Два героя - Э. Гранстрем

Маркена спокойно взглянул на индеанку: в глазах ее светилось упорство.

– Тебе здесь нечего делать, – повторила она ему.

Так, значит, и он как испанец, был им до того ненавистен, что они не хотели более видеть его в своей среде и только желали безопасно провести до границы Королевской области.

– Нет, Ара, – возразил он спокойно. – Я еще не уйду, я должен остаться здесь, пока не найду того, кого ищу.

– Кого же ты ищешь?

– Кастанеду!

– Канаиму!? – вскричала индеанка с изумлением.

– Да. Он испанец, и я не могу бросить его на произвол судьбы.

– Канаиму? – повторила Ара, и глаза ее сверкнули недобрым блеском. – Понимаю, ты хочешь отомстить ему.

Маркена взглянул на нее с укором.

– Разве ты забыла, Ара, что я рассказывал тебе о нашем Боге? – сказал он. – Он заповедал нам забывать сделанное зло. «Любите врагов ваших!» – вот что говорил Он нам.

– А что ты сделаешь, если найдешь его?

– Я хочу спасти его, Ара!

– О, никогда! – воскликнула Ара, и в глазах ее сверкнула ненависть.

– Никогда?.. – повторил Маркена, подходя к ней. – Помнишь ли тот час, Ара, когда ты и Энрико стояли передо мной на коленях? Кто тебя вырвал тогда из рук жестокого караиба? Наш Бог велел мне защитить тебя, но Он же велит мне спасти Кастанеду!

– Не говори так громко, – прошептала смягчаясь Ара, – иначе ты умрешь! Индейцы ненавидят испанцев!

– Значит, он жив, Ара? Ты знаешь, где он?

Она потупила глаза; в душе ее происходила борьба.

– Ара, – продолжал тихо Маркена, – будь милосердна, как я к тебе был милостив. Ты отомщена, Каллинаго убит, а я хочу спасти моего канаиму. Скажи мне, где он?

– Я не могу отказать тебе, – ответила наконец индеанка. – Но только прикажи людям идти вперед в Чибао; мы погибли, если они узнают, что мы хотим сделать.

Маркена отдал нужные приказания. Ара поговорила тихо со своим земляком и, носильщики двинулись в путь.

– Ара, о чем вы разговаривали? – спросил Маркена, когда индейцы удалились.

– Они донесут твою кладь до горы в Чибао и потом уйдут в леса, где мы нашли новую родину, далеко от испанцев.

Носильщики исчезли в высокой траве.

– Ара, – спросил опять Маркена, – скажи мне, где Кастанеда? Жив ли он еще?

– Жив! – ответила индеанка.

– Ты меня мучаешь! Скажи мне всю правду, Ара!

– Он должен быть теперь очень счастлив; при нем долото и молоток, и он может собирать золото, чистое золото, до которого он так жаден. – И она описала ему ужасные муки голода и жажды Кастанеды под палящими лучами солнца. – Он заживо похоронен, – заключила она, – и, может быть, уже умер, потому что солнце сегодня знойно!

– Ара! И мы медлим? – вскричал Маркена. – Идем, идем скорее!

– И ты хочешь так идти Маркена? – сказала насмешливо Ара. – Где твой ум? Путь далек. Нам нужно взять с собой хлеба. А затем, разве у тебя есть крылья, чтобы спуститься к нему вниз? Нам нужна веревка, твои же веревки все увязаны, и придется в деревне искать индейскую веревку. Готовь хлеб, а я добуду веревку.

Было уже далеко за полдень, когда они добыли хлеба и веревку. Маркена спешил в путь, но Ара противилась.

– Теперь нельзя, – говорила она, – подождем, когда стемнеет. Если тебя увидит кто-нибудь из наших на пути к лесу, он угадает твое намерение и помешает тебе. Ты должен вооружиться, взять с собой меч, потому что теперь война между нами и бледнолицыми, и ты можешь встретиться с индейцами, которые не знают тебя.

Маркена молча взял меч.

– Ара! – воскликнул он, – я не хочу подкрадываться в ночной темноте. Пойдем, или я уйду один!

Он взялся за веревку, которую та держала в руках.

– Ты не боишься? – удивилась она. – Хорошо, я тебя предостерегала. Иди! Иди один! Я не хочу подвергаться гневу своих земляков из-за канаимы!

Он ушел, не оглядываясь, и быстро направился к лесу.

– О, я должна защитить его, если он встретится с нашими! – вскричала Ара и бросилась вслед за ним.

Наступили уже сумерки, когда Маркена вышел из лесу на небольшой лужок перед пропастью и изо всех сил крикнул: «Кастанеда! Кастанеда!»

Он стал прислушиваться. Ответа не было.

С трепетом подошел он к краю обрыва и, крикнув еще раз: «Кастанеда!», стал всматриваться вглубь.

Овраг оставался немым. Но в сумерках он рассмотрел на выступе скалы человеческую фигуру.

