Могильный червь (ЛП) - Каррэн Тим

Может быть, может быть, может быть. Все возможно.

Только Уилкс не верил ни единому слову, потому что это дурное предчувствие не покидало его, и ему не нравилось то, на что оно намекало. В Биттер-Лейк люди просто так не пропадали, как в Чикаго или Милуоки. Уилкс знал, что последним человеком (или людьми), пропавшим без вести в Биттер-Лейк, были пожилой проповедник по имени Кивс и его жена. Это было четырнадцать лет назад и до сих пор остается большой загадкой. И с тех пор... ничего.

Вообще ничего.

До сих пор.

Фингерман сказал:

- Ну? Как думаешь, что здесь произошло?

Уилкс вздохнул.

- Не уверен, сынок. Я все еще предпочитаю версию Альцгеймера. Бад сам говорил, что она все забывает. Я помню, как моя бабушка Ларю заболела этим недугом. Да, это было печально. Бедняжка надевала свою воскресную одежду для похода в церковь и ждала на тротуаре, расхаживая взад-вперед. Она думала, что мой дедушка Джек приедет за ней на свидание, а он к тому времени уже тридцать лет лежал в земле. Она оставалась там часами, пока кто-нибудь из нас не приводил ее. А потом она сидела и смотрела в окно полными слез глазами. У меня аж сердце разрывалось.

Фингерман кивнул.

- Я думаю о Таре Кумбс.

А, теперь парень перешел от общих слов к конкретике.

- Я так и думал.

- Она о чем-то врала. Я в этом уверен. Не знаю почему. Я имею в виду, я не думаю, что она убила старую леди или что-то в этом роде.

- Это был бы определенно абсурд.

- Но ты же видел ее... видел, как она выглядела. Какие у нее сделались глаза, когда я упомянул ее сестру...

- Как две дырки в сугробе?

- ...вот именно.

- Ладно. Что ты собираешься с этим делать, сынок?

Фингерман долго думал, прежде чем ответить.

- Может быть, я начну кое-что проверять. Тара Кумбс. Ее младшая сестра. Проверю все. Я просто не могу оторваться от глаз Тары. Я все еще вижу ее.

Уилкс тоже.

Как будто у него в голове горели глаза Джека-фонаря. Глаза, когда-то темные от печали и яркие от глубокой правды. Глаза, полные тайн. Может быть, все это не имело никакого отношения к Маргарет Стэплтон, но они никогда не узнают, пока не сделают то, что копы делают лучше всего: погрузят руки в грязь и начнут копать. Исчезновение старой женщины было тайной, мрачной тайной, которую этот город крепко прижимал к своей груди. И у Уилкса было такое чувство, что когда эта тайна увидит свет, она будет невероятно грубой и уродливой.

25

Лиза была в подвале.

Она была прикована цепью к стене.

Много часов назад она перестала кричать, перестала плакать, отказалась от многих вещей. После того, как ее похитили, после того, как она увидела, как женщину, которую она очень хорошо знала, убили и расчленили, после того, как ее похоронили заживо, а потом воскресили... ну, не так уж много могло ее расстроить.

Итак, Лиза ждала там, закованная в цепи.

В подвале было темно и пахло сыростью. Пол был грязный, и единственный свет проникал сюда через пыльное окно в дальней стене. Он давал лишь минимальное освещение в большом подвале, и она не могла быть уверена, насколько он велик и даже где она сейчас находится.

Она ждала там, ее грязное лицо было залито слезами.

Там было очень прохладно и сыро, и она поежилась.

Она продолжала твердить себе, что все случившееся – реальность. Это был не сон, не какой-то лихорадочный кошмар, от которого она проснется в три часа ночи. Это было реально. Ее похитил человек, который утверждал, что его зовут Джон Ширс, но она больше в это не верила. Этот человек был упырем. Психoм. Лиза видела по телевизору немало документальных фильмов о настоящих преступлениях. Она знала, что такие вещи случаются. Она знала, что иногда монстры, вроде ее хранителя, похищают девушек и держат их на цепи в темных подвалах годами. Девочки были изнасилованы. Замучены. Озлоблены. И когда их спасали, если вообще спасали, они обычно становились безумны после того, что им пришлось пережить.

