Сказки и рассказы - Айгуль Иксанова

– Обещаем! – снова нестройным хором крикнули дельфинята.

– Отлично. Тогда поплыли. Плывите рядом, слушайте и запоминайте.

Дельфин должен жить в своем племени. Все дельфины – братья.

Дельфин должен быть свободным.

Дельфин должен сам ловить свою рыбу и не брать пищу у людей.

Дельфин должен держаться подальше от людей и от суши.

Дельфин должен поддерживать гармонию океана и соблюдать его правила.

Дельфин убивает лишь добычу.

Дельфины – мирные существа и не причиняют зла другим.

Малыши тоненькими голосами повторяли за ним слова Великого закона, одновременно работая плавниками и хвостами.

Совсем скоро Большое течение подхватило их и понесло Мела и его маленькое племя к южным морям.

Мимо, держась за спину плоской гигантской черепахи, проплывал краб-отшельник. На миг его глаза встретились с глазами дельфина.

– Он знал, он все знал с самого начала! – подумал вдруг Мел. – Он говорил, что Альта останется с Аурисом. А у него, Мела, и без нее будет много детей. Так и вышло. Теперь у него много детей, больше, чем у какого-либо дельфина со времен возникновения океана! И он только надеялся, что никого из них не коснется подводная война, и что никому из них не придет в голову однажды взять рыбу у человека.

– Запомните, рыба, пойманная вами, куда вкуснее чем та, которую вам дали. Это вкус свободы. Когда почувствуете его – не теряйте больше, – продолжил он свои объяснения.

– А если не получается поймать? – спросил кто-то.

– Значит, с тобой поделится племя. Помните, дельфин дельфину – брат. Это вечный закон.

– Что значит «вечный»?

– Значит – он будет всегда.

– Как океан?

– Как океан.

Дельфинята понимающе закивали. Океан был их мерой, они все сравнивали с ним. Мел вдруг подумал, что это правильно. Меньше, чем океан – значит, не имеет смысла. Подводная война была меньше, чем океан. Корабли людей и их трубы меньше, чем океан. Сами люди были меньше, чем океан.

Он и Дон, он и Альта, – вместе были больше, чем океан. Великий закон был больше, чем океан, а может и больше, чем сама земля. Как знать, может быть, и там, на суше, действует тот же закон, просто люди не знают об этом? Кто-то должен им рассказать. Кто-то, но не я. Дельфин должен держаться подальше от людей и от суши. Дельфин должен быть свободным.

Так думал Мел, а большой океанский тракт уводил их все дальше от подводного города и любимой лагуны, в которую они никогда уже не вернутся.

Там, наверху, бушевали грозы, поднимались к небесам могучие волны, а здесь, в глубине, было тихо и спокойно.

Они плыли далеко, туда, где у горизонта, море сливается с небом, к самому-самому солнцу. Краб-отшельник был прав насчет Альты, прав насчет детей, но насчет этого он точно ошибся!

Теперь Мел был абсолютно уверен, что когда солнце уходит за горизонт и спускается в море – до него можно доплыть.

Легенда о сарматах.

История одной монеты

Справа и слева высились горы. Зеленые их склоны становились все более крутыми, дороги вдруг сделались узкими, поэтому путешественникам пришлось оставить автомобили и пешком добираться до конной базы. Они долго шли по бесконечным тропам, пересекаемым узкими ущельями, через которые были перекинуты легкие мостики, пока не добрались до места назначения – небольшой огороженной площадки. Вдалеке виднелись домики и конюшни. Там им подобрали лошадей, достаточно смирных даже для начинающих наездников, и они двинулись дальше, вверх, одной колонной, в которой соблюдалась строгая иерархия: лошади шли одна за другой именно так, как привыкли, не пытаясь обогнать предшественника.

Они поднимались все выше, и дороги становились все уже, кроме того, после дождя они были размыты, копыта скользили по мокрым камням, и всадники крепко держались за седла вспотевшими от волнения руками: верховую езду по горам даже на хорошо обученных лошадях трудно назвать абсолютно безопасной.

– Смотрите, – вытянул руку проводник, он остановился, указывая вперед, туда, где в туманной дымке едва можно было различить что-то белеющее, – Это тот самый генеральский дом. Там ходят призраки.

– И что видят люди?

– Говорят, являются призраки генерала и его семьи. Они были расстреляны в гражданскую и не похоронены. Они ходят, шепчутся, что-то поют: по ночам лучше не приближаться к этому дому.

– А сам-то ты видел что-нибудь подобное?

Проводник неожиданно нахмурился.

– Может, и видел, – мрачновато сказал он. – Но об этом не говорят, и я не буду рассказывать. Поехали уже.

– Далеко еще? Нам встретятся другие дома?

– Дальше уже ничего нет. Только крепостные стены. И башня наверху.

– Сколько лет стенам? – спросил кто-то.

