Охотник - Юрий Корчевский

— Чего они делают, не пойму.

— Я тоже.

Немцы медленно приближались. Только тогда стало понятно, что они разматывают с катушек провод.

— Связисты это, связь тянут.

— Виктор, давай одновременно обоих.

— Согласен. Стреляем по готовности.

Зарядили винтовки, прицелились.

— Готов.

Оба выстрела прозвучали слитно. Фигуры упали и больше не шевелились.

— О, на счету пополнение! А парни говорили — место неудачное.

Немцы долго не реагировали на гибель связистов, только потом снайперы разглядели, как к убитым пополз солдат.

— Вить, достанешь?

— Попробую.

В лежащую низкую цель попасть труднее, чем в стоящего человека, а тяжелее всего — в бегущего, да ещё зигзагом.

Виктор поднял винтовку, сосредоточился; опустил, шумно выдохнул, поднял оружие снова. Выстрел! Ползущий солдат замер. Убили или затаился? Зато теперь немцы открыли по «нейтралке» огонь из нескольких пулемётов. Причём по звуку выстрелов засекли снайперов почти точно. Пули летели веером, вздымая пыльные фонтанчики, и ложились рядом то впереди, то сбоку, не давая поднять головы.

— Вить, ты как хочешь, а я в следующий раз окопчик вырою — пусть мелкий. Неуютно как-то под пулями лежать, — сказал Алексей напарнику, когда немцы прекратили стрелять.

Но позицию можно было считать обнаруженной, к тому же солнце поднялось, и они ползком вернулись назад, в траншею.

Вторая снайперская пара уже была в землянке, когда Виктор с Алексеем вернулись.

— Я же говорил, место вчера было неудачное. А сегодня — вот! — и Ведерников с гордостью показал Алексею приклад винтовки, где красовалась свежая зарубка. В ответ Алексей и Виктор достали ножи и молча нанесли по зарубке на свои приклады. Лица Ведерникова и Балабанова вытянулись:

— Что, опять по немцу у каждого?

— Не место красит человека, — пошутил Виктор.

Между парами началось негласное соревнование — кто больше уничтожит фашистов.

Прошло две недели. За это время пара Ветров-Субботин уничтожила семнадцать гитлеровцев, а пара Ведерников-Балабанов — восемь.

Однако с каждым днём подловить немцев становилось всё сложнее. Гитлеровцы уже поняли, что на их участке фронта появились русские снайперы, и стали вести себя осторожно. А тут ещё в политотделе заподозрили, что пара Ветров-Субботин приписывает себе уничтоженных гитлеровцев, и потому прислали младшего политрука для проверки.

— Я завтра с вами иду на задание! — с ходу заявил политрук.

— Мы рано встаём, товарищ политрук! — попытался отговорить его Алексей, прекрасно понимая, что означает для снайпера присутствие на задании постороннего.

— Сами будете вставать — меня разбудите, — остался непреклонным политрук.

— Так точно! И бинокль вам взять надо, а фуражечку в землянке оставить.

— Это что же ты, товарищ красноармеец, хочешь, чтобы я не по форме одет был?

— Пилотку можно надеть. А ещё лучше — маскировочный костюм с капюшоном, как у нас.

— Вы что себе позволяете? Старшего по званию и должности учить? Распустились тут! — политрук явно обозлился.

Снайперы замолчали. Действительно, хочет человек рисковать — его дело.

Ещё до рассвета они вышли на «охоту» — на крайний правый фланг своей дивизии. Сюда снайперы ходили редко, уж больно далеко топать. Зато немец здесь должен быть непуганый.

Как всегда, выбрали позицию и залегли. Сапёрной лопаткой Алексей аккуратно подрезал дёрн и вырыл себе мелкий, сантиметров на тридцать глубиной — только втиснуться — окопчик.

Виктор залёг в ложбинку справа, младший политрук забрался в воронку слева.

Когда они ещё только шли на позицию, Алексей попросил политрука без нужды не высовываться.

— Как только выберем цель — предупредим, чтобы вы, товарищ младший политрук, в бинокль увидели — есть попадание или нет.

— Опять учить вздумали? Я скажу вашему командиру взвода, пусть он вас поучит субординации. Вечно у разведчиков вольница!

Виктор толкнул напарника локтем — молчи, мол, плетью обуха не перешибёшь. Обычно так вели себя люди неопытные, прибывшие на фронт недавно и не слушавшие тех, кто успел повоевать. И они гибли первыми. Закончить училище и иметь теоретические знания — это одно, но жизнь иногда заставляет знать и уметь другое. В каком училище учат, что на передовой нельзя прикуривать троим от одной спички? Двое благополучно закуривали, а третьего убивали, поскольку немцы успевали в темноте прицелиться.

