Гиперборейские тайны Руси - Валерий Демин

И далее Платон, как бы предвосхищая Дантов «Ад», кистью великого мастера рисует сцены воздаяния за прошлую греховную жизнь. Чем больше человек совершил злодеяний при жизни, тем большее наказание ждет его после смерти.

«Потусторонний мир» в многоразличных своих проявлениях способен давать о себе знать самыми разнообразными способами. Так, есть все основания полагать, что подавляющее большинство (не все!) УФО-феноменов (неопознанных летающих объектов) принадлежат не космическим пришельцам, а параллельному антимиру нашей собственной планеты, ее биосферы и околоземного космического пространства. То же относится и к «сверхъестественным» паранормальным явлениям, которые практически во всех первобытных культурах (да и развитых тоже) получили собирательное название – духов, невидимых для обычного глаза запредельных феноменов. Однако при определенных условиях люди способны вступать с ними в непосредственный контакт, влекущий за собой положительный или отрицательный эффект. Не является ли знаменитая Шамбала как раз одним из сакральных центров универсального знания, которым владеют разумные структуры («духи») параллельного мира? И сколько подобных шамбал разбросано и сокрыто по всему миру?

«Тот свет», как известно, бывает разных уровней – верхний и нижний. Все это один к одному напоминает многократно описанные в этнографической и религиоведческой литературе сакральные миры, по которым путешествует впадающий в транс шаман. Безусловно, применительно к славянскому язычеству и арийской ритуальной практике необходимо сделать соответствующие поправки с учетом, прежде всего, давности событий и конкретных индоевропейских традиций. Однако с психологической или ноосферной точек зрения разницы почти что нет никакой. Понятно и употребление в мифологемах и развитии сюжета сакраментального числа «три»: оно служит для лучшего запоминания и воспроизведения в нужный момент важного для хранителя древнего знания текста.

Но в модели сказочного странствия содержится не один только алгоритм его направленности и последовательности. В архаичных фольклорных текстах закодировано также в схематичной форме и воспоминание о древней прародине и миграции древних этносов по необъятным территориям Евразии (коль скоро речь идет об индоевропейской предыстории) в поисках земель, подходящих для проживания. В русском фольклоре можно отыскать немало намеков на те далекие и трагические времена. Сошлюсь в качестве примера хотя бы на начало одного из вариантов популярной сказки, известной под названием «Звериное молоко» из афанасьевского Собрания. А говорится в той сказке про то, как в одной стране (государстве) случилась беда: ни больше ни меньше – вымер весь народ. Конечно, такое в старину порой бывало: от всевозможных эпидемий (чумы, холеры и черной оспы), случалось, вымирало до половины населения. А тут все! Очень уж на какой-нибудь катаклизм похоже, хотя бы на тот самый, про который здесь уже неоднократно говорилось.

Далее в сказке рассказывается про то, как отправился в ту несчастную страну, вопреки запрету отца, Иван-царевич да еще сестру с собой взял. Она-то потом брата и предаст: променяет на Змея Горыныча, который, оказывается, способен не только людей пожирать, но и в доброго молодца превращаться, такого писаного красавца, что девичье сердце не в силах против его чар устоять. Любопытная сказка, не правда ли? Не так уж и часто Змей Горыныч становится в сказках или былинах прекрасным обольстителем. С современной точки зрения все это вообще представляется странным и непонятным. Однако в далеком прошлом фольклорный код для посвященного был так же естественен и понятен, как для современного человека простая (учебная) математическая или химическая формула. Теперь же, когда хранители сакральных традиций исчезли, дожившие до наших дней жалкие осколки древней гиперборейской культуры воспринимаются аналогично груде глиняных черепков с клинописным текстом до того, как он был расшифрован.

Дабы не быть голословным, обратимся к любому классическому тексту русской волшебной сказки и разберем его под избранным углом зрения. Известно ли читателю, какая волшебная сказка в русском фольклоре считается самой распространенной? Вполне логичен встречный вопрос: по каким критериям считать? Так вот, по количеству записанных в разных местах, в разное время и от разных сказителей вариантов самой популярной считается сказка о Трех царствах – золотом, серебряном и медном. Только опубликованных вариантов этой сказки насчитывается не менее пятидесяти. На ее сюжет Виктор Михайлович Васнецов (1848–1926) написал свою известную картину, существующую, впрочем, в двух отличных друг от друга вариантах, один из которых находится в Русском музее Санкт-Петербурга, другой – в Киеве (рис. 21). Представляется, что всем хорошо известный текст из афанасьевского Сборника является достаточно подходящим для избранного метаисторического анализа. Приведу его полностью с тем, чтобы затем выявить стародавние исторические реалии и скрытые ориентиры:

«В то давнее время, когда мир Божий наполнен был лешими, ведьмами да русалками, когда реки текли молочные, берега были кисельные, а по полям летали жареные куропатки, в то время жил-был царь по имени Горох с царицею Анастасьей Прекрасною; у них было три сына-царевича. Сотряслась беда немалая – утащил царицу нечистый дух. Говорит царю большой сын: “Батюшка, благослови меня, поеду отыскивать матушку”. Поехал и пропал, три года про него ни вести, ни слуху не было. Стал второй сын проситься: “Батюшка, благослови меня в путь-дорогу; авось мне посчастливится найти и брата и матушку”. Царь благословил; он поехал и тоже без вести пропал – словно в воду канул.

