Строптивая невеста - Кэтрин Коултер

Эмиль бросил на Райдера недоуменный взгляд; Райдер нахмурился: он не ожидал, что София сама приедет сюда, в Кимберли-холл, такой поступок был вовсе не в ее характере. Видно, что-то произошло, неспроста она заявилась. Кто-то заставил ее это сделать.

Сэмюель Грэйсон, услышав такое известие, широко улыбнулся и радостно потер руки.

— Проси, проси ее сюда, Джеймс. Вошла София, в бледно-желтом костюме для верховой езды, с почти не тронутым косметикой лицом. Райдер порадовался, что София все-таки уступила его требованию, пусть не до конца, но все же уступила.

За обедом она была непосредственна и очаровательна, блистала остроумием, умело подыгрывала Сэмюелю Грэйсону, с восхищением следившему за своей гостьей. На Райдера девушка бросала иногда загадочные, манящие взгляды, весело смеялась вместе с управляющим и практически не обращала внимания на Эмиля. Райдер с удовольствием наблюдал за Софией, не желая мешать ей, позволяя девушке играть первую скрипку. Он знал, что возьмет свое, когда останется с Софией наедине, и, как ни странно, ему этого страшно хотелось. Что касается Эмиля, то он был рассеянным и большей частью в разговоре не участвовал.

Обед близился к концу, и София, вдруг устремив смеющийся взгляд ярких серых глаз на Райдера, сказала:

— Должна сознаться, что визит мой вызван желанием пригласить мистера Шербрука на прогулку; наши рабы обнаружили несколько удивительно красивых пещер, больших по размеру, чем те, что я показывала мистеру Шербруку недалеко от пляжа Пенелопы, и не таких влажных, так как там шире вход и соответственно внутрь попадает больше солнца.

— Не сомневаюсь, что из вас получится отличный гид, моя дорогая, — сказал Сэмюель Грэйсон, — но дело в том, что Райдер в это время дня старается находиться в тени; он пока еще не успел привыкнуть к нашему климату.

— Возможно, мистер Шербрук все же рискнет выйти из дому в такую жару, а результат прогулки вознаградит его за все страдания.

Райдер понял, что ему бросили перчатку.

— Право, я затрудняюсь ответить, — задумчиво произнес он. — Может, как-нибудь в другой раз, мисс Стэнтон-Гревиль, я на самом деле неважно себя чувствую в такую жару.

— Для вас я — София.

— Так вот, София, я вовсе не так силен и вынослив, каким, наверное, вам кажусь. Я слаб и должен тщательно следить за своим здоровьем.

— Неужели вы не выживете после недолгой прогулки?

— А у вас есть зонтик от солнца? Мне бы зонтик пригодился.

— По-моему, вам хватило бы и шляпы.

— Меня также беспокоит мой конь, — продолжал Райдер. — Он на вид крепкий, а в действительности такой же слабый, как и я.

София вздохнула. Райдер выскальзывал из ее рук, словно угорь.

— Что ж, мистер Шербрук, мне, право, очень жаль, но придется отправляться на прогулку в одиночестве. До свидания, мистер Грэйсон, благодарю вас за вкусный обед и теплый прием.

— Но вы же ничего не ели! — крикнул вдогонку Софии Сэмюель Грэйсон и устремился вслед за юной гостьей.

На Эмиля внезапно напал приступ неудержимого хохота.

— Неплохо вы разделались с ней, Райдер, — прекратив наконец смеяться, сказал Эмиль. — Она никогда еще не получала такого отпора.

— Да уж, не по вкусу ей пришлись мои слова, но я не хочу перегибать палку и поэтому сейчас тоже поеду на пляж, к этим пещерам, только нужно нагнать ее. София получила очередной урок, а скоро я перейду в наступление.

— Как, уже? И вы не собираетесь больше обхаживать строптивицу?

— Вы становитесь слишком развязным, грубым, Эмиль, — усмехнулся Райдер и стремительно вышел из столовой.

* * *

Чернокожий слуга подсадил Софию в седло, и она какое-то время сидела молча, не зная, куда ехать и что делать. Возвращаться в Кэмил-холл ей не хотелось; там дядюшка Тео устроит ей взбучку за то, что она не выполнила его указания. Вспомнив о своем мучителе, София инстинктивно дотронулась рукой до щеки, еще болевшей после пощечины, и горько подумала: «Если бы ты знал, Райдер Шербрук, что я крашу лицо не для того, чтобы привлекать к себе мужчин, а для того, чтобы скрыть синяки от побоев, что бы ты тогда сказал?» Теодор Берджес, правда, считал, что с косметикой на лице его племянница выглядит эффектнее, кроме того, если бы не густой слой пудры и румян, он вряд ли мог бы позволить себе удовольствие бить Софию по лицу.

В конце концов София решила, что у нее нет другого выбора, как ехать в сторону пляжа и там побродить немного наедине со своими мыслями. «Может быть, надо солгать дяде? — размышляла девушка. — Сказать ему, что Райдер Шербрук целовал меня и соблазнял меня, но… Дядя спросит, почему я не пригласила Шербрука на ночное свидание в домик у моря, и что я отвечу? С точки зрения дяди, от поцелуя до постели один шаг, и в этом он, безусловно, прав. Мой опыт говорит мне то же самое». София тронула поводья и медленно поехала, стараясь ни о чем не думать. Направилась в сторону пляжа под названием Монмут-Бич, до которого было на милю дальше ехать, чем до пляжа Пенелопы. На его территории в беспорядке валялись камни, песок был грязно-коричневого цвета из-за множества водорослей и другого мусора, вынесенного на берег приливом. Но пещера там действительно имелась, ее нашел накануне один из мальчишек-рабов. Вступившую на пляж лошадь София направила в сторону пещеры, и животное, неторопливо выбирая дорогу среди обломков деревьев и камней, постепенно приближалось к цели путешествия. Однако, не доехав до пещеры, София остановила лошадь, спешилась и, бросив поводья на шею животному, посмотрела вокруг. Все было спокойно, ее окружало безмолвие, нарушаемое лишь шумом моря. Девушка сняла с лошади попону, расстелила ее под пальмой и улеглась под деревом лицом к воде. Она долго вглядывалась в необозримую морскую даль, ни о чем не думая, а потом ей почему-то вспомнились родители, такие, какими она их видела четыре года назад.

Матушку звали Коринна, она была женщиной волевой и упрямой, несколько располневшей, но достаточно привлекательной. Когда перед ней и ее мужем встал вопрос об отъезде в Америку, Коринна, будучи преданной и любящей матерью, не захотела брать детей в поездку и, несмотря на протесты мужа, сделала по-своему. А потом случилось несчастье, и София с братом неожиданно стали сиротами. Дядя Тео поехал за детьми своей сестры в Англию, в Корнуолл, и забрал их на Ямайку. В то время София испытывала чувство благодарности к дяде, взвалившему на свои плечи заботы о сиротах, и даже любила его. Сейчас же она содрогнулась при мысли о дядюшке Тео и, стараясь больше не вспоминать о нем, помолилась Богу о своих родителях. София устало закрыла глаза; свежий ветерок с моря приятно обдувал лицо. Она сняла жакет и расстегнула верхние пуговицы на льняной блузке, поверх жакета аккуратно положила шляпу с пером и через несколько мгновений крепко заснула.