Колумбина или... Возвращение голубков (СИ) - Ренсинк Татьяна

Подруги ужинали этим вечером и украдкой подглядывали в сторону точно так же ужинающей в стороне у окна пары мужчин. Они сидели на довольно дальнем расстоянии. Слышно не было, о чём говорили, да и в самом зале, где было много народа, стоял гул, суетились приятно одетые и вежливые половые...

– Они здесь, я в шоке, – наклонившись к подруге ближе, тихо проговорила поражённая Иона.

– Успокойся, – улыбнулась Габриэла из-под капюшона. – Подойти стоит к ним и всё. Ты же видела, он был тебе верен весь путь сюда... Мы скоро в Петербурге будем, надо быть вместе.

– Ты права, – вздохнула Иона и краем глаза вновь оглянулась на тех мужчин, кем приходились Пётр и Тико. – Подождём чуток. Я к нему ночью проберусь.

– Ух и интриганка ты, – тихо засмеялась Габриэла, а Иона поддержала смех. – Тише ты! Схимникам положено смеяться?

– Нет, наверное, – хихикнула Иона как можно тише. – Всё, делаем вид, что мы серьёзные.

– Я чувствую себя девочкой. Мы как дети.

– Иногда можно и ребячиться.

– Ты права...

Подруги тихо разговаривали, не спеша ели, и никто не обращал на них внимания, кроме тех, кого они обсуждали...

– Мне кажется, или нас преследуют монахи? – спросил Тико, в очередной раз заметив уже знакомых монахов, которые иногда поглядывали в его с Петром сторону.

– Ты прав, мы видим их часто, – взглянул Пётр в сторону Ионы и Габриэлы.

Немного помолчав, вспоминая весь путь, Пётр задумался:

– Погоди, когда я возвращался тебя забрать в храме того монастыря, я натолкнулся на кого-то... Монах...

– И что?

– Да нет, опять мысли дурацкие, – усмехнулся Пётр. – Вспомнил, как ахнул и охнул тот, а я ещё подумал... Как женщина. Но мы заняты с тобой были, и я спешил. Не придал тому значения. Ведь я уверен, что Иона в Петербурге. Вернее, был уверен.

– Не произноси её имя, – поразился Тико. – Это был мужской монастырь!

– Ты думаешь, она бы туда не пробралась? – удивился Пётр. – Поверь мне, моя жена может быть везде.

– Как хорошо, что ты ей верен, – тихо засмеялся Тико.

– Тьфу на тебя, – поддержал смех Пётр и кивнул в сторону монахов. – Но я намерен познакомиться с ними.

– Сейчас?! Такие, будто отшельники. Разве ответят что? – сомневался Тико. – Вряд ли выдадут себя, если это те, о ком мы думаем.

– Те, – стал кивать с пониманием Пётр. – Ты прав! Она, скорее всего, путешествует с ней!

– Вот, – поднял палец Тико и снова засмеялся. – Бежала, значит, и правда.

– Не сходится, – стал серьёзнее Пётр, снова задумавшись. – Иона не могла оставить детей. Меня, да, но не их. Не малышку Машеньку. Нет.

– Пожалуй, и я сомневаюсь теперь, – вздохнул Тико, тоже задумавшись, и взглянул на монахов.

Те уже закончили трапезу и, заплатив половым, медленно направились к лестнице, а там и на верхний этаж, где располагались гостевые комнаты.

– Ушли на покой... Не оглянулись... Нет, – мотал головой Тико. – Зря я тебя смутил.

– Ничего, – продолжил Пётр есть, не оглядываясь на обсуждаемых. – Я сам хотел верить, но нет... Зря. Ничего,... увидимся с ними в Петербурге. Уж завтра!

Вспоминая прошедший день и этот ужин в трактире, Пётр ещё долго не мог уснуть. Он стоял у открытого окна в своей комнате и смотрел на мерцающие в небе звёзды. Свежий ветер лёгким касанием ласкал его лицо и разносил аромат стоящих на подоконнике в вазе цветов. Словно весна была здесь. Словно всё хорошо, и нет причин хранить тревогу. Душа радовалась начавшемуся полёту воспоминаний, унося мысли далеко, в самое начало знакомства Петра с Ионой.

