Нашествие - Андрей Левицкий

Игорь говорил это и понимал: никого он не найдет. Тони больше нет, как и дяди Миши с Леной, автобус вместе с пассажирами лежит на дне канала, и внутри него…

Лицо жены встало перед глазами так ясно, что он зажмурился, схватившись за голову, опустился на корточки и замер. Некоторое время было тихо, потом в глухой, наполненный мрачной тоской мирок, которым стало сознание Игоря, проник стук, шелест травы, тихое сопение…

На плечо ему легла ладонь.

— Ну ладно, дядька, — произнес Хорек над ухом. — Сотник, слышь? Ну, эй!

Мальчишка схватил его за руки, потянул, отнимая их от лица. Игорь поднял голову — Хорь стоял перед ним.

— Давай отведу тебя к мосту. Он близко, только ты все равно тихо, ладно? Ну, давай, вставай.

Когда Сотник выпрямился, острозубый мальчишка ухватил его за руку и потащил через рощу, где все громче звучали птичьи голоса, в сторону, откуда доносился плеск воды.

* * *

Мост был взорван — лишь огрызки свай торчали из воды.

— Дядька, эй… — начал Хорек, но Сотник не слушал. Скинув туфли и раздевшись, он бросился в воду.

Он нырял, пока перед глазами не поползли огненные точки и сердце не начало биться гулко, быстро и тяжело — но так и не смог донырнуть до ушедшего на дно автобуса, хотя бы коснуться его. Игорь выбрался наружу, уселся на землю и уставился перед собой остановившимся взглядом. Все было кончено. Прежняя жизнь ухнула под откос, еще когда его забрали в предвариловку, а теперь… теперь исчезло последнее, что связывало Сотника с прошлым. Тоня. Она была единственным близким ему человеком.

А может, жена выплыла? В конце концов, она ведь в юности долго посещала секцию, у нее даже разряд какой-то… Игорь окинул взглядом быстро бегущую воду. Не ври самому себе — ее больше нет.

Солнце давно взошло, сквозь купол оно светило так же ярко, как и обычно. Хорек опустился на корточки рядом.

— Ну что? — спросил он жалостливо. — Что дальше делать будем?

Ответом ему были звуки выстрелов, донесшиеся из-за рощи.

Хорек обернулся, Игорь вскочил.

— Что там? Похоже на…

Мальчик охнул:

— Рылы! У них батя мой! — он рванул к роще.

— Стой! — крикнул Сотник, хватая брюки. — Погоди!

Размахивая пистолетом, Хорек бежал прочь. Сотник запрыгал на одной ноге, потеряв равновесие, упал, наконец, натянул брюки и схватился за рубашку. Когда он поднял плащ, Хорек уже канул между деревьями.

Рассвело; светло-зеленое стеклянное небо раскинулось над Москвой во всей своей пугающей красе. Иногда по нему пробегала рябь, часто купол прочерчивали изумрудные молнии, распадались на короткие отростки, которые дождем сыпались вниз и таяли.

В роще вовсю щебетали птицы. Миновав ее, Игорь ничком упал на землю позади валявшейся в траве автомобильной шины.

Вдалеке виднелись серые пятиэтажки какого-то дешевого окраинного района, из-за крыш торчала труба — может, той самой кирпички, где трудился родитель Хорька. А за рощей, прямо на берегу канала, который, как оказалось, полого огибал ее, была небольшая свалка. Там треугольником стояли проржавевшие контейнеры, доверху забитые всякой гадостью — один у рощи, другой подальше, последний примерно между ними, но ближе к каналу. Рваные пакеты, бумага, ветошь, мокрый картон и гниющие доски пестрым ковром накрыли землю. У дальнего контейнера не было бортика, но слежавшийся мусор наружу не высыпался, образовав ровную стену.

В этом месте чужакам и устроили засаду.

Игорь увидел крупное животное с тремя горбами и кривыми толстыми рогами, сидящего между горбами чужака, а за ним — второго, не то мертвого, не то без сознания, пристегнутого к заднему горбу ремнем. Впереди ехала пара дизельных тачанок, в первой маячили три силуэта, во второй два. Разъезд, или патруль, или как еще назвать эту мобильную бригаду, двигался мимо свалки, когда на него напали трое спрятавшихся за контейнерами люди.

Их выстрелы повредили колесо передней машины. На глазах Игоря тачанка свернула — и въехала прямиком в стоящий дальше других контейнер, тот самый, без бортика.

Сотник со своей позиции мог наблюдать и за чужаками, и за теми, кто атаковал их. Двое с пистолетами были в форме милицейского патруля, а молодой здоровяк в камуфляжных штанах и черной майке держал кусок ржавой трубы. Один патрульный стрелял молча, другой хрипло вопил, раз за разом посылая пули в бок рогатого животного, которое вроде бы и не замечало этого.

