Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В воскресенье он не проходит мимо моего балкона, может, он вообще не выходит в этот день из дома. Может, ходит другой дорогой. Но на работу он ходит всегда под моим балконом.
Мне очень хочется с ним познакомиться, только я не знаю, как это сделать практически.
Вчера он шел с работы, как всегда, в шесть, и мы заговорили. Он поблагодарил за приглашение зайти ко мне и обещал сделать это в воскресенье, в полдень. И действительно пришел. Мы очень мило провели время. Я угостил его хорошим коньяком и очень хорошим, настоящим, в зернах, бразильским кофе. Мы поболтали, он посмотрел мои фотографии и похвалил их. Он очень милый человек.
— Я — инвалид. Не важно, какой группы.
Теперь он часто заходит ко мне. Всегда по воскресеньям. Я попросил его заходить и после работы, но он сказал, что очень устает и вообще плохой собеседник.
— Уф, устал! — сказал он, бережно укладывая свой красивый футляр на столик в прихожей. — Сегодня был суматошный день.
— Все как-то стесняюсь спросить, — обрадовался я его визиту, — вы, простите, на чем играете?
— Играю?! — удивился он. — Вы приняли меня за музыканта? Ах, да! Вас сбил с толку этот футляр… Его мне сделали по заказу моей старшей дочери, с которой мы очень дружны, понимаете… Нет, я не музыкант.
Он бережно открыл свой футляр. Внутри все в футляре было отделано зеленым бархатом. Две лакированные ременные застежки крепили очень красивый топор, похожий на тот, которым мясники на базарах разделывают говяжьи туши. Металлическая часть этого рубящего орудия была никелированной, а топорище блестело полировкой под красное дерево. По бархатной отделке вокруг изящного топора были аккуратно размещены кожаные кармашки, как в несессере.
— Эти кармашки очень удобны, — сказал он, ласково дотрагиваясь до них кончиками пальцев. — Тут я держу оселки, — точильный брусок, хирургические ножовочки, щипчики и кусачки. Но этой металлической мелочью я почти не пользуюсь. Потому, что я никогда не допускаю брака в своей работе. Я ударяю только раз, и разруб получается ровным, как круг станины шлифовального станка — ни одной задоринки! За это на работе меня очень ценят…
Мне стало немного жутковато, но любопытство требовало удовлетворения. Тем более, что гость так и не назвал ни профессии своей, ни специальности. Но я все же не решился спрашивать об этом напрямую.
— А как вам платят?
Гость помрачнел, и мне стало неловко за свой вопрос.
— Сейчас — мизер. Раньше и оклад был повыше. Твердый оклад плюс… Как бы это сказать? Ну, дополнительный гонорар за каждую голову. Правда, в ту пору и работы у меня было невпроворот. Сейчас только оклад. А к первомайским праздникам, к седьмому ноября — только премиальные в размере пятидесяти процентов оклада… Маловато, конечно.
— Но все равно, — постарался успокоить я его, — по нынешним временам это неплохо. Тем более, что к пролетарским праздникам не везде балуют премиальными.
— Оно, конечно, неплохо, — вздохнул он, — но хлопотно очень. Все эти формальности, приготовления… Церемонии длятся дольше, чем сам рабочий процесс. Я давно еще вносил рацпредложение перевести дело на конвейер… Движется, знаете ли, мимо тебя широкая лента с плахами, а тебе только остается взмахнуть и ударить топором. Не приняли. Говорят, дорого очень. Ни в одной стране, дескать, широких транспортерных лент не выпускают. Да еще таких, чтобы и плахи на себе удерживала, и объекты… Ну, это самое, предметы труда.
— Ну, а гильотину если установить… — начал было я, но тут же сообразил, что допускаю бестактность:
ведь в таком случае мой гость и вовсе останется без работы.
