Интимные услуги - Наталия Левитина

С расстояния пяти метров казалось, что Оксана мирно спит, уткнувшись носом в подушку. Но уже с расстояния в один метр становилось совершенно ясно, что она мертва. На тумбочке стоял на две трети опустошенный бокал воды и валялись пупырчатые, с содранной фольгой упаковки от таблеток.

Яна заглядывала в комнату и, не решаясь войти, находилась в состоянии, предшествующем истерическому реву. Нос у нее уже покраснел, а рот искривился.

Катя взяла Оксану за руку и попыталась нащупать пульс.

– Как ты можешь ее трогать, она же мертвая! – ужаснулась Яна. И тут слезы прорвали оборону и вольными потоками устремились вниз по ее толстым щекам.

– Быстро позвони отцу на работу, пусть он приедет. Нет, сначала я позвоню в «Скорую», может быть, еще можно что-то сделать.

Кроме «Скорой», Катя набрала и номер телефона с визитной карточки, которую ей оставил Андрей.

Приехавший через двадцать минут Олег Кириллович принял на грудь мокрую, цвета свекольного отвара дочь. Яна заливалась слезами, удивляя Катю, не подозревавшую в ней подобной чувствительности. Сама Катерина ощущала в груди странную пустоту, а слезы словно остановились на полпути к глазам и заморозились. Она не могла плакать, но ее не оставляло чувство, что каждая минута прибавляет к ее возрасту год жизни, – она ощущала, что взрослеет и отвердевает в этом неожиданном несчастье. За месяцы, проведенные в доме Бергов, одинокая, неприкаянная Оксана стала ей действительно дорога.

Олег Кириллович прижимал к себе вздрагивающую Яну и прятал лицо в ее волосах. Он тоже переживал один из худших моментов своей жизни.

Тело Оксаны увезли, врачи на месте констатировали смерть.

Появился Андрей. Не снимая длинного черного пальто с плечами как у регбиста, он поднялся наверх, насобирал, должно быть, улик, потом прошел в зал уселся на диван и вопросительно оглядел трагически-молчаливую группу, которая встретила его неприязненными взглядами. «Кретин, – подумал Андрей, – надо быть сдержаннее. Наверное, я вчера перегнул палку, живописуя мучения Мирославского. Красотка не выдержала мук совести и заглотила упаковку снотворного, которой при экономном расходовании хватило бы на год».

– Вы довели мою жену до нервного срыва, – глухо сказал Олег Кириллович. – Вы, видимо, не пожалели красок, описывая смерть Мирославского, она почувствовала себя виновной в этом. Я считаю, что вы вели себя неэтично, и буду апеллировать к вашему начальству. Вы ответите мне за смерть жены.

«Резво, – мысленно приподнял в удивлении правую бровь Андрей, – однако».

– Так она призналась вам, что встречалась с Мирославским?

– Катя, отведи, пожалуйста, Яну наверх.

Олег Кириллович наконец-то отлепил от себя ярко-красную мокрицу, которая когда-то была Яной.

Она все еще судорожно всхлипывала. За шестнадцать лет Яна приобрела значительный и разнообразный жизненный опыт, специализируясь в категории «удовольствия», а с настоящей трагедией столкнулась впервые. Она прожила пять лет рядом с Оксаной, хотя и не питая к ней нежных чувств, и смерть мачехи подействовала на нее как электрошок.

– Оксана призналась мне, что несколько раз встретилась с Мирославским, он упорно добивался ее расположения. Не понимаю, как человек с таким моральным обликом может входить в правительственную элиту.

– Не смешите, – перебил Андрей, – вы не наивный мальчик, чтобы удивляться существующему положению вещей. Если депутатам Госдумы позволительно драться и таскать друг друга за волосы, не смущаясь телекамер, то почему заместителю министра не обратить внимание на очень красивую, я бы сказал, удивительно красивую женщину?

Олег Кириллович сник. Выглядел он сейчас старым и несчастным, лоск и холеность вмиг улетучились, остались осунувшееся лицо, черные круги под глазами.

– Как бы то ни было, но неделю назад их связь закончилась, так и не начавшись. Оксана отказала ему.

– Так она все-таки сказала вам, что была в машине Мирославского?

Олег Кириллович промолчал. Он уже заметно нервничал. Андрей поднялся с дивана.

– Прекрасно. Значит, мы будем беседовать с вами в другой обстановке.

Олег недовольно передернулся. Наглый тип, мерзкий ищейка.

За дверью комнаты послышался звон, легкие торопливые шаги прошуршали по лестнице, и через минуту в комнату осторожно заглянула Катя.

– Олег Кириллович, – тихо сказала она, участливо поглядывая на психующего хозяина дома, – вам пакет принесли с уведомлением, я расписалась в получении. Вот.

Олег Кириллович невидящим взглядом посмотрел на Катерину. Что ей надо?

– Вот пакет принесли, что-то срочное.

