На родине предков - Джек Хиггинс

Поскольку вечер выдался теплый, незадолго до этого открыли двери, выходящие на террасу. И теперь у самого входа стояли два человека, которые, очевидно, вышли из темноты.

По левую сторону находился Кевин Роган, он держал под мышкой дробовик, беспечно засунув большие пальцы за широкий кожаный ремень. Его глаза обшарили толпу, встретились с глазами Клея, и на губах у него проступило какое-то подобие улыбки.

Догадаться, кто его спутник, не составляло особого труда. Шон Роган был одним из самых крупных мужчин, которых Клей когда-либо видел. Никак не менее шести футов и четырех-пяти дюймов ростом, с широченными плечами, с зачесанной назад белоснежной гривой. На нем была фетровая шляпа и вельветовая куртка.

Гробовая тишина наступила в комнате, когда сэр Джордж вышел вперед и остановился напротив него.

— Я не знаю, что ты здесь делаешь, Роган, — проговорил он спокойно, — но хочу напомнить тебе, что это моя собственность. Раз я не приглашал тебя сюда, значит, ты незаконно вторгся в чужие владения. Я предлагаю тебе уйти так же быстро, как ты пришел.

Голос Шона Рогана был подобен барабанному бою.

— Ах вот оно как, Джордж Гамильтон, я вторгся в чужие владения. А чем занимались твои люди сегодня утром, когда они вторглись на мою землю и напали не только на одного из моих сыновей, но и на мою жену? Ты теперь, значит, стал грозой женщин?

Берк, до этого пребывавший прямо за плечом своего хозяина, теперь быстро шагнул вперед. Сэр Джордж удержал его одной рукой:

— Я не хочу скандала при гостях, Роган. Если у тебя есть законная жалоба, обратись с ней в полицию в Голуэе.

— Нет, вы его только послушайте! — воскликнул Шон Роган, оглядывая комнату. — И каковы были бы мои шансы против такого, как он? — Ответа не последовало, и он покачал головой. — Нет, я не стану подавать никакой жалобы, но предупреждаю тебя и твоего холуя, который прячется вон там, за твоей спиной. Если вы еще раз ступите на мою землю, то схлопочете пулю — это я вам торжественно обещаю.

Он стал поворачиваться к ним спиной, и тут сэр Джордж не выдержал:

— Ей-богу, ты заходишь слишком далеко, Роган! — Его голос срывался от ярости. — Я еще отправлю тебя гнить в голуэйскую тюрьму, мерзавец ты эдакий!

Роган медленно повернулся.

— Мерзавец, вот оно как? — негромко переспросил он. — А как бы ты назвал человека, который, ища повода для ссоры, не имеет мужества лично предстать перед своим врагом, а подсылает своих головорезов, чтобы избивать шестидесятилетнюю женщину?

В комнате наступила полная тишина, Джоанна негромко выдохнула сквозь зубы. Роган сунул руку в карман куртки и вытащил пистолет, который бросил к ногам своего врага.

— На, собака, — резко проговорил он. — Вот тебе верный, как никогда, шанс избавить мир от меня, и у тебя не хватит духу им воспользоваться.

Он повернулся спиной и, толкая Кевина перед собой, двинулся к дверям на террасу. В этот самый момент Берк припал на одно колено и потянулся за пистолетом. По-прежнему стоя на колене, он отвел назад ударник и прицелился. Но прежде чем он нажал на спусковой крючок, Клей пришел в движение. Он ударил ногой сверху, и пистолет разрядился в пол, не причинив никому вреда. Берк выронил его, вскрикнув от боли, и схватился за запястье. Кевин резко повернулся, наведя дробовик для выстрела, но отец быстрым движением остановил его. Глаза Шона встретились с глазами Клея, и Кевин что-то вполголоса проговорил отцу. Едва заметная улыбка проступила на мрачном лице старшего Рогана, он кивнул и сказал:

— Я ваш должник, полковник.

На какой-то момент они замерли на свету, а потом растворились в темноте.

Сэр Джордж повернулся к Клею, лицо его было спокойным, хотя мышца в уголке правого глаза напряглась, выдавая внутреннее волнение.

— Я должен поблагодарить вас за столь своевременные действия, полковник. Поступок Берка понятен, но опрометчив. Вы избавили всех нас от серьезных неприятностей. — Повысив голос, он обратился ко всем, кто находился в комнате: — Прошу вас, леди и джентльмены, пусть эта неприятность не омрачит вашего веселья. — Он кивнул пианисту и, когда ансамбль заиграл вальс, вышел из комнаты, Берк — следом.

Люди стояли отдельными группками, сдвинув головы и обсуждая случившееся, а Клей подал руку Джоанне, и они вышли на террасу через балконные окна.

Джоанна облокотилась о балюстраду и издала протяжный вздох облегчения:

— Слава Богу, что вам удалось вовремя его остановить. Если бы сегодня вечером здесь убили Шона Рогана, вся страна содрогнулась бы от возмущения.

— Почему ваш дядя так его ненавидит?

Она пожала плечами:

— Я сама толком не знаю. А почему он ненавидит так много вещей? Думаю, это потому, что Большой Шон всегда отказывался преклонить колена. Он — непоколебимый, как скала, и моему дяде это не по нраву. Ему нравится думать, что он способен подчинять людей своей воле.

— Но ему всегда это удается, ведь так? — спросил Клей. — Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что его племянница пристрастилась скакать галопом при лунном свете в мужском наряде?

Она беззаботно рассмеялась:

— То, чего он не знает, никак не может его расстроить. — Она поежилась. — А тут становится довольно прохладно. Вы не возражаете, если мы снова зайдем внутрь?

Когда они вернулись в комнату, молодой гусарский офицер подошел и пригласил Джоанну на танец, а Клей направился к буфету и налил себе изрядную порцию бренди. В этот момент подошел Вейл с гримасой отвращения на лице.

— Судя по вашему виду, выпивка вам не повредит, — сказал Клей.

Вейл кивнул:

— Я только что слышал, как эта свинья Марли хвастается своими последними похождениями. Он пьян как сапожник, конечно. Похоже, он запер в одной из комнат в задней части своего дома какую-то несчастную девушку. Ее мать — вдова, и он грозился выселить ее за то, что они не внесли вовремя арендную плату. Девушка пришла сегодня днем, чтобы молить его о снисхождении, а он без всяких обиняков назвал свои условия. Очевидно, она ответила ему решительным отказом, и тогда он посадил ее под замок, чтобы дать ей время подумать о последствиях — как он это деликатно называет.

Вейл отхлебнул бренди и, извинившись, отошел с началом следующего танца, а Клей отвернулся и стал глядеть в окно, чувствуя, как гнев закипает в нем. Он потянулся к графину, наполнил стакан до краев, осушил его, и бренди разлилось по его телу, словно текучий огонь. Потом он почувствовал чью-то руку у себя на рукаве — возле него стояла Джоанна.

Ее улыбка улетучилась, когда она увидела его лицо.

— Что это с вами, Клей? — спросила она. — Что случилось?