Стратагемы заговорщика (СИ) - Тимофей Щербинин

склонила меня ко многим и многим неблагим поступкам, в числе которых… Продолжать?

Рассеянный взгляд Иланы стал злым и колючим.

— Вам… должно быть стыдно пытать детей, мудрейший Дамдин, — голос девушки был сухим и надтреснутым, как если бы кто-то давил ногами фарфоровые черепки.

— Не Вам рассказывать мне о стыде, — с жесткой усмешкой отрезал дознаватель.

— Я полагаю, мудрейший Дамдин знаком со сборником "Четырежды сорок самооговоров"? — подчёркнуто вежливо спросил Айсин Тукуур.

Дворцовый прорицатель угрожающе усмехнулся.

— Сомневаетесь в беспристрастности начальника гарнизона, юноша? Или в моей?

— Ни в коем случае, билгор Дамдин, — покачал головой знаток церемоний. — Я лишь следую мудрости Смотрящего-в-ночь, который в своём Пятом воплощении написал "Драгоценный скипетр судьи Верхнего Мира", где прямо указал на склонность преступников оговаривать себя под пытками для того, чтобы они скорее прекратились.

— Ловко, билгор Тукуур, — промурлыкал дознаватель, — но вы идете по тонкому льду или, как у вас говорят, по зелёной трясине. Кто, кроме этой бунтарки, сказал, что я пытал юного Бююрчи? Может, и Вы — её сообщник?

Айсин Тукуур почувствовал в груди неприятное жжение, словно столяр провёл по его сердцу грубой полировочной шерстью. Он сжал губы, понимая, что дознаватель обратит любое слово против него.

— Надеюсь, что нет, — вздохнул Дамдин. — Надеюсь, мои слова откроют Вам глаза, билгор Тукуур. Я специально не стал накрывать тело нохора Буги тканью, чтобы вы все могли видеть его раны. Посмотрите внимательнее. Что вы скажете?

Улан Холом прищурился, всматриваясь в черты убитого.

— Тело начали готовить к сожжению? — резко спросил он.

Прорицатель молча покачал головой.

— Слишком мало крови, — мрачно произнёс страж. — Клинок пробил грудь и был извлечён, но здесь на удивление чисто.

— Отлично, нохор Холом! — кивнул Улагай Дамдин. — Я тоже пришёл к выводу, что сердце покойного перестало биться до того, как был нанесён удар. В противном случае, зачем убийце понадобилось закапывать в саду остатки пиалы? Не найдя в комнате сосуд, в котором было зелье, я заподозрил неладное, и подумал: могла ли пробежка убийцы в сад служить ещё одной цели кроме запутывания следов? Мои помощники прорыхлили цветник, и вот!

Он сделал быстрый знак рукой, и в комнату шагнул знакомый собравшимся сотник из "Снежных барсов". В руках он нёс тряпицу, в которую были завёрнуты комья земли, из которых торчали расписанные голубой и зелёной глазурью черепки и несколько мёртвых дождевых червей.

— Как видите, мне даже не пришлось искать больную собаку, чтобы дать ей полизать черепки, — с ядовитой усмешкой прокомментировал дознаватель.

На губах Иланы мелькнула горькая усмешка.

— Что может быть легче, чем обвинить лекаря в отравлении? — процедила она.

— Не Вы ли угрожали этим отцу? — ледяным тоном спросил Холом.

Дочь плавильщика бросила на него гневный взгляд. Страж спокойно развёл руками.

— Соратнику Прозорливого не подобает подслушивать, но я не мог скрывать такие вещи от правосудия.

— Если бы отец принял мои слова всерьёз, он завёл бы ручных крыс, чтобы испытывать еду и питьё, — парировала Илана. — Но он, к счастью, был достаточно мудр, чтобы знать цену семейным ссорам. И, раз уж нохор Холом раскрыл перед Вами мою непочтительность, не забыл ли он упомянуть, что отец перед этим обвинил меня в том, что я привела к его порогу Вас, доблестный Дамдин? Отец называл Вас своим старым врагом! Не злоупотребляете ли Вы своим чином, чтобы обвинить в убийстве меня, его единственную дочь, и тем самым расправиться с нашим родом?

