Вампиры. A Love Story - Кристофер Мур

- Клетки-то мертвые, - возражает Джоди.

- Живые они.

Мне надо с тобой встретиться. Он уже как-то настаивал на встрече, и Джоди даже согласилась. Только пока она находилась в спячке, Томми запихал ее тело на несколько дней в холодильник, и Джоди не смогла явиться в назначенное время.

- Исключается. Лучше забудь обо всем. Смени тему диссертации.

- Запиши мой номер на случай, если передумаешь.

Стив диктует номер. Джоди записывает.

- Это защищенный номер. Меня ты по нему разыскать не сможешь.

- Я и не собираюсь.

- Обещаю, что никому про тебя не скажу. Повода искать меня у тебя не будет.

- Не волнуйся. Нужен ты мне очень. - Про себя Джоди добавляет: «Пошел ты на хрен, врун».

- Как там тот, другой, насчет которого ты меня предупредила?

Джоди смотрит на бронзовую статую, в которой заключен Илия.

- Насчет него тоже можешь не беспокоиться.

- Отлично.

- Стив?

- Да?

- Если ты кому-нибудь про меня расскажешь, я тебя разыщу и, прежде чем умертвить, переломаю каждую косточку. - Джоди старается, чтобы голос звучал весело, но тревога так и сквозит в ее словах.

- Договорились. Пока.

- Береги себя.

- Что еще за смена кожи? - осведомляется Томми, едва переступив порог квартиры.

Джоди по- прежнему возле стойки. Теперь на ней новая красная куртка и облегающие черные джинсы.

Эбби внизу возится с дверным замком. Несколько секунд у влюбленных есть.

- Мне надо было ей сказать, что ты, болван, покрасился?

- Ну уж нет.

- Она называет тебя Флад?

- А как? Томми? Я - ее темный повелитель, разве может такая личность прозываться Томми? А в имени «Флад» [7] чувствуется сила.

- И сырость.

- Тоже не худо.

Задыхаясь, входит Эбби. Она вся в поту, щеки избороздили черные дорожки.

- Мы не нашли его. Зуб даю, он был мертв. И вонял, как труп.

- У тебя зуб на мертвецов? - спрашивает Джоди грубым разбойничьим голосом.

- Тебе не по душе покойники? Ты слишком хороша для них? Ты это хотела сказать?

Эбби прячется за спину Томми. Глаза у нее бегают, дыхание так и не восстановилось. Как же, пыталась угнаться за Томми. А тут еще и напугали.

- Нет, госпожа. Нежить… она такая замечательная. Покойники - это мое. У меня даже есть тишотка с надписью « Трахну мертвеца ». Если пожелаете, могу завтра надеть.

- Ладно уж, Эбби, - отмахивается Джоди.

- Трахни лучше саму себя.

- Джоди! - бурчит Томми с упреком.

- Не пугай услужающую.

- Прошу прощения. - Джоди довольна собой.

- Что там насчет новой квартиры? Вы ее посмотрели?

- Мы были рядом. До нее пара шагов. Даже улицу переходить не надо.

- Не слишком близко? Нас там не найдут?

- Прежде всего, нас не найдут здесь. Никто и не догадается, что мы перебрались в дом по соседству. Подумают, что мы наконец уехали из города. Какой же идиот снимет квартиру в том же квартале? Гениально!

- А также легко и дешево, - подтверждает Джоди.

- И грузовик заказывать не надо. Вы, ребятишки, все на себе перетаскаете.

- Мы?

- Я пойду разыщу Уильяма, а вы, пока кожа не сменилась, особенно не светитесь. Эбби, у тебя достаточно косметики, чтобы вымазать ему лицо и руки?

- Целая тонна. - Эбби показывает всем свою сумку «вырви глаз».

- Только у меня уже мало времени. Домой пора.

- Это еще почему? - возмущается Томми.

- У нас потребность в ваших услугах, сударыня.

Молодой вампир хотел выразиться поизысканнее, как и подобает европейцу. Получился какой-то призыв к разврату.

- Это он про переезд, - уточняет Джоди.

- Все прочие услуги ему оказываю я.

- Не могу, - грустит Эбби.

- У моей сестры гниды.

- А графиня-то - стерва, - умозаключает Эбби.

- Не говори так. Она ведь темное порождение невыразимого зла, - возражает Томми.

На спине он тащит матрас. У Эбби в одной руке лампа, Другой она прижимает к себе блендер.

- В положительном смысле, - добавляет Томми.

И так девчонку застращали. Хватит на сегодня.

Еще не поздно, и ничего такого удивительного в парне с матрасом и девчонке с лампой и блендером, косящей под готику, нет. Куда более удивительно другое - как парочку воспринимают прохожие. Одни показывают пальцем и говорят: «Смотри, перформанс», другие склоняются к мнению, что перед ними современный танец, третьи полагают, что юнцы ограбили чью-то квартиру. Люди в Сан-Франциско живут непростые. Только какой-то бродяга пробурчал, что грузчик из Томми - дрянь.

