Поминки по ноябрю - Николай Леонов

– Да, было такое, было… – Лариса не заплакала, но голос у нее задрожал. Она сделала над собою усилие и сдержалась. – Вы уж извините меня, – произнесла она. – Но думаю, что все понятно. Тут такие дела. С мужем у меня несчастье, – Лариса повернулась, постучала три раза по крышке тумбочки и виновато взглянула на Гурова. – Потом Сережу убили… Что же делается?..

Она потянулась и подняла свою сумочку с пола.

– Пойдемте, я тут нашла место, где можно курить. Вы, конечно же, курите?

– Почти нет, – ответил Гуров, но встал.

– Ну а я вот курю много, – с непонятным значением проговорила Лариса.

Оба охранника находились перед дверью. Теперь диспозиция их сменилась. Пожилой сидел на единственном стуле напротив двери и со скучающим видом, тщетно борясь с приступом зевоты, изучал кроссворд в газете, а молодой мотался рядом, как утомленный часовой на первом посту около боевого знамени части.

– Что, сынок, контролируешь ситуацию? – насмешливо поинтересовался у него Гуров. – Ну-ну. Не забудь еще руки за спиной держать, солиднее будешь выглядеть!

Парень ничего не ответил, засмущался и был рад, когда напарник обратился к нему с каким-то кроссвордным вопросом.

Гуров с Ларисой прошли дальше по коридору и вышли к курилке, расположенной около второй лестницы в рекреации.

Здесь стояли и курили две молодых медсестры, о чем-то быстро перешептываясь между собой. Заметив подходящих к курилке Гурова и Ларису, медсестры замолчали, бросили сигареты в урну и ушли.

Лариса прислонилась к подоконнику и достала сигарету из пачки. Не дождавшись, когда Гуров поднесет ей зажигалку, она прикурила сама.

– Спрашивайте, – попросила Лариса. – Мне так будет легче. Откуда же я знаю, что вас интересует? Ну да, встречались. Даже вместе ездили отдыхать. Один раз в Ялту, а второй – в Париж. А сейчас у меня нет времени даже Олю навестить, как она там одна, не представляю. Я ей звонила. Переживает, наверное, совсем голову потеряла.

Гуров молча кивнул, не вдаваясь в подробности. Как потеряла голову вдовушка Ольга, он уже знал.

– Вы дружили? – спросил Гуров. – Я имею в виду семьи Николаевых и Парамоновых?

– Мы всегда жили дружно, – как само собой разумеющееся, сказала Лариса. Похоже, она говорила правду. – Дружно, я имею в виду, и я с Ольгой, и Толя с Сергеем, и мы между собою. Вообще, вы знаете, это достаточная редкость, когда люди, начавшие вместе, практически с нуля, потом не разругались, как очень многие наши приятели по тому времени. Сергей молодец… был. Он, конечно же, разгильдяй. – Лариса слабо улыбнулась, потом всхлипнула и закончила: – Был.

Гуров не мешал ей говорить. При первом разговоре нельзя прерывать человека. Пусть говорит. Пусть говорит что хочет и как хочет. Даже если чувствуется, что он врет, нельзя ему мешать. При втором, третьем и последующих разговорах всегда можно будет внезапно вспомнить о каких-то противоречиях и неточностях. Но, чтобы было на чем ловить, нужно дать собеседнику возможность разговориться, а самому слушать. Вот Гуров и слушал.

– Как это ужасно, говорить про человека: «Был, был, был»! – продолжала Лариса, немного попыхтев сигаретой и успокоившись. – Не верится, что все так внезапно и резко кончается. Вчера еще все было нормально, а сегодня рухнуло. Просто какую-то порчу навели на всех нас. У Толика операция, и не совсем удачная, как я понимаю. А Сережу убили…

Эти слова заставили Гурова насторожиться. Возникала уже продуманная версия событий: конкуренты. Как ни крути, а выбран, если это не сочетание случайностей, очень удачный момент для удара по бизнесу. Пока Парамонов в больнице и недееспособен, а Николаев убит, практически их общий бизнес находится без присмотра и, как говорится, приходи чужой человек и бери что попало.

– А какими были отношения вашего мужа и Николаева с конкурентами? – прямо спросил Гуров.

– Понятия не имею, – ответила Лариса. – Ну, то есть я знаю, что еще кто-то работает в этом сегменте рынка, но чтобы была вражда или дружба… Просто никогда не слыхала. Да вам лучше у Ольги спросить про все эти дела, потому что я не очень-то ими интересовалась, да и мой муж меня не вводил в курс дела. И зачем мне все это нужно? Я за мужем, как за каменной стеной… была. Господи, вот опять это слово. Сережа был, и я была.

Тут Лариса разрыдалась, припав к плечу Гурова, словно теперь ему предстояло побыть той каменной стеной, к которой необходимо было ей прислониться, пока муж в таком состоянии.

