Эсхато. Бешеные - Даниил Корнаков

class="p1">6 сентября, 2030 года.

Это все-таки произошло. Еще одна жертва волков, и еще одна моя роковая ошибка – я позволил людям перестать ходить группами, поскольку за последние несколько месяц мы более не видели следов зверей, а зоны поисков продовольствия нужно было расширить, поскольку близиться зима и нам нужны припасы. Я стоял меж двух огней – либо ускорить добычу мяса, заставив охотников перестать ходить группами, и добывать мяса в два раза больше, либо добывать мяса меньше, но с большей безопасностью.

Я выбрал первое.

Жена покойного, Аня Меркушина, сегодня колотила меня в грудь при всех, обвиняя в том, что, если бы не мой приказ перестать ходить группами, он бы был жив. Я понимаю ее, понимаю все ее горе, но я также понимаю, что у меня не было другого выхода. Я чувствую себя отвратительно, никогда ранее не чувствовал себя так, как сейчас. Люди начинают косится на меня с подозрением. В некоторых я даже вижу крупицы ненависти. Они думают, что именно по моей вине умер человек. Управлять деревней оказалось не так просто, как я думал. Не существует правильных решений, всегда ты нарвешься на возмущение.

Руки дрожат, не знаю, что мне написать.

8 сентября, 2030 года.

Анна вскрыла себе вены ,не выдержала горя. Со своим мужем она была с самого начала катастрофы и пережила с ним многое. Я могу ее понять.

Господь, за что ты меня наказываешь?

Февраль, 2031 года.

Зима забрала двух человек. Они замерзли прямо в своих домах. Сказалась нехватка пищи и болезнь. Еще пара могил прибавилась к трем остальным.

И снова винят меня. Говорят, что «настоящий лидер» решил бы подобный вопрос. Но что я могу сделать?! Они хотят невозможного! Когда в прошлом году по их просьбам я снова сделал охоту группами по 3-4 человека мяса на зиму пришло значительно меньше, соответственно пришлось очень сильно сокращать рацион.

Меня не любят, я это вижу. Теперь мы перестали быть одной семьей. Все оставшиеся тридцать пять человек, что живут здесь, ненавидят меня, но пока что не говорят это вслух. Я не параноик, не фантазер. Я вижу это в их взглядах…

Нам не удалось спасти урожай, поскольку Анна была нашим агрономом и специалистом по выращиванию в тяжелых условиях как у нас. Нам просто не удалось их вырастить, понятия не имею почему. Должно быть, дело в земле или в неправильном уходе. Все силы я бросил на охоту. Охотники, не жалея сил, заходят все дальше и дальше в леса, чтобы найти хоть какую-нибудь дичь. Люди голодают, я это вижу. Они становятся нервными и агрессивными. Я боюсь, что они могут причинить вред моей семье, виня меня во всем.

Мои руки опускаются, я не знаю, что делать.

У меня есть еще пара месяцев, чтобы придумать план по спасению людей от голода и холода. Я должен доказать им, что могу управлять подобающим образом, и не упасть в грязь лицом.

Последняя строка в этом дневнике и последняя мольба к Господу моему: «Прошу тебя, помоги мне.»

5. Саша Леонова

На утро следующего дня Саша проснулась в двенадцать часов, и все прошедшие события вчерашнего казались дурным сном до тех пор, пока она не увидела в кресле, в котором всегда сидел и дремал ее отец – Адама, рассматривающего потрепанную книгу.

– Адам? – сонным голосом сказала Саша.

Парень подбежал к ней, словно от скорости его действий зависела ее жизнь. Он сел на пол возле матраса, на котором лежала девушка. Матрас уже долгое время провел на этом полу и успел обзавестись множеством дырок и пятен, но все еще отлично служил спальным местом. Вместо подушек использовалась одежда, в которой ходили днем, а одеялом была древняя простынь с выцветшим узором.

– Сашка, ты как? – спросил он. – Ты вчера то ли сознание потеряла, то ли что… Я отнес тебя сюда, всю ночь смотрел за тобой и…

– Папа! Где он?! – крикнула Саша и хотела встать. Она лежала одетой, во вчерашней одежде, испачканной отцовской кровью и кровью волков. Под головой у нее был свитер Адама.

– У Дениса Валерьевича, – сказал Адам и попытался ее успокоить, положив руку на ее плечо.

– Он…? – еле выговорила Саша, смотря Адаму прямо в глаза. Слезы невольно наворачивались, когда, после долгого сна, картина вчерашнего ужасного вечера начала постепенно проясняться.

– Я не знаю, я был здесь, с тобой, и не выходил наружу всю ночь.

Саша встала с матраса и пошла в сторону двери, Адам побежал за ней.

Доктор сидел у входа в свою хибару, наклонившись над тазиком с водой и отмывая свою единственную рубаху. Он заметил девочку, бросил рубаху в таз и перегородил ей путь.

– Тише дорогая, упадешь ненароком.

Саша положила ладони на грудь доктора и посмотрела на него умоляющим взглядом.

– Что с ним? Я хочу увидеть его!

Люди, сидевшие неподалеку, принялись с любопытством следить за ситуацией. Всего их было около двадцати человек, почти половина населения деревни. Остальные уже ушли на охоту или в разведку.

Доктор снял очки, и вытащил из-за пояса нож Алексея. Он протянул Саше нож рукояткой вперед и девочка, словно нечто хрупкое, взяла его в руку.

– Отмыл его от крови. – Денис положил руку на плечо Сары и нежно похлопал. – Положи его на видное место в вашей хибарке, когда отец вернется домой.

Лицо девочки внезапно преобразилось. Еще несколько секунд она смотрела доктору в глаза: усталые, измученные и добрые старческие глаза. Доктор протер очки платком, хранящемся у него в левом кармане, надел их на переносицу, и в этот же миг Саша, ни произнеся ни слова, крепко обняла его.

– Спасибо. Спасибо большое…

Она плакала, слезы падали на рубаху старика. Она почувствовала, что он пахнет спиртом и чем-то похожим на хлорку.

Позади Адама появился Виктор, он положил руку на плечо сына:

– Ну вот, хоть что-то приятное на фоне того, что нас ожидает.

– А что нас ожидает? – спросил Адам.

– Вечером, все узнаешь вечером.

Он делал это каждый год в середине ноября. Возле его дома собиралась толпа жителей, а он выходил на высокое крыльцо, вставал на виду у всех и говорил о дальнейших планах.

Все началось вечером, часов в восемь, когда люди уже были свободны от ежедневного труда и могли собраться все вместе. Виктор скромно стоял на крыльце и старался говорить, как можно громче.

– Друзья, соблюдая традицию нашего маленького поселка, я объявляю ежегодную итоговую речь, в которой я