Сталинградский рубеж - Николай Крылов

Все усилия направлялись на то, чтобы закрепиться на среднем обводе, и уже возникали опасения, что не везде это удастся. И вот в этой сложнейшей обстановке было решено сделать одно, по-своему неотложное дело, не имевшее прямого отношения к боевым задачам дня.

Командарм потребовал справку о числе курсантов Орджоникидзевского училища, находящихся у нас в строю. Оказалось, что их было около ста двадцати человек.

- Ну вот что, - сказал Антон Иванович Лопатин нам с Гуровым, - хватит им воевать рядовыми. Давайте выведем сегодня же всех этих ребят из боя и прикажем начальнику училища произвести досрочный выпуск. Командиры взводов нам нужны позарез, и более подготовленных, чем эти, сейчас вряд ли получим. Да и просто в долгу мы перед ними за все, что они уже сделали.

Выпуск произвели в деревне Ежовка. Кадровики армии распределили командирское пополнение по дивизиям. Вместе с выпускниками училища звание младшего лейтенанта было присвоено сержанту Петру Болото - знаменитому уже бронебойщику, будущему Герою Советского Союза.

Ночь на 2 сентября была по-осеннему ненастной, с моросящим дождем. На нависших над степью облаках багровели отсветы дальних пожаров.

Несколько часов назад противник захватил станцию Басаргино в полосе 64-й армии, вновь создав острую угрозу ее и нашим тылам. После этого командующий фронтом и оказался вынужденным приказать обеим армиям занять оборону на внутреннем сталинградском обводе. Войска 62-й отводились на рубеж Песчанка, Алексеевка, Гумрак, Городище... Другими словами - на ближние подступы к городу.

Офицеры связи разъехались по дивизиям с написанными от руки перепечатывать было некогда - боевыми распоряжениями о том, кому какие позиции надлежит занять к утру. Основная задача формулировалась для всех одинаково: не допустить прорыва врага в Сталинград.

В группу полковника Ильина, находившуюся дальше всех от нового рубежа, посылать письменное боевое распоряжение было бесполезно: если бы кому-то и удалось благополучно добраться до Карповки, на это ушло бы слишком много времени. Проводной связи с Ильиным, конечно, не было. Но разговор с ним обеспечили радисты.

Услышав в наушниках голос полковника, я осведомился о его "здоровье". Из ответа явствовало, что положение группы сносное и что свои позиции, занятые сегодня после отхода из Калача и сохраненные при отражении танковых атак, она удерживает. Но оставаться там, фактически в тылу у немцев, было уже незачем. Я передал Ильину приказание командарма - свернуть все "хозяйство" и двигаться на восток, прямо к Дубовой балке. Такой маршрут представлялся наиболее надежным.

Настал час вновь сниматься с места и штабу армии. На сей раз он перемещался в район пригородной больницы - примерно в четырех километрах от центрального массива жилых кварталов Сталинграда и километрах в семи от Волги.

Мы не теряли надежды, что противника еще удастся остановить за чертой города. На это настраивал и только что разосланный по частям приказ войскам Юго-Восточного фронта от 1 сентября - приказ-воззвание, обращенный ко всем бойцам, командирам и политработникам. Военный совет фронта призывал их к беззаветной храбрости и стойкости в борьбе с зарвавшимся врагом. "Враг должен быть и будет разбит на подступах к Сталинграду", - говорилось в приказе.

Но как бы ни хотелось верить, что до боев в самом городе дело не дойдет, не думать об этом было уже нельзя. В штабе армии стали держать под рукой наряду с другими картами и план Сталинграда - кто поручился бы, что он не понадобится?

И той же ночью Военный совет армии принял решение произвести рекогносцировку местности в определенной части города. Она поручалась командирам двух танковых корпусов (в них были объединены подразделения шести танковых бригад и некоторые стрелковые части), которые в случае необходимости заняли бы там оборону. Командир 23-го танкового корпуса А. Ф. Попов получил приказание отрекогносцировать центр Сталинграда от Мамаева кургана до Царицы, командир 2-го танкового корпуса А. Г. Кравченко Баррикадный район.

* * *

Перечитывая сейчас, по прошествии почти трех десятилетий, штабные документы, где все это зафиксировано, и переносясь мысленно в те трудные дни далекого сорок второго года, я испытываю двоякое чувство.

С одной стороны, обстановка, сложившаяся под Сталинградом в первых числах сентября, представляется еще более грозной и неблагоприятной для нас, и это объясняется прежде всего тем, что мне сейчас известно о ней гораздо больше, чем тогда. Однако по той же причине, а также, наверное, и потому, что есть вещи, которые вообще виднее издалека, итоги тяжелых боев между Доном и Волгой вызывают уже не только горечь и боль.

Да, остановить врага на дальних подступах к Сталинграду мы не смогли. Борьба переносилась к стенам города, а за его северной окраиной гитлеровцы прорвались уже к самой Волге. Но, преодолев шестьдесят километров междуречья, враг был (хоть и не сознавал еще этого) так же далек от поставленной им себе цели, как и шесть недель назад, когда он выходил к большой донской излучине. Кому теперь не ясно, что значили эти недели для конечного исхода Сталинградской битвы?

Высота 102

Многим, кто интересовался историей Сталинградской битвы, знакома давно уже опубликованная телеграмма, которую Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин 3 сентября 1942 года направил генералу армии Г. К. Жукову:

"Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящими к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое промедление..."

В тот день 62-я армия, отбиваясь от наседающего врага, который начал штурмовать внутренний сталинградский обвод, и непрерывно атакуемая с воздуха, прилагала неимоверные усилия, чтобы закрепиться на последнем перед городом и далеко еще не полностью оборудованном рубеже. Тогда я, разумеется, не мог знать об этой телеграмме. Не знал я еще и того, что Г. К. Жуков, только что командовавший Западным фронтом, стал заместителем Верховного Главнокомандующего и находится под Сталинградом.

Текст телеграммы Верховного Главнокомандующего я привожу потому, что вся она была проникнута тревогой за положение, создавшееся именно там, где оборонялись наша армия и соседняя 64-я.

"Противник в трех верстах от Сталинграда" - это было у нас. И под сталинградцами, которым Верховный требовал немедленно прийти на помощь, подразумевались наши части, поредевшие в тяжелых боях и отведенные накануне на внутренний обвод.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});