Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если он сохранял полную неподвижность, то видел происходящее вокруг. При этом он обнаружил, что может расслабить слуховые нервы точно так же, как зрительные, и тогда услышал звуки. До него доносились голоса фигур, высокие, писклявые, точно от вдыхания гелия. Казалось, фигуры радостно вскрикивают, извлекая из кучи ту или иную вещь.
Он направился к ним, чтобы получше рассмотреть. Все исчезло. Он остановился. Все вернулось. «Нет! Я не хочу этого!» Но когда он невольно тряхнул головой, здание тотчас превратилось в пустое, отзывающееся эхом нечто, движущееся с кошачьей осторожностью.
Разные кучи состояли из непонятного старья. Горы чемоданов, почти все потрепанные, побитые, словно по-человечески измученные долгими странствиями. Пирамиды всевозможной обуви: штиблеты, дамские туфли, деревянные сабо, детские ботиночки из мягкой кожи, шлепанцы, сапоги, обувь для того, обувь для сего, изношенная и новая — столько обуви, что она могла бы сама по себе дотопать до Марса и вернуться назад. Очки в столь же огромной куче вместе с пенсне, лорнетами, моноклями и прочей оптикой. Одежда: неисчислимое тряпье разнообразных покроев и фасонов, неописуемое, громоздящееся под самую крышу. И… нет, да — волосы! Тонны волос — глянцево-черных, лилейно-белых, всех оттенков. Человеческие волосы, завитые, коротко остриженные и прямые; а также косы, заплетенные лентами. И зубы тоже, самая жуткая куча из всех: коренные, мудрости, глазные, резцы, даже молочные, а некоторые — с кусочками зубного камня на кривых корнях.
Они исчезли — Клит инстинктивно пошевелился, потрясенный увиденным.
Он упал и остался стоять на коленях. Жуткий интерьер возник снова.
Теперь, расфокусировав взгляд, он яснее увидел людей, рывшихся в жалком барахле. Они всего лишь забирали то, что прежде принадлежало им, что по праву оставалось их собственностью.
Он увидел женщин — да, лысых женщин всех возрастов, — которые забирали свои волосы, примеряли их, восстанавливая прекрасный облик.
Множество членов темного сообщества стояли вокруг и аплодировали, когда идущие становились целыми.
И тут ему почудилось, что он видит Юнис.
Ну конечно же, в ней текла еврейская кровь. И где же было искать ее, как не в этом страшном месте, среди гонимых, среди обездоленных, среди жертв кровавой бойни.
Он окаменел там, где стоял, боясь пошевельнуться, чтобы она не исчезла. Она ли это? Акварельный двойник той Юнис, которую он когда-то любил?
Сквозь все его существо начало подниматься что-то вроде слез, колоссальное раскаяние за все человечество. Он громко позвал ее, произнес ее имя.
Все исчезло, кроме огромного пустого зала, недвижного, как рок.
Он замер, и она уже подходила к нему! Она узнала его и протянула руку.
Но стоило ему сделать движение, как Юнис исчезла.
Когда он заледенел в неподвижности, она и все, что ее окружало, вернулось.
— Мы не можем быть вместе, — сказала она, и в ее голосе звучала неизбывная тоска, словно в крике совы над заболоченным лесом. — Ведь кто-то из нас мертв, а кто-то жив, Оззи, мой любимый!
Она то растворялась в воздухе, то снова появлялась, пока он подбирал слова для протеста.
Она опустилась рядом с ним на колени, положила ладонь на его плечо. И они застыли в молчании, почти касаясь щеки щекой — тот мужчина, та женщина.
— Я так и не поняла… но мои письма дошли до тебя. Ты пришел! О, ты пришел! Как ты отважен…
От ее шепота у него потеплело в груди — так значит, в нем есть что-то хорошее, что-то, на чем можно будет строить грядущее, каким бы оно ни было… Он поглядел в ее глаза, но не прочел в них отклика и даже с трудом воспринял их как глаза. Почти не шевеля губами, он еле слышно произнес:
— Юнис, если передо мной хоть капелька тебя, то я сожалею… глубоко и нескончаемо сожалею обо всем. Я живу в моем собственном аду. Я пришел сказать это, объяснить тебе это, последовать за тобой в геенну.