Вот и сейчас политрук поднял голову, положил локти на землю и поднёс к глазам бинокль. Откуда снайперам и политруку было знать, что именно на этом участке фронта вышел на свою охоту прибывший сюда немецкий снайпер? Пропустить такую лакомую цель, как командирская фуражка и бинокль было решительно невозможно.

Издалека хлопнул выстрел.

Алексей сразу нутром почуял недоброе. Он повернул голову налево и увидел: политрук готов. Выстрелом фуражку сбило с головы, затылок превратился в кровавое месиво.

Алексей сплюнул и выматерился, что делал исключительно редко. Выстрел был точный, стало быть — стрелял профессионал. И теперь им, поскольку позиция обнаружена, надо сидеть тихо, как мышам.

— Вить, политрук наповал!

— Я уже понял. Только немца не вижу, хорошо замаскировался, гад!

— Поосторожнее, он профи!

Они осторожно осматривали «нейтралку», но немца не обнаружили, хотя буквально «облизали» каждый бугорок, каждое деревце и каждый кустик.

Лежать им пришлось до вечера — обоим хотелось жить. Когда стемнело, они вынесли тело политрука в траншею.

— Ох, твою мать! Мне в штаб теперь сообщать надо! — схватился за голову командир роты.

— Дальше фронта не пошлют, а вы и так уже здесь! — дерзко ответил Алексей. Хамить не следовало, поскольку младший политрук сам подставился под пулю. Но в России всегда отвечал стрелочник, и командира роты могли понизить в звании или должности. Вот только с роты убрать не могли — командовать и так было некому.

А в землянке их заждалась другая пара. Встретили очень тепло, в котелках стоял уже остывший обед.

— Чего-то вы задержались, братишки! Мы уже переживать стали — не случилось ли чего?

— Случилось. Снайпер немецкий появился. Вчерашнего политрука, что с нами пошёл — наповал в голову. Правда, он сам подставился: высунулся и схлопотал себе пулю в лоб.

— Может, случайность? Шальная пуля?

— Судя по звуку, стреляли издалека. Не верю я в такие случайности, снайпер это. Теперь, чтобы самим выжить, надо его в первую очередь уничтожить.

— Он один?

— Кто знает? Может, как и мы — пара.

В землянке повисла тишина. Снайпер — противник серьёзный.

— Обнаружить бы его и миномётами накрыть! — предложил Ведерников.

— Для этого нужна связь с батареей — рация или линия связи, и телефон. Как ты себе это представляешь? И, кроме того, на батарею в день по четыре-десять выстрелов даётся, не больше. Не хватит боеприпасов.

— Вот незадача! Тогда надо самим!

— Предложи.

— Рассредоточиться по фронту — метров через сто. Кто-нибудь из нас да увидит.

— Может быть, повезёт, может — нет.

Задумались. Снайперы выходили на позиции рано утром, даже затемно. На месте маскировались, и заметить их было сложно.

— Солнце же в его сторону светило. Что, и бликов не было?

— Не было.

— Ага, он что — дурак? Небось, после выстрела оптику чехлом закрыл, чтобы не отсвечивала.

— Меня вот что беспокоит. Он наверняка свободен выбирать место засады. Сегодня на одном участке, завтра на другом… Так мы его долго и без толку выслеживать будем. Вот увидите, он завтра на другом участке обороны появится. Убьёт кого-нибудь и затихарится.

— Ты, Алексей, что-то предлагаешь?

— Мысль появилась.

— Ну-ка, ну-ка, послушаем…

— Охотник на охоте — на тех же уток — дичь манком приманивает. Вот и с ним бы так…

— Хочешь кого-то из нас под выстрел подставить? — возмутились парни.

— Нет. Всем четверым оборудовать позиции на одном участке. И каждый день, проявляя себя, заваливать там по фрицу. Немец клюнет. А вместо манка использовать чучело. Набить маскировочный костюм старым тряпьём, каску напялить, а вместо бинокля зеркало пристроить — бликовать лучше будет.

— Немца за дурака не держи — не купится.

— Почему?

— Твоё чучело замаскировать надо, но небрежно. А кроме того, оно шевелиться должно, пусть изредка — по неподвижной цели он стрелять не будет.

— А если верёвку привязать и дёргать?

— Или на папку посадить и шевелить?

— Оба варианта сгодятся, только ведь с чучелом кто-то сидеть должен, чтобы его шевелить.

— Да любой из нас!

— Хорошо, решено. А остальным троим глаз с «нейтралки» не сводить! Он не дух, не призрак, и выстрел его засечь можно, если хотеть.