И тут она поняла, что безумие близко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она чувствовала, как онo скребется в ее мозгу, словно что-то запертое в гниющем стволе, которое хочет быть выпущенным. Сначала были паника и ужас. Затем отчаяние и ужас, клаустрофобия и шок. А теперь... теперь это было безумие. Безумие, похожее на черный сосущий бассейн, открывающийся под ней. И если она поддастся ему, если хоть на мгновение расслабится, то погрузится во тьму безумия на целую вечность.

Они ищут меня? - подумала она. - Неужели полиция и сейчас ходит от дома к дому? Неужели Тара сошла с ума? Это было в газетах? О, Боже, как все это могло случиться и как долго она пробудет здесь? Дни? Недели? Месяцы? Годы? О, Боже, только не это, только не это, только... послушай...

Какой-то звук.

Что-то знакомое.

Это тот самый человек? Тот гребаный упырь и тот червяк, который был немногим лучше животного? Я буду держать тебя здесь, Лиза. Давай, кричи, если хочешь. Мне нравятся девушки, которые кричат. И я люблю их еще больше, когда они неподвижны, когда они спокойны. Возможно, тебе стоит это запомнить.

Именно в этот момент Лиза поняла, что слышит... дыхание. Да, тонкое, но хриплое дыхание доносилось до нее из темноты. Вытянув ноги, она старалась стать как можно незаметнее, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. Вдалеке виднелась стена, а рядом с ней... неясная фигура. Это мог быть ящик или перевернутый стул, но Лиза так не думала. Чем больше она смотрела, тем больше видела что-то еще.

Две блестящие штуки.

Глаза.

Глаза, следившие за ней.

Глаза, которые, вероятно, наблюдали за ней уже некоторое время.

Как стеклянные глаза, как глаза заводной обезьяны или марионетки: блестящие и мертвые, но, может быть, не такие мертвые, какими они должны быть. Это она, и ты это знаешь. Это та девушка. Червь. Эта глупая, безмозглая, грязная маленькая девочка, которая, может быть, и не более чем животное, но, может быть, она не так глупа, как ты думаешь, потому что ТЫ прикована к стене, Лиза. Ты тупая сука, которая села в чужую машину и крутанула руль гребаного шанса, и это после того, как тебя всю жизнь предупреждали, чтобы ты не брала конфеты у незнакомцев. Так кто же теперь самый ТУПОЙ? ТЫ позволила этому случиться. ТЕБЯ соблазнили без всяких усилий. ТЫ положила голову на отсечение. ТЫ села в ту машину. С таким же успехом ты могла бы крикнуть: "ПРИСТАВАЙ ко мне, НАСИЛУЙ меня, УНИЧТОЖАЙ меня", потому что в каком-то смысле именно это ты и сделала. А теперь ты здесь. Ты скована цепью в грязном вонючем подвале в компании с могильным червем, и разве это не что-то особенное? Тот же ползучий ужас, который зарубил Маргарет топором. Ты тупая сука... кто теперь твой папа?

Проглотив страх, паранойю и целый каталог печалей, она спросила:

- Там кто-то есть?

Чмокающий звук, похожий на приоткрытые губы.

Шорох ткани.

- Кто там?

Послышалось быстрое вороватое шарканье, а затем что-то выскочило из темноты с непристойным подпрыгиванием. Она подумала, что это какой-то огромный, бледный, безволосый паук, потому что оно было очень похоже на него, но это была всего лишь Червь. Она подпрыгнула рядом с Лизой и просто сидела, раскачиваясь взад-вперед на корточках. Черные волосы упали ей на лицо. Ее руки и ноги были испачканы грязью. Ноги у нее были грязные. На ней была длинная белая футболка с эмблемой Барби. От нее исходил запах мочи и влажной земли.

Она не подошла ближе.

Лизе захотелось закричать. Она не знала, что такое Червь, и какой-то чисто суеверный страх подсказал ей, что она даже не девочка, а какая-то зловредная тварь из могилы. Но она знала, что не может думать о таких вещах, не может позволить своему воображению разгуляться. Ей нужно было собраться с мыслями, успокоиться, хотя сейчас она дрожала и внутри, и снаружи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Червь, - сказала она. - Ты можешь отпустить меня?

Червь покачала головой. При этом ее дыхание становилось все громче. Оно звучало флегматично и перегружено, как будто она была больна.