(не)Однофамильцы, или кофе с бывшим (СИ) - Лиза Осокина

Невозможно передать это ощущение по другому.

Мы находились в какой-то другой точке, чем всё люди. В обычном мире прошло несколько секунд, а у нас минута текла за минутой. Мы наслаждались этой близостью. Словно стёрты рамки всего телесного и ты чувствуешь то, что чувствует другой человек и не нужно больше слов.

Мы смотрели друг на друга и не могли отвести взгляд. Солнце золотило его волосы, резкими тенями подчеркивало скулы. В его глазах было столько тепла. Оно разливалось по моей коже, укутывало как мягкий плед, дарило ощущение абсолютного спокойствия.

Он целовал кончики мои пальцев. Я чувствовала его дыхание, сухость его губ, жар от его кожи, мозоли на его руках.

Меня засасывало в омут имени Дмитрия Шумского. Это было безумно сладко, и я растворялась в этих ощущениях. Кроме какой-то малюсенькой части мозга, которая возмущенно орала и протестовала, подозревая неладное. Но она не могла справиться с этим цунами чувств.

Слава Богу, в этот момент постучали в дверь. Нас выдернуло в реальность, я снова начала дышать, смогла отвести взгляд и, чтобы скрыть своё смущение, быстро разрешила войти. Вот же удав Каа. Как у него только получается так загипнотизировать меня.

Я не подумала, что увидят посторонние люди, но, судя по расширевшимся глазам, горничную наша поза немного смутила. Иииии… Это, конечно, была мелкая месть, но я не удержалась.

Глава 32

Я посмотрела на Дмитрия и строгим голосом сказала: — Сидеть! — потом обернулась к горничной и с извиняющейся улыбкой пояснила, — Он ещё наказан.

Думаю персонал у Васи видел вещи и похуже. Но все-таки бедная женщина бледно улыбнулась, поставила поднос на ближайшую поверхность и пулей вылетела из домика.

— Ленааа! — раздался возмущённый вопль Шумского.

Ну что Лена? Я уже двадцать семь лет Лена. Это не повод, чтобы так орать.

— Ладно, ладно, вставай, — успокаивающе говорю я. И дождавшись, когда он начнёт подниматься, снисходительно добавляю, — Разрешаю.

От негодования Шумский, кажется, закипел как чайник, разве что дым из ушей не идет. Мне даже интересно, что он будет делать дальше. Хотя, нет, не интересно. И я пошла посмотреть, что нам принесли.

Неплохо, неплохо. Полный кофейник хорошего кофе, аромат прям дразнит, и куча вкусняшек. А жизнь-то налаживается.

— Ты будешь кофе? — спрашиваю у Димки, и когда он соглашается, говорю, — тогда перенеси поднос к нам на столик, а то он очень тяжёлый.

Поднос он поставил не очень ловко и одна чашка опрокинулась.

— Ах, как нехорошо. Придётся снова тебя наказать, — веселюсь я.

— Это несмешно, — в от

вет бурчит Шумский.

От его ответа я несколько зависла. Чтобы замять эту неловкую паузу, стала разливать кофе по чашкам и выбирать между пироженками и эклерчиками на один укус, а потом осторожно спросила:

— Дим, в наших условиях, моя фраза может быть только шуткой. Когда ты стал настолько серьёзным? Ты ж первый любил посмеяться и поподкалывать окружающих.

— С нашей работой репутация очень важна, — продолжает хмуриться он.

Я обвела взглядом комнату в поиске аудитории, которая сейчас оценивает нашу репутацию, но не нашла ее и вопросительно подняла брови.

— Если б я пошутил так в суде, тебе бы тоже не понравилось.

— Так в том то и дело, что мы не на работе. Ты вообще как с друзьями общаешься? — я посмотрела на него, но теперь он углубился в кофе и сладости.

Я уже решила закрыть эту тему. И зачем я только стала с ним шутить⁈ Мы чужие люди. Когда он неожиданно продолжил:

— Никак. Все друзья здесь. С ними редко получается увидится. У всех работа, семья, свои увлечения. Свободное время редко совпадает. А там больше деловые партнёры, клиенты, с ними расслабляться не стоит, в момент без трусов останешься. Я поэтому и за эту встречу зацепился, другой шанс вряд ли будет.

Я не смогла не съязвить: — Что даже со старым другом Витой не получается расслабиться? — блин, как-то двусмысленно, конечно, прозвучало.

— Не, ну с Виткой мы давно расстались, — мой сарказм он, кажется, не заметил.

Его фраза вызвала гремучий коктейль чувств. Тут и чистое упоительное злорадство, ну надо же, такая шикарная Вита и оказалась чем-то недостаточно хороша. И наслаждение справедливостью, не знаю, что там у вас произошло, но вы явно оба получили то, чего заслужили. И трусливое облегчение, даже если эта тварь сюда приедет, нос она не сможет высоко задирать. Ну и что скрывать, жгучее любопытство. Из-за всего, о чем подумала раньше.

Но я постаралась как можно небрежнее сказать: — А почему?

Глава 33

Дмитрий

Бывают такие дни, когда судьба берёт тебя за волосы и об бетонную стену лицом: «Будешь так делать? Я спрашиваю, будешь ещё так делать?" А ты в ответ, умываясь слезами, соплями и кровью, рыдаешь "Никогда! Клянусь! Больше никогда!».

День, когда ты становишься другим. Точка невозврата. Для кого-то это диагноз, для кого-то ДТП. У судьбы миллион вариантов. У меня было мусорное ведро.

За день до этого меня вызвал главный и вынес весь мозг по поводу того, что я сильно сдал в работе: стал опаздывать на встречи, небрежно готовлю документы, постоянно не успеваю с заданиями и кто-то стуканул, что чувствует от меня запах перегара по утрам.

Я едва сдержался. Очень хотелось наорать на него и объяснить, как его контора у меня поперёк горла. Друг на друга жалуются, помощи никакой, клиенты сплошные уроды. Мне дают одну мелочевку, не стоящую внимания. Не хотелось отца подводить, который меня сюда устроил, поэтому промолчал.

Надо было что-то менять, а я не знал с чего начать. Да и не особо хотел. Зашёл по привычке в бар, пообещав себе только один бокал пива, но… Мне не хотелось идти домой. Да и какой это дом. Так. Помещение со всеми удобствами, включая постельные.

В результате, конечно, нажрался. Когда выходил из бара, рукой влупился в стекло двери, разрезал её в хлам. Привет, больница, очередь, швы, хмурый доктор. И реплику в свой адрес «Алкашня».

Когда я влетел домой, чтобы переодеться, уже безнадёжно опаздывал на встречу. Я в панике метался по квартире, ища бумажку с адресом. Подумал, что мы случайно выкинули её, и перевернул мусорное ведро на пол. И вот тут судьба вмазала мне поддых. На верху кучи валялся тест на беременность с двумя полосками.

Тот ужас, который я испытал, поймёт далеко не каждый. Я знаю, что подумает большинство. Ну залетела твоя баба, ну так женись. Тебе же с