– Кастанеда! – крикнул он. – Ты жив? Отвечай же, это я, Маркена; я пришел тебя спасти!

Но кругом продолжала царить глубокая тишина. Ара быстро выбежала к нему из леса и тихо сказала:

– Тише, ты выдаешь себя! Они могут быть вблизи! Скорей за дело! Посмотри, жив ли он.

Веревку быстро привязали к дереву, и Маркена спустился вниз, между тем как Ара осталась наверху настороже.

Маркена нагнулся над Кастанедой и стал трясти его, но тот не шевелился. При тусклом свете сумерек он взглянул в лицо испанцу: глаза Кастанеды были закрыты, пена покрывала его рот, но он еще хрипел.

Маркена поспешно взял свою фляжку и влил умирающему в рот живительную влагу; затем, вспрыснув ему грудь и лицо, он крикнул Аре, чтобы она спустила ему вторую флягу.

Луна поднялась над горой и осветила площадку. Маркена вымыл ему лицо, вновь налил в рот воды и заметил, что дыхание Кастанеды становится ровнее; но он все еще не приходил в сознание.

– Маркена! – шептала между тем Ара сверху, – нельзя же нам оставаться здесь вечно. Вытащим его наверх! Маркена, слышишь ли ты, они могут придти, и тогда вы оба погибнете, ты и он!

Маркена обвязал веревку вокруг груди Кастанеды, и Ара вытащила своего смертельного врага из ужасной пропасти. Еще раз спустилась веревка, и Маркена очутился наверху подле Ары.

– Мы должны унести его, Маркена, но куда?

– Я знаю надежное убежище. Около водопада есть пещера, прикрытая густым кустарником; там нас никто не найдет. Это недалеко. Помоги мне нести его, Ара!

Путь, действительно, был недальний, но очень трудный; среди темной, слабо освещенной луной ночи приходилось пробираться с тяжелой ношей через дикие заросли и по краям крутых обрывов. Они шли долго и наконец остановились перед какими-то колючими кустами.

– Мы пришли! – сказал Маркена. – За этим кустарником пещера.

Он пошел вперед, показывая Аре дорогу. Затем они вернулись и снова исчезли в кустах со своей ношей.

Утром они услышали со стороны ущелья пронзительные, бешеные крики: то были индейцы, увидевшие, что жертва их мести вырвана из их рук.

* * *

Кастанеда лежал в мрачной, прохладной пещере, по одну сторону которой струился небольшой источник, исчезавший под густой зеленью кустов. Он был жив, но у него было воспаление мозга вследствие солнечного удара, и он находился то в тупом сне, то в беспамятстве или бреду. Около него сидела сестра милосердия, охлаждавшая ему голову и лоб холодными компрессами и смачивавшая по временам свежей водой его сухие горячие губы. Это сестра милосердия была Ара. Она сама удивлялась тому, что ухаживала за Кастанедой, которого вчера еще ненавидела всем сердцем.

Но Маркена показал ей, что можно любить врагов, платить им добром за зло, и дикарка Ара бессознательно, не давая себе ясного отчета, почувствовала, что подобные деяния возвышают человека и делают его счастливее.

Ее глаза не светились теперь прежним диким блеском. В чертах лица ее появилось более благородное выражение; это была женщина кроткая и добрая, какими мы вообще знаем женщин.

Но где же тот, кто своим примером возвысил Ару? Он находился далеко от пещеры. Ара одна ходила за канаимой; но Маркена мог быть спокоен: пока она была жива, никто не посмел бы коснуться волоса бедного опасно больного человека.

Сан-Доминго

К вечеру того же дня, усталый, изнуренный Маркена пришел в Чибао. Там царило неописуемое волнение.

В Сан-Доминго прибыл адмирал; но в жилах Христофора Колумба не текла кровь Кортеса или Писарро, и он не взялся за меч, чтобы наказать возмутившихся солдат, а вступил с ними в переговоры!

Он знал, что многие из них, действительно, страдали. В Испании не считали нужным высылать войску жалованье, и некоторые испанцы, работая в рудниках, сумели припрятать себе золото; но другие, прибывшие в эту страну с радужными надеждами, находились в бедственном положении; к тому же многие были изнурены болезнями, и мечта о возвращении в Кастилию овладела всеми.

Колумб решил избавиться от недовольных и предложил в любезном письме к главе возмутившихся, судье Ролдану, корабли для переезда в Испанию. Это-то предложение и обсуждалось теперь в Чибао.

Маркена был известен как верный сторонник генуэзца, а потому на него смотрели косо. Он рассказал о восстании индейцев и просил дать ему людей, под защитой которых он мог бы перенести Кастанеду в Чибао.

Но какое им было дело до него, когда они должны были хлопотать о себе. «Зачем вы ушли от других и поселились одни в пустыне?» – говорили некоторые. «Только не сегодня», – отвечали другие.