иллиры, наслаждаясь ароматом сочной овощной начинки открытых пирогов, залитых яйцом и молоком, подходящих в печи. Сентябрь завис своей серединкой где-то над её макушкой, грея, как июнь в их долине, ни одним запахом или звуком не намекая на приближение осени.

– Конда, а Атойо выдали за Исара тоже по договору? Не похоже, чтобы они выбирали друг друга.

– Да, – обернулся он. – Она из рода Дафо. А что?

– Просто они такие разные. Эти ваши браки... Жестоко.

– И Таго всего пятнадцать. Она очень... дальновидная женщина. Расчётливая и дальновидная. Он подвержен чувствам, но не она. Брак с Банур будет выгоден роду Дафо, хоть это и не очевидно сейчас. Банур имеют давние связи во дворце, ещё со времён крейта Риго. 

– Ему пятнадцать? Погоди... Банур! Мы были у них с визитом.

– Да. Такие браки, бывает, заключаются и раньше. Вернее, договоры о браках.

Аяна помолчала, потом подошла к заборчику и села на его каменный бортик.

– Конда, а ты ездил с визитами?

Он поднял глаза и улыбнулся.

– Да. Все ездят.

– И ты тоже заходил и смотрел там на всех этих девушек?

– Да. Айи, это опять ревность на твоём лице? Это было десять лет назад, да и удовольствия никакого не доставляло. Когда на тебя смотрят и видят лишь количество букв в твоём родовом имени, это не очень-то приятно. А ещё тогда всё ещё иногда всплывали отголоски того скандала с родом мамы и моей болезнью. Брак был нужен не для моего семейного счастья, – усмехнулся он грустно, – а для упрочения связей. Как ты думаешь, зная меня, мог бы я согласиться на брак с той, которая делит со мной постель из чувства долга перед родом? Возможно, кому-то такая преданность покажется достойной одобрения, но я не смог бы находиться рядом с человеком, который способен отказаться от своих интересов, взглядов, счастья, любви и детей ради каких-то призрачных понятий, из-под которых волны времени давно уже вымыли все основы.

Аяна соскользнула с заборчика и шагнула к нему.

– Поцелуй меня, Конда.

– Ты так смотрела на меня. На меня никто и никогда так не смотрел. Ты видела меня, а не всю эту шелуху. Знаешь, о чём я больше всего жалею?

– М-м?

– Я ведь мог остаться в долине. Они совершенно спокойно пришли домой и без меня. Да, это заняло полгода, но они бы пришли в Ордалл этим путём и без меня, просто следуя тем указаниям, которые я на всякий случай написал перед отплытием. Я ведь всю ночь потратил, чтобы мои записи были понятны и доступны, на случай, если я вдруг заболею или... Я мог остаться с тобой, и тебе не пришлось бы скитаться по миру, рожать в... Айи, я хочу знать, но не хочу. Развей мои сомнения.

– Я учила девушек нотам. Там неплохо платили... для тех мест. Мы с Верделлом пытались заработать деньги, которых всегда не хватало. А потом у меня начались роды, и я приехала за повитухой туда и узнала, что учила нотам девушек из борделя.

– Приехала?

– Да. Я приехала на Таште. Я бы не дошла сама. Было... неудобно.

Конда стиснул её так, что она хрипло пискнула.

– Вот об этом я и говорю. Айи, я виноват перед тобой.

– Я не всё рассказала. Меня перевели в Орту, и я работала служанкой в доме радости. Я доставляла письма от девушек, и одна из них послала меня с письмом во дворец. Я ехала, наслаждаясь ветром, и распустила волосы, и чуть не сбила...