Казалось, она не спускает с него взгляда. Он знал, что она видит его не так, как когда-то, но как нечто, как аномалию того, что здесь было вариантом континуума пространства-времени.
— Все эти… — Он чуть было не сделал движение, и гигантские кучи хлама начали расплываться в невидимость. — Что они делают теперь? Он же… я говорю про холокост, он же был так давно. Так давно…
Она, кажется, не хотела отвечать, пока он не подтолкнул ее, и ее существо заколебалось, почти рассеиваясь у него на глазах.
— Здесь нет ни «теперь», ни «очень давно». Ты способен это понять? Здесь не так. Подобные указатели времени всего лишь произвольные установления в твоей… ну… в твоем измерении. Здесь они бессмысленны.
— О Господи… — он застонал, закрывая глаза ладонями, борясь с ощущением невозвратимой потери.
Когда он посмотрел в щелку между пальцами, здание вновь двигалось. Он не шевельнулся, думая: если здесь нет «теперь», то и настоящего «здесь» тоже нет — и пронесся через стену в своего рода пространство, которое не было пространством. Он решил, что потерял Юнис, но общее движение вновь приблизило ее к нему. Она все еще стояла на коленях.
Она говорила, объясняла, как будто он никуда не исчезал.
— И не отыскать ни единого имени, когда-то произнесенного со страстью, но уже давно забытого в твоей обремененной временем сфере, которое не находилось бы здесь. Все, даже наиболее очерненные, должны присоединяться к этому колоссальному сообществу, пополняя его численность изо дня в день. — (Она поет? Или слух ему изменяет от невыносимой тревоги и смятения?) — Мириады тех, кто не оставил по себе памяти, и тех, чья слава сохраняется на протяжении того, что ты называешь веками, все они обретают свое место…
Ее голос замер, едва Клит сделал умоляющее движение, надеясь услышать более человеческое слово. Если бы он мог вернуть ее… Но эта мысль оборвалась, так как огромный зал вновь был пустым, безмолвным, заполненным только необъятной тишиной, такой же неумолимой, как сама смерть.
Вновь он был вынужден застыть в ожидании.
Тень Юнис продолжала говорить, быть может, в полном неведении о том, что произошло… А быть может, и он исчезал из ее варианта зрения.
— Здесь король Гарольд извлекает стрелу из глаза; Сократ оправился от выпитого яда; целые армии избавились от своих ран; богумилы, вновь вернувшиеся; Робеспьер с возвращенной головой; архиепископ Крэмнер, сведенный с костра; Юлий Цезарь, не заколотый; сама Клеопатра, не убитая аспидом, как и я — коброй моего отца… Ты должен узнать, Оззи…
Пока она бормотала свой длинный список, словно была навеки обречена называть мириады различных личностей (а так и есть, подумал он с отчаянием), он был способен только снова и снова спрашивать себя: «Как мне вернуться в Оксфорд, как мне вернуться в Септуагинт вместе с этим фантомом моей любви или без него?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- «Если», 2001 № 03 - Журнал «Если» - Научная Фантастика
- «Если», 2016 № 02 - Журнал «Если» - Газеты и журналы / Научная Фантастика
- Уайтбол - Ирина Белояр - Научная Фантастика
- Все эти миры - Деннис Э. Тейлор - Космическая фантастика / Научная Фантастика / Разная фантастика
- Любовь, смерть и роботы. Часть 1 - Тим Миллер - Боевая фантастика / Научная Фантастика / Ужасы и Мистика / Юмористическая фантастика
- Планеты Магды - Павел Гашев - Научная Фантастика
- «Если», 2008 № 08 - Журнал «Если» - Научная Фантастика
- «Если», 2005 № 02 - Журнал «Если» - Научная Фантастика
- Офицер особых поручений - Сергей Лукьяненко - Научная Фантастика
- День, которого нет - Генри Каттнер - Научная Фантастика