Олег взял пакет и кивнул Кате, чтобы шла. Возникшую паузу он снова использовал для нападения на следователя:

– После вашего ухода на Оксану больно было смотреть. Знайте, что ее смерть останется на вашей совести…

Олег Кириллович стал нервно вскрывать увесистый, плотный конверт. Толстая бумага не поддавалась. Внезапно струя разноцветных фотографий вырвалась из его рук, и красочные снимки веером рассыпались по ковру. Андрей с интересом наблюдал за Олегом. Взгляд, мельком брошенный на фотографии, заставил его присвистнуть, нагнуться и поднять одну из них. На снимке, очевидно сделанном сквозь окно, веселая, красивая и абсолютно счастливая Оксана протягивала руку через стол, на котором стояли открытая бутылка шампанского и разрезанный торт в виде розового сердца, и ее кисть пряталась в огромной лапе Мирославского. В другой руке она держала фужер и чокалась им со своим визави. Мирославский плотоядно улыбался.

Андрей перевел взгляд с фотографии на Олега. Сейчас он мог сравниться с египетским сфинксом. Лицо его окаменело и приобрело оттенок осенней свинцовой тучи, глаза сузились и сверкнули злобой и гневом.

«Пора линять, – подумал Андрей. – Бегом, пока разъяренный и обманутый муж не начнет крушить мебель своими ветвистыми рогами».

* * *

Катю мучили сомнения. Она прекрасно помнила, что произошло в день гибели Мирославского. Оксана сказала, что утром встречалась с шантажистом. Но почему же она пришла только вечером, пролила сок на пол? Неужели в тот день она нашла способ связаться с Мирославским и встретилась с ним? Получается, Катя обманула следователя, дала ложные показания. О Боже… Теперь и ее могут посадить в тюрьму?

Андрей спускался вниз по лестнице, когда услышал, что его догоняют.

Крошке-домработнице явно жилось неплохо. Она была в норковой шубе и в дорогих сапогах. Сколько же ей лет? Четырнадцать – пятнадцать?

– Андрей, мне надо поговорить с вами! Они вместе вышли на улицу.

– Я наврала, когда вы меня расспрашивали, – призналась Катя.

– Спасибо, что призналась.

Андрей отметил про себя, как одежда меняет женщину. В домашнем наряде – длинная разноцветная футболка и лосины – она выглядела прехорошеньким младенцем. А сейчас представляла собой юную аристократку, породистую и изысканную. Аристократичная домработница, усмехнулся сыщик.

– В тот день Оксана пришла поздно вечером, и она была ужасно расстроенна и взволнованна. И попросила меня, в случае чего, сказать Олегу Кирилловичу, что она весь день провела дома. Что мне теперь делать?

– Да уж не знаю, милая, что теперь с тобой будет, – ласково улыбнулся Андрей. – Тюрьмы не избежать. Давай-ка сядем в машину и нарежем пару кругов по микрорайону, а то ты простудишь свою чудесную голову и из нее улетучатся все немецкие слова.

Катя кивнула. Она подошла к машине и подождала, пока Андрей откроет для нее дверцу. «Почему она домработница? Такая внешность…»

– Сколько тебе лет? – спросил Андрей, мучаясь с зажиганием. «Шестерка» успела продрогнуть и не желала заводиться, очевидно мечтая, чтобы хозяин согрел ее собственным телом.

– Восемнадцать.

– Я думал, четырнадцать.

– Старение, так же как и накапливание знаний, происходит не постепенно, а скачкообразно, – серьезно ответила Катюша. – Можно месяц зубрить иностранный язык и не чувствовать прогресса, а потом в три дня вознестись на новую высоту. И с возрастом, наверное, то же самое. Некоторые женщины до тридцати лет производят впечатление девочек, а потом внезапно превращаются в дам бальзаковского возраста.

«Ясно тебе, Андрюха? – подумал сыщик, не ожидавший столь подробного ответа на свой вопрос. – Вот тебе и маленькая девочка».

Автомобиль тронулся с места.

– Расскажи мне про Оксану.

Катя сидела, уткнувшись носом в пушистый воротник, и внимательно разглядывала свои руки. Потом она вздохнула:

– Кажется, я ее любила. Она была очень добрая, хотя какая-то бесполезная.

– Бесполезная? – удивился Андрей.

– Ну да. Как же объяснить? Она целыми днями ничего не делала – слонялась из комнаты в комнату, читала какие-то глупые детективы, листала журналы. Ее целью было дождаться прихода Олега Кирилловича. А так как он приходил очень уставший и обращал на нее мало внимания, то получалось, что цель не оправдывала средства – нельзя убивать время, истреблять жизнь день за днем. Может, я несправедлива? Ведь я сужу со своей позиции. Я привыкла ни минуты не тратить впустую. Я не смогла бы пролежать три часа на диване, мне было бы ужасно жаль своей жизни.