И вот половина имущества доставлена по назначению.

- Ты есть хочешь? - спрашивает Эбби, когда они возвращаются в старую мансарду. В гостиной только книжные полки и три бронзовые статуи. Все остальное - мелочевка.

- А? - обалдевает Томми.

- Наверное, ты проголодался. - Эбби сдвигает капюшон, обнажая шею.

- А мне уже пора бежать. Мне еще в аптеку, и автобуса ждать долго. А то мамик озаботится. Давай.

Эбби закрывает глаза и сопит, готовая мужественно встретить боль.

- Возьми меня, Флад. Я твоя.

- Ты серьезно? - приходит в себя Томми. Эбби приоткрывает один глаз.

- Ну.

- Ты хорошо подумала?

Доселе Томми доводилось кусать только одну девушку. Ему кажется, где-то здесь кроется подвох. А что, если с сексуальной стороны все получится как с Джоди? Обычная смертная вряд ли выдержит, да и Джоди не одобрит.

- Может, лучше запястье? - неуверенно высказывается Томми.

Эбби разжмуривается и закатывает рукав.

- Только не оставляй знака носферату [8] . - В ее словах слышится змеиное шипение.

- Никаких следов не остается, - уверяет Томми.

- Ранки затягиваются моментально.

В вампире пробуждается голод. Вырастают клыки.

- Правда?

- Ну да. Джоди кусала меня чуть не каждую ночь, пока я не обратился, и никто в магазине ничего не замечал.

- В магазине? Еперный театр!

- В лавке с овсянкой и пиявками, где я работал давным-давно.

- Я-то думала, ты Повелитель.

- То есть я повелевал этой лавкой и владел крепостными и судомойками - целой массой судомоек, - но приходилось и трудиться. Овсянку там просеять, пиявок пересчитать. Догляд нужен, а то дворня обчистит тебя до нитки. Ладно, что это мы все о делах. Подкрепиться пора.

Томми подносит к губам руку девушки и замирает. Эбби смотрит на него, одна бровь, через которую продето серебряное колечко, чуть приподнята. Из-за этого колечка выражение лица у Эбби какое-то совсем недоверчивое.

Томми отпускает руку.

- Иди-ка ты лучше домой от греха подальше. Услужающая с ограниченным рабочим днем мне не нужна.

Эбби надувает губы.

- Но повелитель Флад, чем же я вас оскорбила? Разве я не заслужила?

- У тебя такой вид, словно я к тебе приставал.

- А вы не приставали?

- Нет и нет. Я не могу требовать от тебя преданности, если не заслужу твоего полного доверия.

Ну и хреновину же приходится нести!

- Тогда ладно.

- Завтра вечером, - обещает Томми, - я высосу из тебя на целый дюйм жизни.

Вот так сказанул! И откуда что берется? Эбби опускает рукав.

- Тогда ладно. Управишься один с остальным барахлом?

- О чем речь. Вампирская сила. - Томми машет рукой бронзовым статуям.

- Знаешь что, - осторожно говорит Эбби, - черепаха и мужик смотрятся круто, а про женщину этого не скажешь. Ты ее лучше выкини. У нее распутный вид.

- Ты думаешь?

Эбби утвердительно кивает:

- Ага. Церкви, что ли, ее пожертвуй. Типа отрицательный пример. Дочь прихожанина не должна стать такой, когда вырастет. Ой, извини, повелитель Флад, я случайно сказала «церковь».

- Ничего страшного. Я тебя провожу немного.

- Спасибо.

Томми спускается вслед за ней вниз и открывает дверь на улицу. На самом пороге Эбби резко оборачивается и целует его в щеку.

- Я люблю тебя, повелитель Флад, - шепчет она ему на ухо, выбегает на улицу и мчится прочь.

Томми чувствует, что краснеет, жар приливает к щекам. Это у покойника-то?! Он медленно поднимается по лестнице, сгибаясь под тяжестью прожитых пятисот лет. Надо переговорить с Джоди. Сколько ей еще понадобится времени, чтобы найти пьянчугу с котом?

Томми вытаскивает из кармана сотовый и набирает ее номер.

Из кухни доносится звон. Забытый Джоди мобильник мирно лежит на стойке.

Четырнадцать

Талант - на службу добра

Император восседает на скамейке из черного мрамора у оперного театра. На душе у него кошки скребут. Мучает совесть.

Появляется рыжая красавица в джинсах. Ханыга заходится лаем. Император берет бостонского терьера за шкирку и прячет в необъятный карман пальто. Авось успокоится.

- Храбрая собачка, - бормочет августейшая особа.

- Мне бы твой задор. Тебе и страх нипочем. А у меня, случись что, коленки дрожат. Неважный из меня герой.