Слово о словах - Лев Успенский

То же самое мы видим повсюду в мире. Слова эти часто очень похожи, а значат они повсюду разное.

У турок и у родственных им народов слово «дади́» значит «няня», а во Франции слово «дада́» – «игрушечный конек», «лошадка на палочке».

Французские малыши к тому же говорят «додо́» вместо нашего «бай-бай».

В Грузии дедушку называют «бабуа», бабушку – «бэбиа», а маму, как это ни странно на наш слух, – «дэда».

Да нет даже надобности углубляться в дебри чужих языков. У нас в русском языке слово «папа», как известно, значит «отец». Но вот возле Пскова до сих пор в детском языке это же слово означает также «хлеб», «кушанье». «На́, на́, поешь папы!» – такую странную фразу можно услышать там из уст матери или бабушки, разговаривающей с маленьким ребенком. То же самое наблюдается и на Западной Украине[15]. И опять-таки удивляться не приходится: как слово «мамма» может получить в понимании взрослых то значение «мать», то смысл «материнская грудь», так и «папа» иной раз понимается как «отец», а иной – как «еда», «питание». Все дело в том, что так называемый «детский язык» на самом деле придумывают и растолковывают вовсе не сами грудные ребята, а их взрослые воспитатели, те люди, которые уже умеют говорить, понимают, что такое язык и для чего он нам нужен.

Так в наши дни люди говорящие «помогают» объясняться тем, кто говорить еще не умеет. Без этой помощи у них бы ничего не вышло.

Но ведь тысячелетия назад, когда люди впервые овладевали речью, на земле еще вовсе не было говоривших живых существ, ни больших, ни малых. Никаких «учителей», никаких «помощников» у древнего человека не было. И конечно, он никак не мог «начать говорить», «овладевать языком», тем способом, каким сейчас овладевают им наши ребята, учась у других. Безусловно, детский язык не мог быть и никогда не был основой, началом «большого» человеческого языка.

Есть и другие доказательства справедливости этих возражений.

Некоторые слова и словечки, которые обычно считаются «детским лепетом», на самом деле имеют свою очень долгую и сложную историю и свое, совершенно недетское, происхождение.

Вот, например, уютное, сонное слово «бай-бай», – от одного его звука глаза слипаются. Кто, казалось бы, мог его выдумать, кроме засыпающего в теплой кроватке ребенка?

Однако, заглянув в словарь «взрослого» русского языка, мы рядом с «бай-бай», рядом с «баиньки», «баюшки», рядом с выражением «баюшки-баю» встретим самый настоящий, да еще старинный, русский «взрослый», глагол «ба́ять», подлинно русское существительное «байка». «Баять» значит: «рассказывать»; «байка» – «сказка». А сочетание слов «баюшки-ба́ю», несомненно, значит: «я тебе сказываю сказочки». И конечно, оно родилось вовсе не в речи малышей, а в устах матерей и бабушек, которые «убаюкивали» своих любимцев, рассказывая над их колыбельками бесконечные дремотные сказки-байки[16].

Точно так же языковед скажет вам, что детское словечко «ладушки» (мы его теперь неверно понимаем как «ладошки») на самом деле очень древнего и любопытного, но совершенно «взрослого» происхождения. Детская песенка «Ладушки, ладушки, где были? – У бабушки!» распевалась тогда, когда нашего слова «ладонь» еще и не существовало на свете: наши предки вместо «ладонь» употребляли слово «доло́нь»[17]. Слово же «ладушка» было в те времена словом не только «детского», но и самого что ни на есть взрослого языка. В «Слове о полку Игореве» несчастная и милая Ярославна горько взывает к ветру, Днепру-реке и солнцу:

«О ветер-ветрило!.. Зачем мечешь ханские стрелы на воинов моего лады?

…O Днепр-словутич! Принеси моего ладу ко мне, дабы я не оплакивала его по зорям!

…Светлое и пресветлое солнце! Зачем ты палишь горячими лучами воинов моего лады?»

Тут везде слово «лада» означает «любимый», «муж». Но оно и вообще значило «милый сердцу». У А. К. Толстого в одном из стихотворений говорится:

Порой веселой маяПо лугу вертограда,Среди цветов гуляя,Сам-друг идут два лада.