Когда тачанка въехала в дальний контейнер, тот дрогнул, и стена мусора в нем обрушилась — прямо на великана с трубой. В этой тачанке было трое чужаков (Игорь понял вдруг — теперь они без противогазов!). Водитель прыгнул на контейнер, откуда нырнул в засыпавший великана мусор; остальные соскочили на землю и тоже бросились в бой. Грохнул выстрел, блеснуло пламя.

Прятавшийся ближе других к роще милиционер, выскочив из-за укрытия, выпустил последнюю пулю в лицо чужака, который сидел на передке второй тачанки. Двигался патрульный как-то не очень ловко, спотыкался и пошатывался… да он пьяный, сообразил Сотник.

Водитель машины откинулся назад, затем повалился вперед, сдвинув рычаг и на что-то нажав. Тачанка резко увеличила скорость, сворачивая к каналу по крутой дуге, и чужак позади убитого водителя полез через него, чтобы добраться до управления. Патрульный с криком отпрянул, ноги заплелись, он упал. Тачанка переехала его и пронеслась между контейнерами, разбрасывая колесами мусор.

Когда машина ехала мимо, второй патрульный, пригнувшийся за тем контейнером, что находился ближе к каналу, выстрелил и попал в бок чужака, пытавшегося остановить тачанку. Взметнув фонтан воды, она въехала в канал. Задымилась, потом вода накрыла ее — машина встала. Над поверхностью торчал лишь рулевой рычаг да край заднего бортика, в грязной мути вокруг расплывалось пятно крови.

Когда Сотник перевел взгляд обратно, патрульный уже подбежал к рогатому животному.

У того чужака, что был пристегнут к заднему горбу, голова свесилась на грудь, а руки безвольно покачивались — судя по всему, он был мертв, и в седле его удерживали лишь ремни крест-накрест. Животное остановилось; сидящий впереди нагнулся вбок, вцепился патрульному в плечо и занес нож с извилистым лезвием. Милиционер схватил его за кисть, молотя стволом пистолета по ребрам, стараясь отвести руку противника в сторону, а тот, нависая сверху, пытался сломить сопротивления. Дальше, возле контейнера с проломленным бортиком, происходило что-то непонятное, там клочьями взлетал мусор, там громогласно матерились, рычали и орали…

Патрульный закряхтел, рука с ножом медленно пошла вниз. Вскочив, Сотник бросился к ним. На ходу нагнувшись, выхватил из мусора остатки настольной лампы: тяжелую железную подставку с торчащим из нее изогнутым штырем, на конце которого болтался черный «патрон». Перехватив лампу за штырь, Игорь занес ее над головой.

Когда он подскочил ближе, нож впился в грудь милиционера. Чужак повернул голову — узкое, серое лицо обратилось к Игорю, и тот что было сил врезал по нему подставкой.

Штырь сломался. Чужак отпрянул, оставив нож в груди упавшего на спину патрульного, схватился за горб, чтобы не свалиться с животного, которое замычало и медленно зашагало прочь. Удар рассек лоб прямо над бровью; густая темная кровь залила глаз и скулу.

Только сейчас Игорь разглядел кожаный колпак, надетый на передний горб. На колпаке был патронташ, какие-то инструменты, лопатка, фляга, ножны и чехол, в котором находилось большое, с длинным стволом электроружье. Все это крепилось сложной системой ремней — и, кажется, в неподходящий момент пара их перепуталась, из-за чего всадник, не сумев быстро достать оружие, был вынужден действовать ножом.

Высвободив ногу из стремени, чужак соскочил на землю. Нагнулся, протянув руку к ножу в груди патрульного, но Сотник не позволил схватиться за оружие — сдавил широкими ладонями голову противника и рванул.

Что-то с физиологией «серых» было не так. Любому нормальному человеку подобный рывок сломал бы шею, но чужак лишь зашипел… и вдруг, нагнув голову к плечу, вырвался из хватки. Это было невероятно, немыслимо — такая змеиная гибкость, шейные позвонки должны были превратиться в кашу, но они выдержали. Присев у ног Игоря, боком к нему и спиной к животному, чужак схватился за нож.

У дальнего контейнера что-то выкрикнули на незнакомом языке, раздались выстрелы.

Сотник с громким выдохом опустил кулак и, словно молотом по наковальне, врезал чужаку по темени. Тот гортанно выругался, то есть прокричал нечто вроде: «Бака кров, кара миджа!», выдернул из тела патрульного нож и не глядя полоснул им. Извилистое лезвие вспороло штанину. Игорь схватился за электроружье, провернул его вместе с чехлом, скрипнув ремнями, нащупал под мягкой кожей спусковой крючок и вдавил.