Шанс для дознавателя (СИ) - Ветрова Варвара

— Мисс Локуэл! Как хорошо, что вы здесь оказались, — с облегчением выдыхает начальник и сразу же продолжает, — дежурный дознаватель занят на допросах, сегодня какой-то проклятый день. Вам звонили, но вы не ответили.

— Меня не было дома, — пытаюсь оправдаться я, чувствуя неловкость за свой внешний вид: домашнее затрапезное платье, потрепанную жизнью дубленку, теплые, но громоздкие валенки. Знала бы, что предстоит — оделась бы получше.

Лоуренс кивает, принимая объяснение.

— Сможете приступить к работе немедленно?

— Разумеется.

Вокруг будто в одночасье включается свет. Осознав, что я до сих пор не понимаю причины столпотворения, я делаю два осторожных шага и заглядываю в резервуар.

И — застываю, узрев уставившиеся в небо, но уже ничего не видящие глаза своего бывшего коллеги института пристального дознания.

Глава 7

Риндан приезжает через полчаса. На ходу спрыгивая с подножки дилижанса, он, кажется, в два шага оказывается рядом и тоже заглядывает в фонтан.

— Ульрих Вермейер, из уволившихся инквизиторов, — информирую я, сжимая покрасневшими от холода пальцами переносное перо и непонятно зачем добавляю, — с нами работал раньше.

— Понял уже, — не говоря больше ни слова, мужчина лезет во внутренний карман пальто и через мгновение протягивает мне мой планшет, — держи. Я как узнал, что ты на месте, решил прихватить.

— Спасибо, — я больше не растрачиваюсь на слова: работа есть работа. И Максвелл придерживается того же мнения — он отходит к гвардейцам, растягивающим вокруг места преступления защитный контур и что-то у них спрашивает.

Мистер Эклтус, последние два года занимающий должность врачебного дознавателя, совершает над телом несколько пассов, из-за чего воздух вокруг озаряется едва заметным зеленоватым сиянием и скучающим голосом начинает:

— Смерть наступила около семи-восьми часов назад. Причиной смерти послужила обильная кровопотеря, вызванная…

Склонившись над планшетом, я послушно записываю слова Эклтуса, уже понимая, что выходной накрылся медным тазом: после выезда на место происшествия придется ехать на работу, допрашивать свидетелей, заполнять бланки строгой отчетности… наверное, нужно попросить извозчика заехать домой, переодеться.

— … орудие убийства не установлено. По предварительным прогнозам…

Значит, нож. Или узкое лезвие — узкое настолько, что даже резаная рана на горле незаметна. И, если бы не лужица крови под головой инквизитора, никто бы на первый взгляд и не опознал, что он мертв, а не спит.

— Мисс Локуэл, обратите внимание…

Но я уже заметила. Слив для воды, как сургучем, запечатан подтаявшим куском снега.

— Если бы не снег, кровь ушла бы в водосток. Наклон позволяет.

Я киваю, глядя на кирпично-красный цвет камня, которым обложен фонтан. Интересно как… почти цвет в цвет.

— Кто его нашел?

— Цветочник. Перебрал в таверне, остановился… отдохнуть.

Понятно, как “отдохнуть” собрался.

— Где он?

— Увезли в крепость.

— Ладно, к вечеру проспится — допрошу, — резюмирую я, захлопывая планшет, — с какой стороны в фонтан упал?

— Оттуда, — показывает пальцем Эклтус, но я уже вижу неприкосновенную зону, нетронутую человеческим пребыванием.

Капли крови обнаруживаются почти сразу — красными бусинами под легким слоем снега: видимо, с утра немного мело. Пытаясь прикинуть расстояние, отхожу ещё на пару шагов, сразу упираясь в нахоженную дорогу. Да здесь, небось, уже стадо целое прошло!

— Восьми, мистер Эклтус, — гляжу я на врачебного дознавателя.

Тот не понимает. Хмурит кустистые седые брови, поджимает губы:

— Что?

— Смерть наступила около восьми часов назад, — объясняю более подробно.

— Почему?

