Пятнадцать суток за сундук мертвеца - Фаина Раевская

— Я провожу вас, барышни. Уже поздно, не дай бог, кто позарится…

Я с трудом представляла себе, кто может позариться, как сказал Фима, на двух девиц бомжеватого вида с какой-то непонятной штуковиной в руках. Подозреваю, что художник навострил лыжи в ближайший ларек за очередной дозой сорокаградусного тонизирующего напитка.

Уже в коридоре, натягивая на себя старую куртку с протертыми локтями, Ефим захихикал:

— А Колька-то до сей поры кладами пиратскими бредит! Как-то раз он вернулся с работы и сразу в душ. А я, не будь дурак, заглянул к нему в комнату. Колька-то ее не запер по оплошности. Должен же я знать, чем мой сын дышит! — патетически воскликнул Фима, а мы с Клавкой торопливо закивали: мол, понимаем ваше родительское чувство и даже где-то его разделяем. — Ой, девоньки! На столе старинная карта лежит, на ней что-то написано и красный крест нарисован. Место, стало быть, где клад зарыт! А рядом — лист бумаги. Я пробежал его глазами. Ну, смех! Испанские сокровища, португальские… Что ж поделаешь, коли господь его не целовал!

Хозяин оделся и теперь нетерпеливо топтался возле двери. У подъезда Ефим торопливо с нами простился, забыв об обещании проводить нас, и ходко затрусил к палатке, огни которой призывно мигали неподалеку.

Теми же путями, какими добирались сюда, стараясь держаться в тени, мы с Клавкой поспешили восвояси. Всю дорогу я пыталась убедить Клюквину выбросить шедевр Ефима.

— Зачем он нам нужен? — зудела я в ухо сестре. — У меня эта «Демократия» вызывает только тошноту. И куда, скажи на милость, ты ее приткнешь? Выброси, а? Христом богом прошу!

— Ты ничего в искусстве не понимаешь, Афанасия, — пыхтела Клавка. — Все великие живописцы при жизни не были признаны. Скитались, нищенствовали, терпели насмешки. Вспомни, к примеру, Ван Гога…

— Это который себе ухо отрезал?

— Ага. Так вот. Голодал он, страдалец. Да и с головой у него не все в порядке было. Вот и пытался картинами на пропитание заработать. А теперь его картины миллионы долларов стоят!

— Мы столько не проживем, — успокоила я сестру. — Пока эту «Демократию» захотят купить за миллионы, если, конечно, захотят, наши внуки ее на помойку выбросят!

— Я им выброшу! — пригрозила потомкам Клавдия и замерла. — Ой, мама!

По инерции я сделала еще пару шагов, тюкнулась в спину Клавки и тоже остановилась. Возле подъезда нервно курил… Сашка.

— Приперся! Нельзя холостых мужиков домашними обедами кормить — привыкают мгновенно! — проворчала сестрица, раздражаясь. — Никак соскучился по тебе, Афоня. Иди, встречай женишка. Да ты, я смотрю, не рада совсем?

Сашка нас заметил и, вышвырнув окурок, приблизился.

— Где вас носит? — с ходу набросился он. — Я же предупреждал — из дома выходить только в случае крайней нужды!

— Так ведь мы по нужде и выходили, начальник! — ехидно прищурилась Клюквина. — Мусор выбрасывали, а заодно вот и картину приобрели. Интерьер украшаем…

Сашка нахмурился и не менее ехидно поинтересовался:

— Неужто? А мусорный контейнер случайно находится в другом районе. Я, между прочим, здесь уже два часа торчу!

— Ладно, пошли домой! — вздохнула я, сообразив, что от Сашки уже не избавиться. — Я устала и есть хочу.

Александр Михайлович как-то сдавленно хрюкнул, взял у нас из рук картину и возглавил наш небольшой отряд. Я шла, опустив голову, следом за Клюквиной. В этот момент мои мысли крутились вокруг визита к Ефиму. Совсем некстати вспомнился Колька. Надо же, этот сильный, симпатичный парень увлекался пиратскими кладами! Мама когда-то говорила, что мужчины — это большие дети и подход к ним нужен соответствующий. Теперь я, кажется, понимаю, что она имела в виду! Серьезные размышления были грубо прерваны внезапно остановившейся спиной Клавдии. Я уткнулась носом в ее лопатки и возмущенно воскликнула:

— Клюква, ты что, обалдела?!

Сестра как-то странно молчала, что само по себе не входит в ее привычки, поэтому я выглянула из-за ее спины и оторопела: двери не было! Вернее, она была, но как-то очень отдельно от квартиры, на полу. На ней сидел добрый молодец в камуфляжном костюме и черной шапочке, натянутой на лицо, с прорезями для глаз и для носа. Молодец нежно обнимал автомат, лузгал фисташки и запивал их пивом.

