Александр Дюма Великий. Книга 1 - Даниель Циммерман

— Вот что значит носить кюлоты.

Лоранс говорит, что счастлива его снова видеть, что она волновалась, не случилось ли с ним чего, а он, наверное, бегал домой за перчатками, ведь без перчаток не танцуют. Он глядит на свои голые руки, засовывает их в карманы, замечает Фуркада, директора школы взаимного обучения. Это молодой человек, старше Александра, недавно прибывший в Виллер-Котре и успевший, конечно же, стать ему другом. Фуркад тоже одет в нанковые кюлоты и васильковый фрак, но у него есть еще и перчатки, которые он как раз натягивает. Александр просит ему их одолжить, и Фуркад спокойно достает из кармана вторую пару, взятую про запас, на случай, если первая порвется. Александр потрясен таким размахом. Они договариваются танцевать следующую кадриль визави. Фуркад приглашает Витторию, Александр — Лоранс. Обе парижаночки уже приготовились позабавиться тем, как танцуют их смешные кавалеры в кюлотах. Фуркад устремляется в атаку первым, антраша, фуэте, восхищенный шепот в зале. Способность к подражанию у Александра фантастическая, в одно мгновение он сумел воспринять в фигурах, показанных Фуркадом, «в сложном сплетении лодыжек, в сгибании и разгибании ног то, что при некотором упрощении и сам смог бы исполнить, и когда настала моя очередь начинать, в тени огромного успеха моего партнера, благожелательный шумок засвидетельствовал мне, что я только что сделал лучше, чем от меня ожидали».

Рождается доверие, он приглашает Витторию на вальс и превосходно в нем отличается. Она делает ему комплимент. К нему возвращается дар речи, остроумие. Чтобы нравиться, надо заставить смеяться, и он начинает сочинять байки, сохраняя невозмутимую наивность. Вальсировать он научился в год своего первого причастия, но только аббат Грегуар запрещал ему танцевать с женщинами, и он танцевал со стулом, то есть учился безгрешно. Тяжкий вздох, все же со стулом танцевать куда менее приятно, чем с Витторией. Но он очарователен, этот мальчик, право же, он ей нравится, такой забавник! Жестокая Лоранс его не замечала. И здесь возникает желание сделать Александру отеческое внушение: мальчик мой, послушай, ты ведь не племяннице аббата нравишься, а Виттории, так продолжай развивать свой успех на этом поприще. Напрасный труд! Он и слушать бы не стал, и видеть никого, кроме Лоранс, не видел. Внезапно Виттория изменила поведение, подражая жестокой подруге, и Александр почувствовал себя «пустячной игрушкой, чем-то вроде волана, который совершенно безответственно можно перебрасывать с ракетки на ракетку и у которого от особенно сильных ударов повыпадали перышки». Однако от своей миссии провожатого Александр не отказался. «Остаток ночи представлял собой самое бурное времяпрепровождение, какое я когда-либо имел в своей жизни».

Поскольку, как оказалось, судят по одежке, он принял решение перейти в ранг хорошо обутых щеголей, как Мио. Ему нужна пара сапог и, кроме того, обтягивающие панталоны. Мари-Луиза вначале наотрез отказала: слишком дорого, но он ластился к ней, и, повздыхав, она решила заплатить сапожнику в рассрочку. Он продолжал свои неловкие ухаживания, вновь обдумывая вечером стратегию и тактику не без влияния своего нового самоучителя. Увы, с первыми лучами солнца ночной Фоблаз терял свою силу. Во время лесных прогулок он ограничивался вздыханиями и пожатием рук. В тот день, когда дерзость толкнула его поцеловать руку Лоранс, он чуть не упал в обморок. Вне всякого сомнения, кокетка шутки ради пожаловала его некими дополнительными маленькими милостями, сам бы он не сумел их добиться.