— Сейчас, — я сверяюсь с часами на указательном столбе, — около часу пополудни. Согласно вашему заключению, смерть могла наступить в промежутке между пятью и шестью часами утра. Но в половине пятого здесь проходит патруль, по всей площади, — словно в подтверждение своих слов я обвожу рукой окружающий мир, — а в половине шестого принимается за работу служба уборки. Следовательно, если Вермейера хотели убрать без свидетелей, то наиболее подходило время с половины пятого до половины шестого — но, вероятнее всего, это случилось сразу после прохода патруля: иногда уборочная служба приступает к работе раньше. Кто бы это ни был, он хотел перестраховаться, чтобы остаться незамеченным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эклтус кривится:

— В таком случае, удобнее было бы сделать это в подворотне.

— Не скажите. На площади в предутреннее время нет лишних глаз: лекарь открывает аптеку к восьми, из таверны выход на соседнюю улицу. В управе района тоже нет толку: вероятность того, что какой-то трудоголик задержался до утра, ничтожно мала. Да даже если это и так — риск, что в пять утра он захочет посмотреть в окно, практически нулевой. Жилых же домов здесь нет, общественный транспорт не ходит.

Договорив, я перевожу дыхание: моя пламенная речь не осталась без внимания. Вальтц уважительно кивает головой, Риндан с легкой улыбкой глядит на меня, а я… а я понимаю, что устала.

— Они встретились здесь, — я киваю на дорожку, — убийца, кто бы он ни был, полоснул Вермейера по горлу, а тот, видимо, от шока, сделал несколько шагов в сторону и упал в фонтан. Вы же видели вертикальные потеки на одежде, мистер Эклтус. А служба уборки подчистила все следы обуви на дороге. Снегопад же довершил остальное.

Кажется, сегодня последнее слово за мной. Врачебный дознаватель разводит руками, признавая мою правоту, а я возвращаюсь к фонтану. Как раз вовремя — очередной крепостной экипаж тормозит у места преступления, выпуская на свет дежурного дознавателя.

— Доброе утро, Ирмис, — мельком здороваюсь я с крепким детиной.

— Доброе, Мейд, — приветливо обращается ко мне он, крепко пожимая, по традиции дознавателей, руку, — как сама?

— Как обычно, — передергиваю я плечами и сразу приступаю к сути, обозначая позицию, — дело моё.

— А…

— Не отдам и не надейся, — качаю головой, — самой интересно. Но если запротоколируешь детали, буду благодарна.

Слов больше не требуется — уточнив у возницы, свободен ли он, я запрыгиваю в теплое нутро салона и последнее, что успеваю заметить через качнувшуюся занавеску — Максвелла, раздающего распоряжения.

Я все-таки заезжаю домой — быстро переодеваюсь, на скорую руку прочесываю волосы гребнем и, подхватив с вешалки сумку, выбегаю обратно на улицу.

— Вы не торопились бы, мисс Локуэл, — улыбаясь, ворчит возница, — я бы подождал, сколько нужно.

Но я лишь мотаю головой и захлопываю за собой дверь.

Уже в экипаже я приступаю к делу — открываю планшет, переворачиваю страницу и начинаю записывать соображения. Параллельно мои мысли текут своим чередом и даже затрагивают сферу моей личной жизни. А Риндан ведь с работы приехал, его форменный мундир не оставляет никаких сомнений. Как интересно… видимо, с дежурства домой и снова в бой.

По поводу смерти Вермейера мне все ясно. Непонятен лишь мотив — но, судя по всему происходящему, здесь легко не будет. Нужно будет допросить цветочника… хотя вероятность, что он что-то видел, ничтожно мала.

И с Ирмисом надо поговорить — парень может заметить что-то, что пропустила я. Конечно, не хотелось бы, но мало ли.

Наблюдая, как мы въезжаем в центральный район, я подавляю зевок. По приезду нужно заварить чай, а не то глаза начнут слипаться уже через пару часов. Я никогда не ложусь спать сразу после дежурства, выдерживая как минимум полдня — иначе начинает болеть голова. Зато, сделав все дела с утра и выспавшись, вечер я могу посвятить чтению.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я люблю такие вечера. Жаль, что сегодня все отменяется.

В кабинете прохладно — как всегда перед днем Отца в крепости экономят отопление, запуская теплый воздух лишь в подземелья. Поэтому я первым делом растапливаю камин и, вставая с корточек, морщусь, ощущая ноющую боль внизу живота. Как всегда не вовремя… а ведь что стоило свериться с календарем?