— Александр Михайлович! — поднялся парень. — Наконец-то! Говорили, полчаса, а сами…

— Свободен! — быстро сказал Сашка.

Юноша обрадованно скатился вниз по лестнице.

— Это что? — внезапно севшим голосом, не предвещавшим ничего хорошего, спросила Клюквина, указывая на дверной проем.

У меня дар речи временно пропал, поэтому пришлось молча уставиться на Сашку, требуя немедленного ответа. Он потер переносицу и пояснил:

— Так ведь это… Я звонил — вас не было. Я подумал, что-то случилось. Позвал ребят… Приехали, позвонили, постучали — никто не открывает. Ну, вот мы и…

— Сильно, видно, стучались, — заметила Клавка. — И что нам с этим делать? Сторожа-то с автоматом ты отпустил!

— У меня там ценная черепаха! — опомнилась я и ринулась в квартиру.

— Афоня, я все починю! — как-то отчаянно крикнул мне вслед Сашка. — Ты, главное, не волнуйся!

Прелюдия мне не понравилась, поэтому я прибавила ходу. Первым делом я навестила кухню и мою Тырочку. Черепашка лежала в водорослях и, казалось, окружающей действительностью не интересовалась. Меня же действительность пугала, очень хотелось, чтобы все было сном: стол, табуретки перевернуты, осколки хрустят под ногами, наши с Клавдией любимые занавески лежат на полу вместе с карнизом. Создавалось ощущение, что здесь слегка порезвилось небольшое стадо больших слоников. Из глубины квартиры раздался почти предсмертный крик Клавдии. Можно предположить, что слоники неплохо порезвились и там.

— Афанасия… — раздался за спиной голос Сашки.

Я обернулась. Он стоял на пороге кухни и при этом вид имел такой растерянный, что… что… В общем, уж и не помню, каким образом, но через секунду я уже всхлипывала в Сашкиных объятиях, уютно устроив голову ка его широкой груди. Он очень нежно гладил меня по спине и негромко бормотал:

— Не волнуйся, Афоня, я все починю…

Черт знает, почему, но мне было приятно! Очень захотелось мужского тепла, заботы и участия. Понемногу я успокоилась, но отрываться от Сашкиной груди не торопилась и внимательно прислушивалась, как гулко бьется его сердце. В таком расслабленном состоянии и застала нас Клавка.

— Афоня, что ты делаешь? — воскликнула она.

Я перевела затуманенный взор на сестру, плохо

соображая, что ей от меня нужно. Клюквина возмутилась:

— Нет, вы только посмотрите на нее! Этот тип превратил нашу квартиру практически в Хиросиму, а она к нему жмется!

— Клава, — не поворачивая головы, прогудел Сашка, — я все починю!

— Он починит, — подтвердила я.

— Вот пускай и приступает прямо сейчас. Сначала дверь входную делает, а потом уж и все остальное.

Саня глубоко вздохнул и отодрал меня от своей груди. Чувство защищенности у меня сразу прошло, а внутри поселилась щемящая тоска.

— Та-ак, — протянула сестра, когда Сашка приступил к выполнению задания. — И что здесь произошло?

— Ты же слышала: обеспокоился человек нашим отсутствием, позвал подмогу, ну и… — пожала я плечами.

— Я не об этом, Как ты оказалась в его объятиях?

Вопрос, конечно, интересный. Чтобы ответить на него, я задумчиво поскребла затылок, а потом честно призналась:

— Понятия не имею.

— Так я и думала, — удовлетворенно кивнула Клавдия и принялась ликвидировать последствия штурма нашей квартиры.

Глубоко за полночь, благодаря нечеловеческим усилиям, нам удалось навести относительный порядок в родном жилище. Сашка предложил попить чаю на сон грядущий, и предложение было с радостью принято. Глаза у меня слипались, очень хотелось в постельку, уснуть и не думать ни о чем.

— Сань, а где ты все-таки работаешь? — поинтересовалась Клавдия. — Афоня что-то говорила: вроде как в системе МВД…

— A-а… Работал. Был командиром группы спецназа. Год назад под Моздоком серьезно ранили. Пришлось рапорт писать об увольнении… Потом друг устроил меня в службу безопасности банка, — Сашка вздохнул, словно эта работа была для него тяжкой ношей. — Так что, девочки, я теперь большой человек, начальник.

— Ты начальник службы безопасности банка? — уважительно протянула Клавка. — Хорошая должность. А это не банкиры, часом, тут у нас развлекались?

— Не-е, это ребята из «Витязя». Друзья-то у меня по-прежнему там, в спецуре, остались. Хорошие ребята!

— А что за банк-то? — спросила я.

— «Гамма Банк», слышали о таком?

Я тихонько присвистнула. Еще бы! Один из самых надежных. В свое время, когда мелкие банки лопались, словно воздушные шары, он стойко выдержал все катаклизмы и дефолты. Короче говоря, серьезное заведение, достойная должность и неплохая зарплата.