Под белым крестом Лузитании - Евгений Коршунов

Что ж, может быть, генерал и прав. Во всяком случае, он уже что-то предпринимает, чтобы убрать Кэндала, в штабе мятежников у него есть свои люди. Именно они помогли провести эту операцию, именно они вовремя предупредили о шальной выходке идущих сюда ребят, задумавших освобождать своих родителей! Рохо усмехнулся. Конечно, вся их затея наивна. Но здесь, в Африке, он привык к тому, что самые наивные планы порою гораздо ближе к осуществлению, чем хитроумные операции, тщательно подготовленные дипломированными специалистами.

Африка! Он любит ее! Здесь каждый шаг — неизведанное, каждый день — открытие. Здесь нет иных законов, кроме закона сильнейшего, и если сильнейший ты — ты свободен от всего, что противно твоей воле!

…Он приказал увести с поляны пленников. В другое время словесная дуэль с ними доставила бы даже удовольствие: все-таки это были люди одной с ним цивилизации, но теперь сносить их колкости не было душевных сил. Пусть их охраняет капитан Браун — этот наивный мальчик. Когда-то таким же был и он, Фрэнк Рохо, но жизнь сделала его тем, кем должен быть белый человек в буше… А мальчику даже полезно общение со старыми знакомыми в такой деликатной ситуации… Что ж, именно так и формируется характер! А уж «десперадос» позаботятся, чтобы Брауну не пришла в голову какая-нибудь глупость…

Лишь одному приказал он остаться на поляне — рослому парню, принесшему весть «оттуда». Не дай бог, если его вдруг заденет шальная пуля! Генералу не так-то легко было подобрать среди черномазых верных людей — их у него единицы, и, что делать, их приходится ценить.

Да и здоровяк-парень, пожалуй, подходит для того, чтобы тащить его на своих плечах…

…Ружейный залп грянул неожиданно, хотя минуту назад где-то в стороне уже стучали автоматы, грохали гранаты — тогда «отчаянные» лишь насторожились. А теперь… «Десперадос», выделенные Майку для охраны пленников, мгновенно бросились, кто за деревья, кто на землю и словно провалились.

Корнев и Мангакис лежали рядом с Майком, не отрывая голов от земли. Пули с резким свистом неслись над ними, казалось, сплошным, нескончаемым потоком, глухо врезались в стволы деревьев, обрушивая ветки и вороха листьев. Коротко били автоматы. Деловито работали пулеметы — их Майк насчитал четыре. Не хватало только обычных для партизанских атак минометов и базук. «А введи они их сейчас в дело — и ни один из „отчаянных“ не уйдет живым из этого „мешка“», — со странным спокойствием подумал Майк.

— Живы? — силясь перекричать грохот, спросил он пленников.

— Пока жив, — отозвался Мангакис. — Дело привычное! А как ты, Никос?

Корнев ответил не сразу:

— А мне… кажется, попало… в ногу…

Он ответил спокойно, но, в голосе слышалось удивление, словно он не верил, что такое может приключиться с ним, с Корневым: ведь одно писать о других, как не раз писал он о раненых и убитых «бойцах свободы» в своих очерках для московской газеты, а другое… ты сам.

— Сейчас посмотрим… Браун, дайте индивидуальный пакет! — Мангакис протянул руку, и Майк достал из кармана и поспешно вложил в нее маленькую подушечку.

Грек отполз назад, ловко, умело прижимаясь к земле. Потом послышался треск разрываемой ткани и легкий стон Корнева…

Внезапно стрельба прекратилась. «Десперадос» удивленно приподняли головы. А из чащи, многократно усиленный мегафоном, зарокотал чей-то бас. Человек говорил на местном языке, повторяя каждую фразу по три раза. И когда он кончил, Майк с удивлением увидел, как «десперадос» поднялись и, пригибаясь, перебегая от дерева к дереву, стали отступать в чащу…

Мегафон заговорил опять — на этот раз на ломаном английском языке.

— Мистер Корнев, мистер Мангакис! Говорит командование седьмой освобожденной зоны. «Огненная колонна» окружена. Мы предложили «десперадос» жизнь, если они уйдут, не причинив вам вреда. Отзовитесь. Если вас здесь нет, мы открываем огонь из минометов!

— Да здесь мы! Здесь! И Мангакис вскочил во весь рост, размахивая лентой бинта.

— Мы слышим вас, — обрадовался мегафон и опять зарокотал на местном языке, обращаясь к уже скрывшимся «десперадос».

«Пора и мне, — решил Майк. — Пора».

Он вскочил, метнулся за дерево, от него — к другому, нырнул в куст, вынырнул с другой стороны…

— Куда же ты, Майк? — донесся до него удивленный голос Корнева. Но больше его не звали.

Мангакис, посмотрев ему вслед, твердо сказал Корневу:

— Так будет лучше…

Майк бежал, не останавливаясь, пока впереди не показался просвет. Там, на поляне, должен быть Фрэнк Рохо, к ней стягивались «десперадос». Но на самой поляне было подозрительно тихо. Майк пригнулся, осторожно раздвинул кусты и, пораженный, замер.

Фрэнк Рохо, Великий Охотник, связанный по рукам и ногам белым парашютным шнуром, сидел, словно кукла, прислоненный к стволу махагони. Глаза его были закрыты. Рядом, с автоматом на изготовку, внимательно вглядываясь в кусты, на корточках сидел капитан Морис…

Фрэнк Рохо медленно открыл глаза, его лицо исказила болезненная гримаса: командир понял — его «Огненная колонна» больше не существует. И Майк увидел, как по обветренной щеке Рохо поползла тяжелая, прозрачная капля… Охотник мотнул головой, силясь ее сбросить, скрипнул зубами. И тут он заметил Майка…

«Ну, — приказывал взгляд Рохо. — Что же ты медлишь?»

«Не могу! — отвечал взглядом Майк. — Не могу…»

«Я приказываю…» — Взгляд Рохо не отпускал его, он требовал…

И рука сама расстегнула кобуру и вытащила пистолет. Мушка прыгала перед глазами, и Майк с трудом поймал в прорези прицела голову Великого Охотника.

Он не слышал выстрела. Могучее тело Рохо дернулось и повалилось на бок. И в то же мгновение, на долю секунды опередив Мориса, Майк инстинктивно бросился на землю: длинная автоматная очередь, выпущенная капитаном, пронеслась над самой головой, чуть-чуть не коснувшись волос.

— Выходи! — яростно крикнул Морис и занес над головой руку с гранатой.

Майк медленно встал, шагнул вперед.

Капитан Морис бессильно уронил руку.

— Я так и знал… Выполнить этот его приказ могли только вы. Мы знали, что он приказывал «десперадос» застрелить его, если окажется в плену. Но они никогда не решились бы на это. Вы… вы даже не понимаете, что вы сейчас сделали! Теперь из-за вашего нелепого рыцарства погибнут десятки, а может быть, и сотни людей, жизнь которых дороже жизней тысяч таких, как Фрэнк Рохо!

В голосе Мориса слышалась с трудом удерживаемая горечь.

Майк стоял, тупо уставившись на носки своих тяжелых солдатских ботинок.