Полина Бонапарт подарила Генералу изумительную пороховницу. Дабы дать понять, что его успех у женщин сродни отцовскому, Александр похищает из прически Лоранс украшение, демонстрирует его всем подряд с видом пресыщенного искателя любовных приключений. Через три дня он возвращает колье и признается в содеянном. Лоранс делает вид, что ей забавно это мальчишество, но на самом деле не простит ему бахвальства. Сапоги и облегающие панталоны наконец-то готовы, вот уж теперь-то он поразит воображение возлюбленной, и он устремляется к аббату Грегуару. Лоранс уехала, Александр ее больше не занимает, разве что забавно было бы видеть его лицо, когда он прочтет оставленное ею письмо:

«Мое дорогое дитя,

две недели я упрекаю себя за то, что злоупотребляю той любезностью, которую, как вам кажется, вы оказываете моему дяде, весьма нескромно предложившему вам быть моим кавалером. Хотя вами и были сделаны некоторые усилия, чтобы скрыть скуку, вызванную занятиями, не свойственными вашему возрасту, я все же заметила, что являюсь причиной нарушения свойственных вам привычек, и упрекаю себя за это. Возвращайтесь же к вашим маленьким друзьям, которые ждут вас, чтобы бегать взапуски или играть в биту. Впрочем, обо мне можете не беспокоиться; на то небольшое время, что остается мне провести у дяди, я согласилась принять руку г-на Мио. Примите, милое дитя, мою глубокую благодарность за ваше участие вомне, признательная вам

Лоранс».

Слишком складно написано, чтобы не заподозрить, что Александр приложил к посланию руку. Разве что он восстановил его по памяти, ибо в шестнадцать лет пощечины в архив не складывают. Но нет сомнения, что основной смысл передан точно. Александру остается последнее средство, чтобы показать жестокой свои мужские качества: письмом он провоцирует Мио на дуэль, рыцарски оставив за ним право выбора оружия. В ответ он получает пучок розог с визитной карточкой соперника. Весь город в курсе, зубоскальству нет конца, и Меннесон вносит в него свою лепту. Терпеть эти унижения невозможно, и Александр заболевает. Воспаление мозга продлится до тех пор, пока парижанки не покинут Виллер-Котре.

Сын Генерала проиграл лишь одну битву. Едва поднявшись на ноги, он возвращается на охотничью тропу, предварительно поразмыслив о Фоблазе, введшем его в заблуждение. Теперь он будет применять на практике уроки благородного искусства. Прежде всего — начистить до блеска свое естественное оружие вплоть до мельчайших деталей, строжайшая физическая чистота, постоянный уход за ногтями и зубами. Позаботиться об амуниции, ибо от предшествующего приключения у него остались лишь сапоги да панталоны в обтяжку, которым завидуют его товарищи. Тщательно изучать обстановку: в лесу и на равнине действуют по-разному. Крупная дичь — вне пределов его досягаемости, поскольку Александр не приглашен в соседние замки. Правда, его принимают у Колларов в Виллер-Элоне, где юные мирянки резвятся в обширном парке, но они бы разорвали на части своими острыми клыками или изгнали бы ударами кабаньего рыла ничтожного квартерона, посмей он погладить их против шерсти. У Девиоленов селятся время от времени зайчихи из числа доброй буржуазии, разумеется, рыжие, или блондинки, или брюнетки. Хорошеньких животных может отпугнуть всякая малость и уж конечно с большим основанием — верзила с курчавыми волосами и темным цветом лица, делающим особенно яркими пугающие «большие, но белые зубы». Хотя, если смотреть на него издалека, когда ростом он кажется меньше, это только маленький рассыльный без какого бы то ни было шанса приобрести когда-нибудь нотариальную контору. Что же остается? Ласточки-касаточки из народного меню? В настоящий момент Александр ими пренебрегает. Разумнее всего оставаться на своей собственной территории, в самой мелкой буржуазии, где в изобилии водятся куропатки из «этого третьего класса, очаровательного посредника между буржуазией и народом и не являющегося ни тем и ни другим, представительницы которого становились модистками, белошвейками, продавщицами».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});