Толстой стилизует речь, подражая языку Киевской Руси, и у него здесь «лада» значит «влюбленные», «милые», «жених и невеста». Так удивительно ли, если любящие матери нашей древности называли своих маленьких «чад» «ладами» или «ладушками»? А тогда ясно, что детская песенка, доставшаяся нам от тех времен, означает просто: «Милые детушки, где вы были? – У бабушки!» Вот, оказывается, из какой глубины прошлого дошли до нас ее слова: а мы-то думали, что их чуть ли не сегодня изобрели младенцы, научив заодно им и своих родителей!

Ясно, что теория, по которой человеческий язык создался из детского лепета, не заслуживает большого внимания. Кое-какие детские словечки («ням-ням», «бяка», «мама», «папа») живут в каждом «взрослом» языке. Но их в нем очень немного, и родились они не до создания «взрослого языка», а после него. Их создали, приспособляясь к ребяческому лепету, родители и воспитатели; малыши очень редко говорят друг другу «пойдем тпру-а» или «будем баиньки». Это не детский, а скорее мамин и бабушкин язык.

Значит, и «вау-вау» теория и «ням-ням» теория не удовлетворили нас. Осталось познакомиться с третьей такой теорией. Ее, равняясь по первым двум, можно было бы насмешливо окрестить, скажем, «ух-ух» или «брр-брр» теорией. Но в науке она носит важное название «теории непроизвольных выкриков».

ТЕОРИЯ НЕПРОИЗВОЛЬНЫХ ВЫКРИКОВ

О чем она говорит?

Человек неожиданно коснулся накаленного предмета. Отдернув руку, он непроизвольно вскрикнул: «Ой!» Вскрикнет русский, вскрикнет негр, таджик, чукча, англичанин или полинезиец. Закричат обязательно, помимо воли.

При этом вряд ли кто-нибудь из них разразится хохотом или произнесет нечто вроде «тюрлю-тютю!». Все одинаково выкрикнут: «Ой!», «Ах!», «Ох!», «Уф!» Очевидно, именно эти восклицания естественны, свойственны всем людям, где бы они ни жили.

От чрезмерного холода все мы содрогаемся: «бррр!». Жара вызывает возглас наподобие «фффу!». Это не зависит от нашего намерения, приходит на язык само собой, у всех одинаково.

Так, может быть, следует думать, что примерно такие же непроизвольные выкрики и послужили тысячелетия назад первой основой нашего языка?

Древний человек кинулся в реку и вдруг закричал? «бррр!». Остальные, слыша это, поняли: «Эге! Вода-то холодновата!» – и уже осторожнее лезут в нее. Очевидно, возглас «бррр!» что-то значит. Так почему же не воспользоваться им, чтобы всегда сообщать другим свое ощущение холода? Почему непроизвольный выкрик не превратить в слово, употребляемое уже произвольно?

Если было так, язык, вероятно, и родился бы из подобных полувздохов-полустонов, из тех «ахов» и «охов», от которых человек, безусловно, не мог удержаться, даже когда был еще «безъязычным» существом. Но так ли это?

Этому можно было бы поверить, если бы нам доказали, что слова, обозначающие сильные непроизвольные чувства, одинаковы во всем мире, у всех людей. Но этого как раз и нет.

Даже наиболее обыкновенные междометия, те самые, которые прямее всего эти чувства выражают, и они в различных языках совершенно не похожи друг на друга.

Наше обыкновеннейшее «ну» будет звучать:

По-французски: э-бьен!

по-английски: уэлл! (или: уай!)

у турок: хайли́ (или я!)

в киргизском языке: койчу́ (или: бол!)

Смех – один из самых непроизвольных выкриков человека: попробуйте-ка не смеяться, если вас смешат!

Однако наш глагол «смеяться», «хохотать» на другие языки переводится так:

по-французски: рир

по-немецки: ла́хен

по-английски: лаф

по-турецки: гюльме́к

по-киргизски: каткыруу́

по-японски: бара́у

по-фински: на́ураа

и так далее

Попробуйте отыщите в этом пестром разнообразии следы первоначальных, будто бы общих у всего человечества «выкриков»!

Сто́ит заметить и еще одно интересное обстоятельство: понятие «смех» будет на разных языках передаваться такими словами:

по-русски – смех

по-французски – ри

по-польски – сьмех

по-итальянски – ри́за

по-чешски – смих

по-румынски – рыс

по-болгарски – смях

по-испански – ри́са

Почему-то у одной группы народов эти слова между собой схожи. Схожи они и у народов другой группы. А вот между этими группами ничего общего нет.

Как это объяснить? Может быть, русские, чехи и поляки смеются похоже друг на друга, но совершенно иначе, чем румыны, французы или испанцы? Но ведь это неверно: смех действительно одинаков у всех народов земли!