Веспасиан. Трибун Рима - Роберт Фаббри

– Это Азиний Агриппа, – прокричал Гай, перекрывая шум. – Один из богатейших людей Рима. Он выступил благотворителем игр, чтобы снискать милость императора. Ходят слухи, что Агриппа хочет получить должность наместника Сирии, как только в конце года истекут его консульские полномочия. Деньги, потраченные на эти увеселения, покажутся ничтожными в сравнении со сливками, которые он снимет там, если Тиберий пойдет ему навстречу.

Азиний вскинул руки, и большие ворота по обеим сторонам арены распахнулись. Из них выступило около сотни рабов с ведрами, полными монет различного достоинства. Рабы стали метать их в обезумевшую толпу.

– Я понимаю, о чем ты, дядя, – сказал Веспасиан, выхватывая из металлического дождя сестерций. – Но ведь это явно очень затратно.

– Разумеется. Но народ в восторге, а Тиберий может припомнить это, когда придет время назначать наместников.

Оглянувшись, юноша подметил, что далеко не все сенаторы поднимают падающие вокруг монеты, а сидят, храня на лицах серьезное, недовольное выражение. Демонстрируя великодушие, Азиний явно задел за живое многих из своих собратьев. Впрочем, купаясь во внимании императора и ликовании толпы, консул ничего не замечал и подал очередной знак. Снова взревели горны и трубы, зрители успокоились и расселись по местам. Ворота по правую руку от Веспасиана распахнулись, и на арену выехали двенадцать запряженных четверкой колесниц, которым предстояло участвовать в первом заезде.

Первыми появились три колесницы «красных». У всех лошадей были плюмажи из окрашенных в цвет команды перьев, а хвосты подвязаны красными лентами. У миниатюрных, легких повозок, изготовленных из деревянной рамы, обтянутой плотной красной тканью, имелись длинные, слегка изгибающиеся кверху дышла, заканчивающиеся резной бараньей головой. Впрочем, при запряжке цугом только две средние лошади присоединялись к дышлу, тогда как крайние цеплялись к колеснице постромками. Два маленьких колеса с восемью спицами и железным ободом смещали центр тяжести колесницы вниз, облегчая управляемость. Торсы облаченных в ярко-красные туники возниц были оплетены кожаными ремнями, чтобы защитить ребра от удара. На поясе у каждого висел кривой кинжал – его пускали в ход на случай, если колесничий выпадал и волочился за конями на обвязанных вокруг себя вожжах. Кожаные поножи, кожаный же шлем и длинный четыреххвостый бич дополняли снаряжение.

Расставленные по всему стадиону глашатаи напрягали легкие, выкрикивая имена возниц и лошадей каждой из трех упряжек. Команду приветствовала «красная» фракция болельщиков, остальные же свистели и улюлюкали. Затем появились «синие».

– Первой колесницей «синих» правит Евпреп, сын Телесфора, – надрывались глашатаи. – Его кони: Аргут – с внешней стороны, Дирезор и Дигн – в середине и Линон – с внутренней стороны.

«Синие» разразились радостными воплями.

Гай наклонился к Титу.

– Вполне вероятно, что эта упряжка выиграет. Евпреп побеждал в семистах заездах, причем по меньшей мере двести раз – за «синих». Трижды он приходил первым именно с этими иберийскими скакунами, причем Линон – одна из лучших внутренних лошадей на поворотах.

– В таком случае я последую твоему совету, друг мой, и поставлю десять денариев на первую упряжку «синих», – ответил Тит, знаком подзывая к себе пару пробегающих мимо букмекерских посыльных.

– Отец, это слишком большая сумма, чтобы рисковать, – заметил Веспасиан, нахмурившись. С рождения бережливый, он упорно отказывался проникнуться духом дня.

– Не будь таким жадиной, маленький братишка, – хмыкнул Сабин, когда глашатаи принялись представлять упряжки «белых». – Мы ведь здесь, чтобы рисковать, а не экономить. Я тоже поставлю десять денариев на первую колесницу «синих».

– О боги, – озабоченно вздохнул Гай. – Лучше будет ей победить, или у меня возникнут большие проблемы. Это последняя моя подсказка за сегодня – больше мои нервы не выдержат.

– Надеюсь, Гай, – отозвалась Веспасия с полуулыбкой. – Не уверена, что мне по душе все эти забавы. – Потом она повернулась к рабам букмекеров. – А каковы ставки на третью упряжку «белых»?

– Мой хозяин предлагает двенадцать к одному на победу Гентия или пять к одному на победу «белых», – сообщил первый.

– А мой дает пятнадцать и шесть соответственно, – заявил второй.

– В таком случае я ставлю два денария под пятнадцать к одному на Гентия.

