Вакуум (СИ) - "Solveig Ericson"

Я просто безумно хотел его увидеть, посмотреть в глаза, прикоснуться к широкой груди, расстегнуть клапаны на форме и перецеловать каждую чешуйку на его теле…

Откуда это желание, что это за чувство полного подчинения? Я хочу, чтобы он был моим, не просто тем, кому я подставляюсь ради защиты, а моим в самом собственническом смысле этого слова.

Тришер выпустила меня в семь утра, поэтому до четырех дня я слонялся по «казематам» без дела, зашел в библиотеку, почитал теософию Лога в переводе на единый и нашел подтверждение словам Тришер о жертве Богу: «Если ты повстречал посланца Божьего, то сломи свое сопротивление Его воле, ибо Он выбрал тебя для жизни вечной в Своих чертогах. Убеди Его через боль и муки, что достоин стоять перед Взором Творца Всего Сущего».

То, что сделал ради меня Ен приравнивалось к Высшему Греху, раньше за него светила смертная казнь, но, как я заметил до этого, логианцы и вправду давно отошли от средневековья, поэтому Ену грозит всего лишь стать изгоем, а если считать, что колония является территорией Союза, то он отделается молчаливым осуждением. Думаю, он это переживет.

К четырем часам дня я ушел в свою камеру, прожигаемый взглядами надзирателей. Ох, не к добру они так «страстно» на меня смотрят…

- Ну здравствуй, Птичка.

Я дернулся на койке, услышав ненавистный голос.

- Что ты здесь забыл, Торият?! – зашипел я, покрывшись мурашками.

- Давай притворимся на время, что между нами все радужно, - ухмыльнулся он, показав клыки.

- Черта с два между нами "радужно"!

- Выслушай его! – зашипел уже на меня Клайв, появившись из-за спины Торията.

- Вы ведь не уберетесь отсюда? – они вдвоем заслоняли дверной проем и я оказался в ловушке.

- Послушай, Птичка, - начал спокойно хнурт, - Звуро не отступится от своего: ты ведь знаешь нашу репутацию во всех союзных галактиках – что наше, то наше, даже если это не принадлежит нам по праву, и чем сильнее наш противник, тем больше это нас заводит. Он знает, что ты спишь с орх Даганом, и это знание приводит Звуро в неистовство, его ничто не остановит. Он возьмет тебя, пометит тебя, что будет вызовом самой крупной шишке в этой колонии. А когда наш начальничек убьет моего брата, моего сородича (а он убьет этого дурака без сомнения), я выпотрошу тебя.

Клайв вздрогнул и не моргая уставился на хнурта.

- Это угроза? – спросил я, рассмеявшись. – Получается я просто жертва обстоятельств, как не крути мне - жопа?

- Это предупреждение. И да, как не крути, тебе – жопа.

Прекрасно…

Я был у Ена к семи вечера. Он встретил меня в своем кабинете, сидя за столом и умудряясь быть еще неприветливей, чем обычно. Это меня не оттолкнуло, не сейчас и никогда больше. Я был зависимым от него, он был для меня теперь всем, и я хотел его всего. Никогда ранее я не испытывал подобных чувств, никогда и ни для кого я не хотел быть всем миром. Глядя на этого мужчину, я понимал, что хочу быть его миром.

- Привет, - сказал я осторожно.

Темная бровь изогнулась: легкое подобие недоумения и презрения, полагаю.

- Вижу, ты в норме, - произнес Ен.

- Чувствую себя живее всех живых, спасибо, - ответил я, приближаясь к нему.

Ен молча наблюдал, как я подкрадываюсь, словно к дикому животному, одним движением ноги он развернул стул от стола так, чтобы я смог к нему подойти вплотную.

- Я хочу тебя.

- Действуй, - лаконично заключил он.

Да, я хочу его до одури, до трясущихся рук и пересохшего горла. Хочу. Хочу. Хочу. Я склонился над ним, расстегивая клапан сверху вниз, я стал целовать каждый оголившийся участок красноватой кожи, опустившись на колени, я стал дразнить его не давая желаемого, согревая головку дыханием, слегка прикасаясь кончиком языка.

Ен схватил меня подмышки и вздернул на уровень со своим хмурым и злым взглядом, а потом перекинул через плечо и широким шагом направился в спальню. Я рассмеялся так, как давно уже не смеялся. Легко и непринуждённо.

Он кинул меня на кровать и буквально вытряхнул из комбеза и берцов, белье порвал в хлам, а затем быстро разделся сам и сел посреди кровати, откинувшись спиной на подголовник.

- Работай, - приказал он.

- Да, мой Господин, - отозвался я, ухмыляясь, что вызвало ответную, с легкой тенью самодовольства улыбку.

***

Это случилось через неделю после того, как я вышел из лазарета. Ена не было слишком долго, я начал волноваться, в голову стали лезть непрошеные мысли, что он просто забыл про меня, а значит, секс-игрушка наскучила и прощай мой неприкосновенный статус.

Чтобы задушить в себе неприятные, на грани паники чувства, я стал ходить по его комнате взад-вперед. Сначала я просто слонялся без дела, ничего не трогая, стараясь не думать вообще, просто что-то напевал себе под нос, стучал ладонями ритмично по бедрам, и результатом такого вот тотального «недумания» стала мысль, что я не мог ему надоесть в свете того, что он вытворял со мной в прошлый раз. Тут в мою пустую голову стукнула идея – заглянуть в тот шкафчик, откуда Ен доставал свои «игрушки». Ну, просто так, чтобы вспомнить.

Я запомнил тогда код и нажал всплывшие в памяти символы, панель бесшумно отъехала и перед моими глазами появились полки шкафа. На уровни глаз находилась полка с теми самыми игрушками, от одного взгляда на которые у меня под пупком стянуло отголоском прошлого оргазма. Нет, это был даже не отголосок, а шепот отголоска, но все равно весьма ощутимо. Я мечтательно провел пальцами по всему развратному инструментарию и предвкушающе вздохнул. Для меня наши встречи давно перешли из разряда необходимой и малоприятной повинности в желанные и с трудом ожидаемые. Порой даже терпения не хватало, один раз уже собирался сам к нему ломиться.

- Да-а, стыд и позор тебе, Дален Эро, - резюмировал я, а губы растянулись в улыбке, противореча словам.

Просто удивительно, что в этой чертовой колонии единственным светлым пятном для меня стал её начальник. А все потому, что Ен умел быть… внушительным.

Оставив наконец-то чудо порнографии в покое, я наклонился, чтобы посмотреть, что же на нижних полках: вдруг он приготовил для меня что-то из ряда вон. Пробежавшись взглядом по содержимому, я не нашел ничего представляющего для меня интерес, кроме небольшой прямоугольной коробочки…

Вот говорят, что любопытство не порок… Нет, конечно – не порок, его нужно приравнять к смертному греху.

В шкатулке оказался цифровой проигрыватель и несколько фотографий старого земного образца. Таких плёночных фотоаппаратов давно не выпускают, это - уже раритет.

Ен.

На всех фото только Ен, но фотографировал его явно близкий человек. Близкий и любящий. И любимый.