Тукуур потрясённо переводил взгляд с дочери плавильщика на дознавателя, не веря своим ушам. Как поразительно слеп он был! Семья Темир Буги была для него образцом добродетели, но оказалось, что она расколота подозрениями и гневом, корни которых уходили в толщу времён. Этого было уже достаточно, чтобы повергнуть его в смятение, но, как оказалось, духи только начали испытывать его разум на прочность.

Дознаватель хищно улыбнулся.

— Единственную дочь, говорите? Так ли это?

— Госпожа Аси, жена доблестного Буги, не пережила вторых родов, — выдавил из себя знаток церемоний. — Ребёнок умер вместе с ней. Так записано в городских архивах.

— Ответственные за эту ложь не избегут наказания, — презрительно отмахнулся Дамдин. — Жаль, что её не избежит сама лисица-колдунья. Аси, или, точнее, Асииннитари-онна, правнучка проклятого толонского царя-чародея! — он пронзил Илану взглядом, полным праведного гнева. — Твоя мать ускользнула от Ордена, но меня не обманешь карими глазами и чёрными локонами!

Знаток церемоний поднял руку, сложив пальцы в жест изгнания.

— Если мудрейший Дамдин обвиняет почтенную Илану в колдовстве, мы обязаны призвать наставника городских Стражей! — твёрдо заявил он.

Дворцовый прорицатель театральным жестом извлек из внутреннего кармана нефритовую пластину.

— Я — избранный сосуд, хранящий силу и мудрость Смотрящего-в-ночь! — провозгласил он. — И не нуждаюсь в помощи младших братьев Ордена в этом деле.

Дзамэ Максар упал на колени, щелкая сочленениями доспеха. Улан Холом последовал его примеру. Айсин Тукуур устало склонил голову и сложил ладони в жесте благоговения. Он не мог противиться воле бессмертного правителя Удела духов, но и отдать его посланнику на растерзание Илану тоже не мог. Что если Дамдин действительно сводит личные счёты, прикрываясь нефритовым оберегом? Знаток церемоний медленно опустился на колени и с силой хлопнул ладонью по полу, прогоняя дурные помыслы в Нижний Мир. Во время ученого диспута этот жест символизировал учтивое возражение, но Тукуур вложил в него всё свое несогласие и злость.

— Мы, недостойные соратники Смотрящего-в-ночь, — хрипло произнёс он, — просим его посланника преподать нам наставление в сборе доказательств, чтобы и мы впредь могли вершить правосудие, достойное слуг Великого Дракона.

— Наставляющий неопытного стократ умножает благие заслуги, — вторил ему Максар, которому тоже хотелось узнать ход мыслей дознавателя.

Улагай Дамдин благосклонно кивнул и бросил своему помощнику:

— Поторопи этого Кумаца, если он ещё не закончил!

Гвардейский офицер быстро вышел.

— Темир Буга вырвал чародейку из моих рук, — неспешно произнёс прорицатель. — И привёз её сюда, где у него были сообщники. Или у неё — не так важно. Желая собрать вокруг себя всех сторонников проклятой династии, они, несомненно, хотели, чтобы у них родился ребёнок, наделённый колдовскими способностями. С первой дочерью не вышло — страж Холом не даст соврать. Тогда они решились на вторую попытку, и Аси избавила Средний мир от своего присутствия. В этом все свидетели сходятся. Но пять лет спустя…

В коридоре послышались шаги. В комнату заглянул молодой армейский офицер и почтительно замер за порогом, повинуясь предупреждающему жесту Дамдина.

— …пять лет спустя из Бириистэна в Толон отправились две сестры, но только младшая из них заслуживала внимания Ордена. Увы, как и её мать, она ускользнула из наших рук.

— Бред, —