Проводник усмехнулся.

– Это к вам вопросы, – ответил он. Раздались смешки, и колонна двинулась дальше. Нещадно палило солнце, лошади вздрагивали и били хвостами, пытаясь отогнать назойливых мух. Потом за перевалом действительно показались крепостные стены, и всадники забыли о страхе и усталости, они поднялись в стременах, всматриваясь в древние руины. На вершине горы возвышалась старая, потемневшая от времени башня, на которой были закреплены прожектора, отмечавшие самую высокую точку горного хребта.

– Про эту башню тоже недоброе рассказывают, – снова нарушил молчание проводник.

– И что именно? – почти хором спросили его спутники.

– Говорят, много лет назад здесь держали пленницу. Она умерла от горя, и ее душа до сих пор бродит вокруг башни. Я сам видел девушку в белом платье, здесь, на дороге…

– А может, это была обыкновенная девушка?

– Которая ночью брела одна по горам? Да еще в платье?! Бог с тобой! – возмутился проводник.

– Ночью там страшно?

– Там даже днем страшно. Бродят волки, летают орлы. И очень тихо. На многие километры не встретить ни одного человека. А как подумаешь о привидениях, так еще хуже становится, – серьезно ответил проводник.

– А ну стой! – скомандовал он. – Дальше пешком.

Всадники спешились и, привязав лошадей, направились к стенам, расчищая себе дорогу – узкая тропка уже успела зарасти: люди добирались сюда нечасто. Сквозь древние камни стен пробивались мощные зеленые ростки – столь наглядное превосходство жизни над смертью. Однако это еще больше мешало идти, продвигаться вперед становилось все труднее. Наконец проводник сделал знак остановиться.

– Пришли, – довольно произнес он, бросая на землю тяжелый рюкзак.

Закипела работа, раздавались веселые голоса, радостные крики, смех, а сам проводник опустился на большой плоский камень и молча сидел, размышляя о чем-то своем, далеком от древних крепостных стен.

Потом солнце потемнело, опустилось к горизонту, и колонна направилась обратно, всадники возвращались в город, в гостиницу. Это был путь от древнего мира к привычному для них современному комфорту. И они не скрывали своей радости.

Здесь, на пологом, лесистом склоне остались лишь четверо, приехавшие издалека, смельчаки, безумные мечтатели, надеявшиеся найти то, что искали. Они развели костер и, когда совсем стемнело, сели вокруг, глядя на взлетающие к звездному небу искры. Над костром в котелке кипятилась вода для чая, а пока сидевшие вокруг довольствовались грузинским вином, разлитым в пластиковые стаканы.

Виктор, седеющий мужчина, с лицом, обгоревшим на южном солнце, довольно причмокнул, допив вино, и предложил:

– Еще по одной?

Не дожидаясь ответа, он разлил вино, и произнес тост:

– За успех экспедиции! Да здравствует благородная наука археология!

Его спутники горячо поддержали речь, а Саня, молоденький инструктор по верховой езде, сопровождавший археологов, наморщил нос, показывая, что этот тост не имеет к нему отношения.

– Ничего, еще пару лет и поедешь в Москву, будешь изучать историю, потом присоединишься к нам! Не век же тебе с лошадьми возиться! – утешил его Виктор, похлопав по плечу.

– Не хочу я в вашу Москву, – возразил Саня, было очевидно, что он сказал это просто так, и еще не определился со своим будущим. – Давайте другой тост.

Виктор снова разлил вино.

– Тогда за Северный Кавказ, за красоту окружающих нас гор!

Саня кивнул.

– Ночь в горах прекрасна! – продолжил Виктор и вдруг, хитро усмехнувшись, обратился к своей молодой миловидной спутнице, – Ну как, не страшно?

Дилара улыбнулась.

– А что, должно быть? – спросила она. – Где мы?

– Когда-то давно, много лет назад здесь было древнее кладбище сарматов. Ты сидишь на чьей-то могиле. Местные жители рассказывают множество историй о призраках. Слышала нашего проводника?

Дилара снова улыбнулась.

– Саня меня защитит, – ответила она.

Если бы не темнота, она увидела бы, что молоденький Саня покраснел и смутился, а впрочем, об этом она могла догадаться и в темноте. Работавшая в научном институте, всегда окруженная мужчинами, считавшими ее красавицей, Дилара, или Диля, как обычно называли ее, вскоре и сама поверила в свою красоту и обрела уверенность в собственных силах, зачастую более неотразимую, чем сама красота. Объективно ее внешность была далека от классических канонов, но внутренняя уверенность и некоторое очарование молодости, в сочетании со стройной фигурой и несколько экзотическими чертами лица, унаследованными от отца-башкира, позволяли выделить ее среди других девушек. А впрочем, в их институте почти не было других, молодые редко увлекались наукой настолько, чтобы посвящать этому жизнь.