Том 5. Стихотворения - Андрей Белый

1906

Дедово

Песенка Комаринская

Шел калика, шел неведомой дороженькой —Тень ползучую бросал своею ноженькой.

Протянулись страны хмурью, мордовские —Нападали силы-прелести бесовские.

Приключилось тут с каликою мудреное:Уж и кипнем закипала степь зеленая.

Тень возговорит калике гласом велием:«Отпусти меня, калика, со веселием.

Опостылело житье мне мое скромное,Я пройдусь себе повадочкою темною».

Да и втапоры калику опрокидывала;Кафтанишко свой по воздуху раскидывала.

Кулаками-тумаками бьет лежачего —Вырастает выше облака ходячего.

Над рассейскими широкими раздольями.Как пошла кидаться в люд хрестьянский кольями.

Мужикам, дьякам, попам она поповичамИз-под ног встает лихим Сморчом-Сморчовичем.

А и речи ее дерзкие, бесовские:«Заведу у вас порядки не таковские;

Буду водочкой опаивать-утащивать:Свое брюхо на напастях отращивать.

Мужичище-кулачище я почтеннейший:Подпираюсь я дубиной здоровеннейшей!»

Темным вихорем уносит подорожногоСо пути его прямого да не ложного.

Засигает он в кабак кривой дорожкою;Загуторит, засвистит своей гармошкою:

«Ты такой-сякой комаринский дурак:Ты ходи-ходи с дороженьки в кабак.

Ай люли-люли люли-люли-люли:Кабаки-то по всея Руси пошли!..»

. . . . . . . . . . . . . . .

А и жизнь случилась втапоры дурацкая:Только ругань непристойная, кабацкая.

Кабаки огнем моргают ночкой долгоюНад Сибирью, да над Доном, да над Волгою.

То и свет, родимый, видеть нам прохожего —Видеть старого калику перехожего.

Всё-то он гуторит, все-то сказы сказывает,Всё-то посохом, сердешный, вдаль указывает:

На житье-бытье-де горькое да оховоеНападало тенью чучело гороховое.

Июнь 1907

Петровское

На скате

Я все узнал. На скате ждал.Внимал: и всхлипнула осинка.Под мертвым верхом пробежалОн подовражною тропинкой.

Над головой седой простерКремня зубчатого осколок.Но, побледнев, поймав мой взор,Он задрожал: пропал меж елок.

Песок колючий и сухой —Взвивается волной и стонет.На грудь бурьян, кривой, лихой,Свой поздний пух — на грудь уронит.

Тоску любви, любовных дней —Тоску рассей: рассейся, ревность!Здесь меж камней, меж зеленейПространств тысячелетних древность.

Прозябли чахлою травойМногогребенчатые скаты.Над ними облак дымовой,Ворча, встает, как дед косматый.

В полях плывет, тенит, кропитИ под собою даль означит.На бледной тверди продымит.У ходит вдаль — дымит и плачет.

Август 1906

Серебряный Колодезь

Пустыня

В.Ф. Эрну

УкройсяВ пустыне:Ни зноя,Ни стужи зимнейНе бойсяОтныне.

О, ток холодный,Скажи,Скажи мне —Куда уносишь?

О брег межиПучокБесплодныйКолосьев бросишь.

Туда ль, в безмерныйПокой пустынь?Душа, от скверны, —Душа — остынь!

И смерти зернаПокорноИз сердца вынь.

— А ток холодныйКовыль уносит.У ног бесплодныйПучокКолосьев бросит…. . . . . . . . . . . . . . .

Эфир; в эфир —Эфирная дорога.И вот —

Зари порфирная стезяСечетСафир сафирногоЧертога

В пустыне —Мгла. И нынеСтавит БогаДуша моя!

Остынь, —Страстей рабыня, —Остынь,Душа моя!

Струи эфир,Эфирная пустыня!Влеки меня.Сафирная стезя!

— А ток холодныйКовыль уносит.У ног бесплодныйПучокКолосьев бросит… —

1907

Серебряный Колодезь

Горе

Солнце тонетВетер: — стонет,Веет, гонитМглу.

У околицы,Пробираясь к селу,Паренек вздыхает, молитсяНа мглу.

Паренек уходит во скитаньице,Белы руки сложит на груди:

«Мое горе, —Горе-гореваньице:Ты за мною,Горе,Не ходи!»

Красное садится, злое окоГоре гложетГрудь,И путь —Далекий.

Белы руки сложитНа груди.И не можетНикуда идти:

«Ты за мною,Горе,Не ходи»Солнце тонет.Ветер стонет,Ветер мглуГонит.

За избеночкой избеночкаПарень бродитПо селу.Речь заводитКриворотый мужичоночка:

«К нам —В хаты наши!Дам —Щей да каши…»

— «Оставь:Я в Воронеж»— «Не ходиВ реке утонешь».

— «Оставь.Я в Киев»— «Заходи —В хату моюДо зеленых змиевНапою».

— «Оставь:Я в столицу»— «Придешь в столицу:Попадешь на виселицу…»

Цифрами оскалились версты полосатые,Жалят ноги путника камни гребенчатые.

Ходят тучи по небу, старые-косматые.Порют тело белое палки суковатые.

Дорога далека —Бежит века.

За ним гореГонится топотом.

«Пропади ты, горе,Пропадом».

Бежит на воле:Холмы избенки,Кустарник тонкийДа поле.

Распылалось в небе зарево.. . . . . . . . . . . . . . .

Как из сыростиДа из мареваГорю горькому не вырасти!

Январь 1906

Москва

Русь

Поля моей скудной землиВон там преисполнены скорби.Холмами пространства вдалиИзгорби, равнина, изгорби!

Косматый, далекий дымок.Косматые в данях деревни.Туманов косматый поток.Просторы голодных губерний.

Просторов простертая рать:В пространствах таятся пространства.Россия куда мне бежатьОт голода, мора и пьянства?

От голода, холода тутИ мерли, и мрут миллионы.Покойников ждали и ждутПологие скорбные склоны.

Там Смерть протрубила вдалиВ леса, города и деревни,В поля моей скудной земли,В просторы голодных губерний.

1908

Серебряный Колодезь

Родина («Те же росы, откосы, туманы…»)

В.П. Свентицкому

Те же росы, откосы, туманы,Над бурьянами рдяный восход,Холодеющий шелест поляны,Голодающий, бедный народ;

И в раздолье, на воле — неволя;И суровый свинцовый наш крайНам бросает с холодного поля —Посылает нам крик: «Умирай —

Как и все умирают…» Не дышишь,Смертоносных не слышишь угроз: —Безысходные возгласы слышишьИ рыданий, и жалоб, и слез.

Те же возгласы ветер доносит;Те же стаи несытых смертейНад откосами косами косят,Над откосами косят людей.

Роковая страна, ледяная,Проклятая железной судьбой —Мать Россия, о родина злая,Кто же так подшутил над тобой?

1908