Непокорная (СИ) - Хрустальная Анна

Но он же антимаг! А я даже не ведьма. Всего лишь одна из почти выродившихся потомков чародеек Весталок. И я ещё никогда ни с чем не игралась. Про спички и бензин помнила хорошо и всегда. Но, когда тебе в затылок почти уже дышит писец в образе чёрных Церберов самого Верховного, а один из сильнейших Ловчих инквизиционной охранки вдруг начал нарезать вокруг тебя подозрительные круги, времени на подумать уже как бы и не остаётся. Да и тянуло меня к последнему как-то далеко не по-детски.

***

— Хотел понять, что ты такое и чем таким… необъяснимым ты меня зацепила.

Что ж, зрительный контакт есть, от которого плавит не меньше, чем от физической близости блондина и его будоражащих прикосновений. На его голос тоже реагирую не слабо, впрочем, как и он на мой. Осталось только… выпить кровь младенца и убить пару редких магических животных. Шучу, конечно. На деле лишь пустить в сонную артерию избранной жертвы пару гранул чародейской домагической “крови”, которые доберутся до его сердца меньше, чем за секунду и возжелать его сильнее смерти. Вроде бы там нужно было произносить какое-то жутко примитивное заклятие-привязку “Будь моим Избранным отныне и вовеки веков, пока Вечность не вернётся на свой сотый круг и даже после этого нас не разлучит!”, но, думаю, и так сойдёт.

— И всего-то, господин Ловчий? — у меня даже дыхание резко спёрло, когда я ощутила в покалывающих кончиках пальцев копящуюся по моему страстному желанию энергию, а потом… Даже в жар бросило, пересохло во рту и слегка закружилась голова. Или не слегка. По крайней мере, я прочувствовала реакцию своей чародейской крови на моё желание к этому мужчине очень даже неслабо и глубоко. Что-то похожее на зарождение разгорающегося ментального солнышка под сердцем на уровне диафрагмы, которое тут же пустило в мои вены свои искрящиеся “лучики”. И вот они уже сконцентрировались в моих пальцах — в нервных окончаниях кожи. И я их увидела! Не пару светящихся “гранул”, а много-много искорок синевато-пурпурного цвета, которые тут же, словно магнитом притянуло к дрогнувшей жилке на бычьей шее Ловчего и…

— Если думаешь, что можешь что-то со мной сделать, ведьма… не советую даже впускать в твою очаровательную головку подобных мыслей. Я почувствую любое движение или поползновение магии в твоём… шикарном теле.

Он резко поднял мои руки над моей головой и прижал к стене, тут же налегая едва не всем своим центнерским весом на моё хрупкое тело. Вернее, впечатывая своей смертельной мощью в каменную кладку. Навались он чуть посильнее, точно бы раздавил мне грудную клетку, если бы просто вдохнул в полную грудь. Я только и успела, что жалобно пискнуть и охренеть под его напором ещё больше. Ощущая каждой клеточкой собственного шокированного тела весь его истинный потенциал со скрытой как физической, так и антимагической силой.

И… кажется, я заметила, как в его угольных зрачках вспыхнуло несколько едва заметных искорок сине-пурпурного цвета.

Да нет, ну на фиг! Мне это просто показалось. Тем более после того, как он приложился к моей груди своим неподъёмным весом, из-за чего даже в голове слегка помутнело, а в ушах пугающе зашипела кровь.

— И на вряд ли тебе сейчас хоть что-то поможет. Бежать-то уже некуда…

Ещё бы! Когда тебя припирает к стенке своим охренительным телом один из высших Ловчих и хрипит прямо в губы свои будоражащие угрозы, куда уж тут побежишь? Скорее, ещё ощутимей поплывёшь, задрожишь и… непроизвольно сожмёшь бёдра от занывшей в глубинах твоего естества болезненно пульсирующего желания. А потом очнёшься ненадолго уже после того, как обдашь его концентрированным “облаком” своих чародейских феромонов.

— Да что ж в тебе такого особенного… ведьма? — он спрашивал меня или себя, сцепив мои запястья у меня над головой пальцами одной руки, а второй обхватив моё лицо за скулы и щёки? Заглядывая в глаза, соприкасаясь с моим носом своим и сдерживаясь на последних словах буквально из последних сил. Хотя, едва ли ему сейчас хоть что-то поможет. Его зрачки уже расширились под воздействием моего чародейского афродизиака, проникающего в кровь и в нервные клетки самым сладчайшим и сводящим с ума дурманом. Если вчера он ещё как-то и сумел устоять-сдержаться на вечеринке, то теперь, когда вокруг нет ни одного ненужного свидетеля, квартира заперта им изнутри… Дальнейшее развитие событий вроде как более, чем предсказуемо и очевидно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Понятия не имею, о чём вы, господин Ловчий.

