Разгадай Москву. Десять исторических экскурсий по российской столице - Александр Анатольевич Васькин

ничего не пропало, Петр велел произвести опись дворца. Она-то и сохранилась до нашего времени и последний раз была издана в 1884 году под своим оригинальным названием «Розыскное дело о Федоре Шакловитом и его сообщниках».

Дворец Голицына пустовал недолго, в 1691 году он был употреблен Петром для упрочения российской дипломатии и ее успехов на Кавказе и подарен царю Имеретии и Кахетии Арчилу II. С чего это молодой царь расщедрился на столь драгоценные дары? Западник Голицын, несмотря на свою близость с Софьей, все-таки был ближе Петру по духу, чем иные бояре. В этом доме мог жить и кто-нибудь подостойнее. Вот здесь не грех и вспомнить, чем же так дорог был Арчил II русскому царю-реформатору?

Именно его издавна называли на Руси истинным отцом Петра I. Ссылаются при этом не только на тот факт, что Петр обликом и ростом никак не походил на своего отца Алексея Михайловича и было в его чертах что-то нерусское. А вот на Арчила II Петр был очень похож и лицом, и статью.

Говорят и о том, что Алексей Михайлович сам пригласил Арчила – представителя царской династии Багратион-Мухранских – в Россию с целью породниться с этим древним родом, идущим якобы от библейского великого царя Давида. Тишайший (так называли царя Алексея Михайловича) был чрезвычайно набожным человеком, часами отстаивал литургии и службы в храмах. Беспрестанно молился, клал поклоны за здоровье своих болезненных детей. К примеру, он повелел насадить в Москве яблоневые сады, ибо яблоня для него была священным, библейским деревом. Для Алексея Михайловича породниться с потомками царя Давида было бы святым делом, а уж о том, что русский царь будет нести в своих венах кровь древнего монарха, можно было лишь мечтать. И потому он чуть ли не сам затолкнул в спальню своей жены Нарышкиной обалдевшего от такой странной чести гостя с юга.

Еще царевна Софья говорила Голицыну: «Не быть басурманину царем!», а самому Петру приписывают фразу, брошенную им якобы на предложение венчаться с грузинской княжной: «На родственницах не женюсь!» Такая вот интересная история.

А вот что однозначно не подлежит сомнению, так это поэтическая деятельность Арчила Имеретинского, сочинившего сборник лирических стихов под названием «Арчилиани». Это с него началась история грузинского землячества в Москве, сосредоточившегося в подмосковном селе Всехсвятском (ныне это место около метро «Сокол»). С Арчилом, потерявшим власть в Имеретии и, как это у нас часто случается, нашедшим прибежище в России, в 1699 году прибыло в Москву более двух тысяч его соплеменников. Все они получили в Первопрестольной и стол, и кров.

А в Охотном ряду еще до переселения Арчила II в Россию жили его сыновья: Александр, первый в истории России генерал-фельдцейхмейстер, и Мамука (на наш манер Матвей). Они были друзьями детства Петра, принимали участие в его потешных военных игрищах. Мамука умер в 1693 году, семнадцати лет, а то бы вполне мог удостоиться какой-нибудь высокой должности при царе. А вот карьера Александра Арчиловича развивалась стремительно. Не зря рассказывали современники, что Петр любил его как родного брата. В 1697 году царь взял его с собой в первую заграничную поездку, поручив осваивать артиллерийское дело. После возвращения на родину Петр поставил его во главе артиллерии в чине генерал-фельдцейхмейстера.

Царь возлагал на Александра Имеретинского очень большие надежды в области развития и организации на современном уровне русской артиллерии – предстояла война со Швецией. Однако в 1700 году в сражении под Нарвой, где под командованием Александра находились до 145 пушек и 28 гаубиц, надеждам этим суждено было развеяться в прах. Шведы захватили не только орудия, но и самого генерал-фельдцейхмейстера.

В плену он находился почти десять лет, Петру не удавалось выкупить или обменять его. Шведский король требовал аж десять бочонков золота – выкуп фантастический. Кто знает, быть может, в определении столь высокой цены свободы сыграли свою роль и активно бродившие в Европе слухи о грузинских корнях Петра I. Освободили Александра Имеретинского лишь после Полтавской победы, но вернуться в Россию он не успел, скончавшись от перенесенных испытаний в Риге. Похоронили его, конечно, не в Успенском соборе Московского Кремля, но в не менее почетном месте – в Большом соборе Донского монастыря, где уже покоился его отец Арчил II.

А дворец в Охотном ряду так и переходил от одного грузинского князя к другому. В 1761 году здесь даже встречали картлийского царя Теймураза II, искавшего военной помощи России в борьбе с турками-османами (Картлийское царство – государство в Восточной Грузии, возникшее во второй половине XV века). Но Елизавете Петровне было не до турок, шла война с Пруссией. Добравшегося до Санкт-Петербурга Теймураза наградили высшим орденом Андрея Первозванного и отправили восвояси. Но по дороге домой он скончался, и похоронили его, кстати, в Успенском соборе Астрахани.

Худо-бедно, но при грузинских князьях дом Голицына еще сохранял свою старину, а вот когда в 1871 году он был выкуплен одним из московских купцов, тут начался сущий вандализм. Древние палаты приспособили под складские и производственные нужды Охотного ряда. Уже тогда многие подлинные детали отделки были утрачены – декор срублен, уничтожили часть жилых помещений, утрачена была и редкой красоты кровля, мешавшая надстройке здания. Неудивительно, что в таких условиях только и оставалось, что коптить там рыбу. Запах стоял соответствующий.

Лишь после 1917 года те, кто еще помнил, что палаты Голицына – это яркий памятник московского барокко, смогли добиться их реставрации. Гиляровский писал: «Сотни лет стояли эти два дома, покрытые грязью и мерзостью, пока комиссия по “Старой Москве” не обратила на них внимание, а Музейный отдел Главнауки не приступил к их реставрации. Разломали все хлевушки и сарайчики, очистили от грязи дом, построенный Голицыным, где прежде резали кур и был склад всякой завали, и выявились на стенах, после отбитой штукатурки, пояски, карнизы и прочие украшения, художественно высеченные из кирпича, а когда выбросили из подвала зловонные бочки с сельдями и уничтожили заведение, где эти сельди коптились, то под полом оказались еще беломраморные покои. Никто из москвичей и не подозревал, что эта “коптильня” находилась в беломраморных палатах».

Архитектор и реставратор Дмитрий Петрович Сухов создал удивительную акварельную галерею старого Охотного ряда, благодаря чему сегодня у нас есть возможность представить себе, что могло бы получиться в результате тщательной и бережной реставрации. Но уже с начала 1920-х годов большевики задумались над необходимостью строительства Дворца Советов, в том числе