— Гильотину нельзя! — враз отверг мое усовершенствование гость. Гильотина — это все-таки машина, штука неодушевленная. У нее не может быть внутреннего чувства неотвратимости справедливого возмездия. Машина не может, как человек, осознавать, что она — карающий меч… — и он ласково и нежно погладил полированное топорище своего никелированного инструмента.
В отличие от гостя — я инвалид. У меня нет ног. Ноги я потерял совсем молодым. Сейчас мне уже под пятьдесят и я совершенно забыл, как оно живется-то, с ногами, стало быть. К тому же на новом месте мне очень скучно. Но Палач заходил ко мне редко. Поэтому мне ничего другого не оставалось, как сидеть на балконе и высматривать других людей, отлавливать из них возможных собеседников. Я очень любопытен и мне нравится разговаривать с разными-разными людьми.
Под моим балконом часто проезжает мой коллега-калека, стало быть, тоже безногий человек. Он ездит на самодельной тележке и отталкивается от асфальта деревянными приспособлениями, которые напоминают штукатурский полутерок. Коллега-калека плохо одет и постоянно пьян. Вверх он никогда не смотрит, а потому и не может видеть меня, своего товарища по несчастью. Мне и хочется поговорить с ним, но что обо мне подумают соседи? Короче, стесняюсь я приглашать его к себе. Раз позови, да угости чем-нибудь — не отвадишь потом… Таким ведь, в их положении, даже мокрый асфальт — по колено.
Калеки вообще почему-то ведут себя довольно развязно. Можно подумать, что увечье дает им, по сравнению с другими гражданами, неограниченные права и освобождает от всех обязанностей, от правил этикета и простого такта. Меня лично такая вседозволенность коробит, поскольку я человек интеллигентный и скромный, стараюсь лишний раз не лезть людям в глаза.
Улица, на которую я переехал, — очень тихая улица. Это и хорошо и плохо одновременно. Кстати, там, где я жил раньше, было тоже и хорошо и плохо. Хорошо, что тихая, думается легче. Плохо, что тихая и малолюдная — наблюдать некого, собеседники — редкость. Одно утешение — телевизор, а в нем самые для меня интересные передачи — "Клуб кинопутешествий" и "Погода". Но теперь у меня телевизора нет. Только деньги на него откладываю, понемножку с каждой пенсии. Скоро двести рублей наберу.
Пока экран меня не отвлекает, решил вести записи своих балконных наблюдений. Не дневник вести, а просто делать записи пожилого человека. Может, когда-нибудь ими заинтересуются люди. Ведь у каждого из нас свой взгляд на окружающую нас действительность. А взгляд интеллигентного человека более внимателен и более глубок, чем узкий кругозоришко, скажем, дворника с незаконченным начальным…
Сегодня снова заходил ко мне Палач. Я рассказал ему про свои записи и даже дал ему прочесть несколько страниц. Ему моя беллетристика очень понравилась, а то место, где речь идет о нем, он даже переписал в свой блокнот.
— Молодец ты, Интеллигент! — похвалил он меня. — Про футляр ты, это, хорошо! Вот я переписал, чтобы дочке своей показать. Пусть порадуется, что отца ее все же заметили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Восточный конвой [ Ночь черного хрусталя. Восточный конвой] - Владимир Михайлов - Научная Фантастика
- Дама с собачкой - Олег Дивов - Научная Фантастика
- Полет Валькирий (фрагмент) - Владимир Марышев - Научная Фантастика
- ProМетро - Олег Овчинников - Научная Фантастика
- Золотой Сын - Пирс Браун - Научная Фантастика
- Взгляд в прошлое (фрагмент) - Гарри Тертлдав - Научная Фантастика
- Зона Сумерек (Мир Пауков - 4) (фрагмент) - Нэт Прикли - Научная Фантастика
- Венера на раковине (фрагмент) - Килгор Траут - Научная Фантастика
- Кто есть кто (фрагмент) - Ариадна Громова - Научная Фантастика
- Птицы с синим отблеском (фрагмент) - Евгений Ленский - Научная Фантастика