Не верь глазам своим - Кейт Уайт

Когда я положила трубку после очередного звонка, Джесси тоже оторвалась от телефона и подняла большой палец кверху.

— Это был он — доктор, — сказала она. — Сейчас не может с тобой говорить, но просил перезвонить через пяток минут.

Пока она записывала для меня номер его телефона на листке из фирменного блокноте «Базза», я бросила взгляд на кабинет Моны. Там по-прежнему копошилась полиция, но создавалось впечатление, что уже не так активно.

Я взяла сотовый и пошла вдоль коридора в поиске тихого уголка. Полицейские основались в конференц-зале, где меня допрашивал Тейт, поэтому я воспользовалась другим залом, за углом. По большей части я работала дома, поэтому меня не волновало отсутствие личного пространства в редакции «Базза», но в последнее время возникла необходимость конфиденциальности. Я должна была находиться на месте и одновременно подальше от любопытных глаз и ушей. А кто проявит больше любопытства, чем сотрудники «Базза»?

Я набрала номер, что дала мне Джесси. Ответил мужчина, судя по голосу, около тридцати лет. Наверное, интерн или врач-ординатор. Я представилась и собралась приступить к расспросам, как он меня оборвал.

— Имейте в виду, у меня времени максимум на три вопроса! — отрезал он.

— Хорошо. Какие увечья получила Мона Ходжес? Я видела рану на левом виске. Где-нибудь еще?

— Нет, только травма головы. Похоже, ее ударили два-три раза, что вызвало обширное кровоизлияние в мозг.

— Такое можно сделать с помощью пресс-папье?

— Вполне. Это был тяжелый предмет. Вероятно, округлой формы.

— Уборщице нанесли удар тем же орудием?

Последовала пауза.

— Да, не исключено, — наконец-то ответил он. — У нее сотрясение, но без внутреннего кровотечения. Сегодня ее отправили домой.

— Мона приходила в…

— Вы уже задали три вопроса.

— Пожалуйста, еще один.

Он не возразил, и я продолжила:

— Вам не известно, сказала ли она что-либо перед смертью?

— Нет.

Он повесил трубку, не попрощавшись.

Вооружившись информацией о нанесенных травмах, я решила позвонить Лайле Паркер, бывшему агенту ФБР. Направляясь обратно на рабочее место, набрала ее номер. На этот раз она подняла трубку.

— Привет, извини, что не связалась с тобой вчера вечером, — сказала она таким голосом, будто у нее забит нос. — Я была по делам в Чикаго, пересаживалась с одного самолета на другой. Что случилось?

— Тебе что-нибудь говорит имя Мона Ходжес ? — спросила я.

— Это редактор, которую убили в своем же кабинете?

— Именно. Я не успела с тобой поделиться, что уже несколько недель работаю в «Баззе». Это я обнаружила тело.

— Ну да? — воскликнула Лайла. — А ты вертишься где надо. Я смотрела новости по Си-эн-эн в аэропорту. Кого-нибудь арестовали?

— Нет, поэтому мне и понадобилось обсудить преступление с профессионалом.

— О, тут на табло как раз высветилось, что мой рейс задерживается. Когда я в следующий раз вздумаю лететь летом в Иллинойс, не пускай меня за порог. На обратном пути неминуемо бывает гроза.

— Если я опишу ситуацию, ты сможешь дать свое мнение?

Она вздохнула:

— Знаешь, я не люблю высказываться, не прочитав отчет. Это будут голые догадки.

— Ладно. Тогда слушай. Находясь на вечеринке, Мона Ходжес вернулась к себе в кабинет и получила удар по голове дважды, возможно, трижды, тяжелым округлым предметом. Из вещей отсутствует пресс-папье — потенциальное орудие убийства. Она билась в судорогах, когда я нашла ее, и умерла через несколько часов. Преступник услышал приближение уборщицы, спрятался за дверью и ударил по темечку, когда она зашла в кабинет. Травма оказалась не сильной. Ты еще слушаешь?

— Да.

— Так на что это похоже?

— Одежда Моны не порвана?

— Нет. Я не заметила следов сексуального домогательства.

— Что-нибудь украли?

— Нет. Все на месте. Кроме пресс-папье.

— В какую часть головы ее ударили?

— Слева вверху, ближе к лицу.

Фронтальное нападение говорит о том, что они разговаривали, затем последовала вспышка гнева, — сказала Лайла. — Если пресс-папье послужило орудием, значит, убийство непреднамеренное. Как я уже сказала, это просто мои догадки, но скорее всего кто-то зашел, поругался с ней, ссора переросла в скандал и вышла из-под контроля.

— Так это точно не умышленное убийство? — спросила я. — Вдруг человек затаил на нее злобу, выяснил, что она вернется в кабинет, и дождался ее там с пресс-папье в руке.

— Маловероятно. В ярости или при глубокой ненависти человек наносит более чем два удара. Помнишь, год назад ты спрашивала меня о шестнадцатилетнем подростке, который заколол девушку по соседству? Там было шестьдесят или даже семьдесят ножевых ранений. Вот это проявление гнева. Он любил ее много лет, признался в своем чувстве, а она посмеялась над ним. Парнишка днями вынашивал план. Если убийца разрывает жертву на кусочки, можно представить, как он шепчет: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя». Два удара по голове — совсем другое дело. Это импровизация со словами: «Да как ты смеешь? »

Я вспомнила, что именно эти слова произнес вчера Робби, но не стала делать выводов — пока.

Вернувшись к рабочему столу, я нашла там список приглашенных, оставленный в мое отсутствие помощницей Нэша. Тут же обратилась за помощью к Джесси.

— Хорошо, — согласилась она.

— Я не отрываю тебя от важных дел?

— Они могут подождать.

— Там есть свободный конференц-зал. Почему бы нам им не воспользоваться?

Я сложила список и засунула его в сумочку, чтобы люди не гадали, что за секретный документ я несу. Тем не менее на выходе из «чрева» нас проводили любопытные глаза. Все нервничали, пребывая в неведении, и достаточно было высморкаться, чтобы привлечь всеобщее внимание.

Мы прошмыгнули в маленький конференц-зал и сели рядом за стол.

Не успела я вытащить список из сумки, как Джесси протянула руку со словами: «Дай взглянуть». Мне нравилась эта женщина, но я не забывала две вещи: во-первых, неизвестно, могу ли я полностью ей доверять, во-вторых, она журналистка «Базза», а значит, обожает рыться в чужом белье. Стоит проявить осторожность.

Наверное, мои мысли отразились на лице, потому что Джесси убрала руку, не взяв сложенного листа.

— Извини, что я такая нетерпеливая, — сказала она. — Просто последнее событие сильно меня взволновало.

— Понимаю, — ответила я. — Обещай, все останется между нами. Не дай Бог, кто узнает лишнее.

— Учту.

— Расскажи мне сначала о вечеринке. Общий расклад.

Когда я ушла, около восьми, туда набилось достаточно много народа. Шла презентация нового альбома Евы. Ее фотография разместилась на обложке августовского «Трека». В их редакции планировка отличается от нашей: имеется широкое пространство специально для вечеринок. Приглашенные общались, сплетничали, ничего увлекательного не происходило. Сотрудники «Трека» смотрят на нас свысока, но вынуждены приглашать на подобные мероприятия, поскольку мы принадлежим одной компании.