– Мама! – укоризненно воскликнул Веспасиан.

– Ах, не будь ханжой, это всего лишь развлечение, – ответила матрона, вручая рабу две монеты и получив взамен квитанцию. – Быть может, и тебе стоит сделать ставку – скачки доставляют больше удовольствия, когда у тебя есть денежный интерес.

– Мне нет нужды делать ставки, чтобы получить удовольствие, – буркнул Веспасиан.

Тит, Сабин и Гай выжали из первого представителя букмекера три к одному на Евпрепа, что, по мнению сенатора, являлось вполне разумной ставкой на фаворита.

Глашатаи едва закончили объявлять «зеленых», когда в императорской ложе началось шевеление. Тиберий встал и с видимым радушием приветствовал высокую красивую женщину, завернутую в черную паллу, укрывавшую ее волосы и ниспадавшую складками ниже колена. Из-под накидки виднелась пурпурная стола, доходящая до щиколоток. Новоприбывшая выглядела до кончиков ногтей респектабельной и могущественной римской матроной старой закалки.

– Это Антония, – почти возбужденно доложил Гай. – Невестка Тиберия. Император назначил ее старшего сына, Германика, своим наследником – выполнил обязательство, принятое на себя во время сделки с Августом, усыновившим его самого. Германик, впрочем, умер шесть лет назад. А четыре года спустя умер и Друз, побочный сын Тиберия, женатый на дочери Антонии Ливилле. Так что теперь вопрос престолонаследия несколько запутан, – сказал он, поглядев на Веспасиана, которому этот вопрос и в лучшие времена не казался ясным. – Другой сын Антонии, Клавдий, такой болван, что ходят слухи, будто пурпур минует поколение и перейдет к внуку Тиберия Гемелию или к одному из отпрысков Германика.

Сенатор нервно оглянулся.

– Поговаривают даже о том, что может быть восстановлена старая республика, – шепотом добавил он.

Продолжая слушать лекцию Гая, Веспасиан с интересом разглядывал госпожу, которая, похоже, находилась в самом средоточии императорской политики.

– Случай распорядился так, что мне, в бытность наместником Аквитании, довелось оказать ей пару значительных услуг, и теперь я у нее в фаворе. При удаче я представлю вас ей, ребята.

Сенатор поглядел на Веспасиана, ожидая восторженного ответа, но обнаружил, что племянник, открыв рот, пялится в ложу императора.

– Дорогой мальчик, что стряслось? У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.

Заинтригованный смятением брата, Сабин проследил за взглядом Веспасиана и расхохотался.

– Нет, дядя, это не привидение, а девушка. Между ними есть огромная разница.

– Ну, я не слишком разбираюсь ни в тех, ни в других.

Веспасиан не верил собственным глазам – в имперской ложе, помогая усаживаться Антонии в кресло, стояла та самая девушка из носилок, которая так пристально смотрела на него всего лишь вчера на Номентанской дороге. Это была рабыня одной из самых могущественных женщин Рима.

Глава 8

Колесницы совершили круг по беговой дорожке и теперь ждали, когда их заведут в стартовые боксы, находящиеся по обеим сторонам ворот, через которые въезжали на стадион. Те были расположены по косой, так, чтобы ни одна из упряжек не оказалась в невыгодном положении, когда наступит время вылетать на беговую дорожку справа от спины. Судья-стартер извлек из урны пронумерованные шары – когда объявлялся номер каждой упряжки, возничий выбирал один из двенадцати боксов.

– Хитрое это дело, – прокомментировал Гай. – Тактически будет выгоднее, если наша колесница окажется между двумя другими «синими», которые будут прикрывать ее на первом повороте. Жизнью клянусь, что другие команды попытаются вытолкнуть Евпрепа на спину или на внешнюю стену.

– И такое дозволяется? – спросил Веспасиан, все еще смотрящий в императорскую ложу в надежде, что девушка заметит его.

– Естественно. Возничие могут творить все, что вздумается, правил нет. Победителем становится тот, кто первым проедет семь кругов, а как он этого достигнет, это его дело.

Вторая упряжка «красных» уже заняла внешний бокс, а третья «белых», управляемая Гентием, внутренний. Тут выкликнули первую колесницу «синих». Евпреп без колебаний направился ко второму боксу слева, рядом с Гентием. Знающая часть толпы одобрительно загудела.

– Очень смелый ход, – сказал сенатор. – Колесничий пожертвовал шансом прикрыть себя с внутренней части дорожки. Получается, рассчитывает обойти Гентия на первом повороте.

Когда с расстановкой было покончено, подпружиненные двери боксов закрыли и заперли на железный засов. Возницы, неспособные видеть друг друга из-за стен временной тюрьмы, ждали фанфар, возвещающих начало заезда.