Гуров терпеливо подумал, что на сегодня это наверняка последняя женщина, которая плачет перед ним. Больше он ни с кем встречаться не собирается, а Мария Строева этим его не балует.

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем Лариса снова смогла заговорить. Вытерев глаза, она взглянула на часы, ойкнула и помчалась в палату. Гуров пошел за ней, ни о чем не спрашивая. Он только думал о генерале Орлове и о том, что ему выскажет при первой же встрече.

Перед палатой ничего не изменилось, да и внутри ее тоже.

Бульканье в трубках и попискивание приборов были единственными звуками, которые наполняли палату номер восемьсот тридцать.

Лариса стояла около кровати, положив ладони на лоб спящего мужа.

– Все нормально. А впрочем, что могло измениться? – прошептала она Гурову и села на свое прежнее место.

– Давайте вернемся к нашему разговору, – настойчиво напомнил ей Гуров. – Меня интересует ваше мнение о Николаеве. Что это был за человек?

– Душа компании, веселый, легкий, увлекающийся. Он был очень заводной… Вы знаете, мой Толик, – тут Лариса впервые слабо улыбнулась, – всегда перед встречей с Николаевыми, ну или на день рождения, или на другой какой праздник, начинал постанывать заранее, потому что все было ясно с самого начала. Сперва мы просто сидим и разговариваем, потом немного выпиваем, потом танцуем, и тут у Сережи возникает какая-нибудь гениальная идея. Или ехать куда-то летать на дельтапланах либо на воздушных шарах, или грузиться в самолет – и в Домбай на полдня, покататься на горных лыжах. Один раз мы вот так погрузились в самолет, добрались до Крыма, есть там такая гора Ай-Петри с совершенно плоской верхушкой, и там нас уже ждал хор цыган и шашлыки.

Лариса рассказывала и постепенно воодушевлялась. Гуров, верный своему правилу, давал ей высказаться.

– Все это, конечно же, стоило денег, но не таких больших, как может показаться по моим словам. Главное, что тут было – это неожиданность! Никогда заранее нельзя было предугадать, какая идея у Сережи появится в очередной момент. Он и сам этого не знал… А его прогулки по Москве в бричке? Он решил, как Чичиков, покататься…

Лариса замолчала, словно внезапно ткнулась в стену.

– И больше этого ничего не будет. Так странно, правда? – спросила она, опять нащупывая свои сигареты, которые перед этим положила в карман пиджака.

– Вы нарисовали мне замечательный облик массовика-затейника, – заметил Гуров, – но я не вижу здесь живого человека. Ну, например, был ли он ревнив? Или любил выпить? Или становился слишком резок, когда кто-то мешал ему провести в жизнь очередную, как вы говорите, идею? Были же у него хоть какие-то недостатки?

– А у кого их не бывает? – вздохнула Лариса. – Сережа мог, например, просто забыть о том, что он обещал провести с вами сегодняшний вечер, и умчаться куда-нибудь за тридевять земель… Или он мог напрочь забыть о жене, собираясь поехать отдохнуть к своим знакомым.

– То есть, говоря проще, – обозначил Гуров, – он иногда мог подставить своих знакомых. Из самых лучших побуждений, конечно же?

– Нет-нет, мне даже неудобно, что вы так превратно меня поняли. – Лариса нахмурилась. Слова Гурова ей не понравились. – Вы должны учитывать, что я немного не в себе, у меня была тяжелая ночь, и не одна, и тяжелые дни, я могу путать.

– Я не пытаюсь поймать вас на слове, – успокоил ее Гуров. – Вы не волнуйтесь, моя задача – составить максимально полный портрет Николаева, чтобы знать, где именно искать его врагов. Ведь его же убили, а убийство такого характера, сами понимаете, планируется загодя. Дело это сложное и тонкое. Для такого убийства нужна веская причина. Пока вы пытаетесь мне нарисовать образ этакого шалунишки-вертопраха, на которого просто никто не мог обидеться.

– Я ничего не пытаюсь. – Лариса с досадой взглянула на Гурова и, приподнявшись на стуле, посмотрела на своего мужа. Ничего не изменилось. Парамонов спал.

– Значит, у вас это случайно получается, – сказал Гуров. – Но я понимаю, что ваш муж, скажем так, мог испытывать некоторые неудобства от манеры отдыха, предлагаемой ему Николаевым.

– Сергей был человеком увлекающимся, это точно. Но я понимаю, что вас интересует. – Лариса еще раз посмотрела на мужа и потерла ладони друг о друга, словно ей было холодно. – И все равно, я думаю, вы об этом узнаете, не от меня, так от других.

Она немного помолчала и задумчиво закончила:

– Пусть уж лучше от меня. Если я не опоздала.