— Меня зовут Адриан, ведьма. Адриан Кобэм. Запомни хорошенько, особенно перед тем, как начнёшь выкрикивать это имя, извиваясь на моём члене.

Да я чуть ли не сразу взвилась, едва он накрыл мои губы своим жадным ртом и раскрыл их безжалостным напором своего бесстыжего языка. И, конечно же, несдержанно застонала едва ли не в ту же секунду, мелко задрожав и неосознанно прижавшись низом живота к его выпирающему под штанами очень твёрдому паху. И даже потёрлась об этот упругий бугор, вжимаясь в него как можно плотнее и несдержанней. Вторя каждому движению сминающих губ Кобэма и его шаловливому языку и тут же жалобно всхлипывая от жгучих вспышек острого возбуждения между ног. Пока он с таким ненасытным самозабвением трахал мне рот, я уже обильно текла от внутренних толчков-спазмов в растёртом Бошаном влагалище. С ума сойти! Неужели мне этой ночи оказалось недостаточно? Словно её не было и вовсе.

Рука ловчего прошлась по моей шее и декольте властной лаской, сжала вместе с махровой тканью налитое греховным желанием полушарие груди, после чего резким рывком сорвала с меня полотенце. В этот раз я и ахнуть не успела, как оказалась полностью перед ним обнажённой и изнывающей от сводящего с ума исступления.

— Великие Боги… — прохрипел Кобэм, кое-как прервав поцелуй и взглянув вниз на представшее перед его поплывшим взором во всей первозданной красе моё чародейское тело. — Да тут готов кончить только от одного вида… Охренеть…

Нет… охренеть, это когда его жадная ладонь скользит по моей коже. Раздражает лёгким трением эрогенные рецепторы и заставляет их буквально стенать и пульсировать, зудеть и посылать в воспалённое лоно жгучие удары нестерпимой похоти. Или, когда он вынуждает меня немощно постанывать и тихо вскрикивать, сжимая с лёгкой болью податливую плоть упругой груди и перекатывая меж фалангами затвердевшие горошины ноющих сосков, один из которых он вскоре накроет своим горячим ртом и пройдётся по нему влажным змием-языком. Тут я уже не просто громко ахну, задрожав всем телом, будто от лихорадящей горячки, особенно когда его ладонь накроет мой живот, а потом скользнёт вниз по лобку, нырнув пальцами между стыком сжатых ног и припухшими дольками половых губ.

— Да ты реально сладкая… Просто одуреть… — его хриплый голос с горячим дыханием обожгут мою кожу возбуждающими метками вслед за его ртом и языком. С каждым очередным вакуумным поцелуем он будет заставлять меня дрожать всё сильнее и сильнее, доводя до полного изнеможения каждым своим похотливым действием и прикосновением — цепочкой жадных засов, влажными дорожками и следами на груди, животе, чувствительном лобке… Пока его губы не обожгут мою киску сводящим с ума вторжением, и я не издам протяжный стон, едва не кончая и интуитивно цепляясь за его голову и волосы, как за единственную для меня спасительную опору. Его язык скользнёт меж половых губ, накрывая и растирая клитор, а пальцы проникнут в надрывно пульсирующее влагалище. Будто присоединятся к внутренним толчкам невидимого члена, сразу же надавливая на самую эрогенную зону и начиная её трахать в такт с движениями языка.

И кто кого, спрашивается, пытается тут приворожить и привязать к себе? Меня уже так ведёт, как не вело, наверное, под действием приворотного зелья Верховного. Хотя, нет. Кажется, это всё-так совершенно разные вещи и ощущения. Потому что сейчас я всё делаю и испытываю по собственной воле. Моё тело хочет Адриана Кобэма и тянется к нему по интуитивному наитию. Я раскрываюсь перед ним, и сама наседаю на его пальцы, дурея от каждого их толчка внутри вагины и даже чувствуя, как обильно на них спускаю. Уже буквально задыхаюсь от стонов при любом, даже самом лёгком скольжении его языка по клитору и воспалённым складкам ноющей киски. Ноги слабеют и трясутся, грозясь вовсе подкоситься. Но в какой-то момент мужчина вдруг резко поднимается и снова прижимает меня своим разгорячённым торсом к стенке. Вновь накрывает мои всхлипывающие губы ненасытным ртом, одновременно стягивая со своих плеч и рук кожаную куртку.