С умилением Пётр улыбался... Он будто видел образ любимой вновь перед собой, бегал за нею и от неё, скрывался и появлялся, внезапно заключал в объятия и целовал*. Забывшись в сладости грёз, он не сразу услышал, что в дверь кто-то скребётся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Уставившись на неё, Пётр прислушался... Кто-то пытался проникнуть сюда, но дверь заперта, а ключ... Ключ, торчащий в замочной скважине, вдруг выпал. Его кто-то вытеснил. Пётр широко раскрыл глаза от удивления, параллельно достав из-за пазухи пистолет. У двери, чтобы оказаться за нею, он встал спиной к стене и стал ждать...

* - «Голубки воркуют...», Татьяна Ренсинк

Глава 28 ("ты кладовка тайн...")

Дверь кратко скрипнула, медленно открываясь, и остановилась. Тень человека в плаще высветилась на полу, а Пётр, прячась за дверью, был готов или ударить прокравшегося сюда, или пристрелить на месте, если понадобится. Он поднял оружие, сделал шаг сразу, как только вошедший человек прошёл дальше в комнату.

Только Пётр замахнулся, чтобы ударить неизвестного, как тот повернулся и от неожиданности взвизгнул.

– Нет! Это я! – выкрикнула Иона и сбросила капюшон, а свои заплетённые волосы одним движением руки распустила.

Отбросив пистолет в сторону, Пётр тут же заключил её в жаркие объятия. Они ничего не говорили. Просто припали к губам друг друга, обвили руками тела так крепко, так безумно, словно вечность не виделись.

Жизнь друг без друга не представлялась. Их сердца и души создавали одну мелодию вечности лишь для них, и терять друг друга нельзя. Судьба за них, счастье с ними.

Пнув дверь ногой, чтобы захлопнулась, Пётр поднял любимую на руки и перенёс на постель. Он не выпускал её, стонущую от наслаждения, из своих рук и не переставал покрывать поцелуями, параллельно обнажая и обнажаясь сам. Шёпот, мольба любить, целовать, не останавливаться, выкрики имён друг друга, словно зов: да, люби меня; да, я принадлежу тебе; да, мне страшно без тебя... Я твой... Я твоя...

Жаркие, ненасытные, они не скоро лежали утомлённые в любящих объятиях. Когда же дыхание стало возвращаться в норму, а тело расслабилось от вернувшегося счастья ощущать любовь дорогого человека, Пётр нежно вздохнул и улыбнулся. Иона издала ласковый звук наслаждения лежать на его груди, и их взгляды встретились.

– А теперь расскажи мне всё, красавица, – прищурился довольный Пётр.

– А я расскажу. Тебе понравится, – хихикнула она и с расслабленным вздохом снова легла головой на его плечо.

– Не говори только, что просто проверяла на верность. Будет первый в жизни скандал. А дальше... Ты не могла бросить детей, верно? – давно наболевшее Пётр всё же хотел высказать теперь и, не узнав всю правду немедленно, не сможет уснуть. – Меня ладно, но не детей.

– Я и тебя бы не бросила. С чего вдруг? – приподнялась Иона, а в этом удивлённом взгляде он увидел многое: она не исчезала по своей воле.

Иона рассказала, что очнулась в совершенно незнакомом месте. Как её похитили, как не проснулась, что использовали для этого — не знала. Рассказала, что бежать удалось тоже при странных обстоятельствах. Держали её в подвале какого-то деревенского дома, а в один из дней просто оставили всё открытым и ушли. Никто не следил, никого Иона не обнаружила, но когда убежала, увидела рядом дворец Разумовского...

– Так и пришла туда тайком, встретилась с Габриэлой, – вздохнула Иона вновь, рассказывая дальше. – Узнав, что ты там был, искал и уехал за мной в Петербург, я поняла куда держать путь. Ты подумал, что я бежала туда. Мы разминулись. А потом мы с Габриэлой проникли в монастырь... мужской, – прищурилась она, надеясь, что муж поймёт намёк, а он спокойно лежал и слушал её рассказ, подложив руки под голову. – Одежду... одолжили у них. В схимников переоделись... Что ты молчишь?