Приходит к царю меньшой сын Иван-царевич: “Любезный батюшка, благослови меня в путь-дорогу; авось разыщу и братьев и матушку”. – “Поезжай, сынок!” Иван-царевич пустился в чужедальнюю сторону; ехал-ехал и приехал к синю морю, остановился на бережку и думает: “Куда теперь путь держать?” Вдруг прилетели на море тридцать три колпицы, ударились оземь и стали красные девицы – все хороши, а одна лучше всех; разделись и бросились в воду.

Рис. 21. Три царевны подземного царства. Художник В.М. Васнецов

Много ли, мало ли они купались – Иван-царевич подкрался, взял у той девицы, что всех краше, кушачок и спрятал за пазуху. Искупались девицы, вышли на берег, начали одеваться – одного кушачка нет. “Ах, Иван-царевич, – говорит красавица, – отдай мой кушачок”. – “Скажи прежде, где моя матушка?” – “Твоя матушка у моего отца живет – у Ворона Вороновича. Ступай вверх по морю, попадется тебе серебряная птичка золотой хохолок: куда она полетит, туда и ты иди”. Иван-царевич отдал ей кушачок и пошел вверх по морю; тут повстречал своих братьев, поздоровался с ними и взял с собой.

Идут они вместе берегом, увидали серебряную птичку золотой хохолок и побежали за ней следом. Птичка летела, летела и бросилась под плиту железную, в яму подземельную. “Ну, братцы, – говорит Иван-царевич, – благословите меня вместо отца, вместо матери; опущусь я в эту яму и узнаю, какова земля иноверная, не там ли наша матушка”. Братья его благословили, он сел на рели, полез в ту яму глубокую и спущался ни много ни мало – ровно три года; спустился и пошел путем-дорогою.

Шел-шел, шел-шел, увидал медное царство; во дворце сидят тридцать три девицы-колпицы, вышивают полотенца хитрыми узорами – городками с пригородками. “Здравствуй, Иван-царевич! – говорит царевна медного царства. – Куда идешь, куда путь держишь? ” – “Иду свою матушку искать”. – “Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича; он хитёр и мудёр, по горам, по долам, по вертепам, по облакам летал! Он тебя, добра молодца, убьет! Вот тебе клубочек, ступай к моей середней сестре – что она тебе скажет. А назад пойдешь, меня не забудь”. Иван-царевич покатил клубочек и пошел вслед за ним.

Приходит в серебряное царство; там сидят тридцать три девицы-колпицы. Говорит царевна серебряного царства: “Доселева русского духа было видом не видать, слыхом не слыхать, а нонче русский дух воочью проявляется! Что, Иван-царевич, от дела лытаешь али дела пытаешь?” – “Ах, красная девица, иду искать матушку”. – “Твоя матушка у моего отца Ворона Вороновича; и хитёр он, и мудёр, по горам, по долам летал, по вертепам, по облакам носился! Эх, царевич, ведь он тебя убьет! Вот тебе клубочек, ступай-ка ты к меньшей моей сестре – что она тебе скажет: вперед ли идти, назад ли вернуться?”

Приходит Иван-царевич к золотому царству; там сидят тридцать три девицы-колпицы, полотенца вышивают. Всех выше, всех лучше царевна золотого царства – такая краса, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Говорит она: “Здравствуй, Иван-царевич! Куда идешь, куда путь держишь?” – “Иду матушку искать”. – “Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича; и хитёр он, и мудёр, по горам, по долам летал, по вертепам, по облакам носился. Эх, царевич, ведь он тебя убьет! На тебе клубочек, ступай в жемчужное царство: там твоя мать живет. Увидя тебя, она возрадуется и тотчас прикажет: няньки-мамки, подайте моему сыну зелена вина. А ты не бери: проси, чтоб дала тебе трехгодовалого вина, что в шкапу стоит, да горелую корку на закусочку. Не забудь еще: у моего батюшки есть на дворе два чана воды – одна вода сильная, а другая малосильная; переставь их с места на место и напейся сильной воды”. Долго царевич с царевной разговаривали и так полюбили друг друга, что и расставаться им не хотелося; а делать было нечего – попрощался Иван-царевич и отправился в путь-дорогу.